В "Слове о полку Игореве" (СПИ) есть слова
Орьтъмами, и япончицами, и кожухы начашя мосты мостити по болотомъ и грязивымъ мѣстомъ и всякыми узорочьи половѣцкыми.
Что за япончицы такие, которыми мостят мосты?
Большинство комментаторов СПИ и автор этимологического словаря Макс Фасмер сходятся во мнении о турецком заимствовании слова японча:
Япанча́, епанча́, укр. опанча́, др.-русск. япончица ‛верхнее платье, плащ’ (СПИ), япанча (Домострой). Из тур. japundža ‛род воротника или плаща грубой работы’, сев.-тюрк. japunča – то же.
Вероятно, японча восходит к тюркскому слову, происходящему из основы глагола jap — «покрывать» + -yn — аффикс возвратного залога >japyn «покрываться». Слово «епанча» засвидетельствовано с 1488 года. В это время епанча могла представлять собой длинный суконный или войлочный плащ-дождевик с прямыми длинными рукавами, а также безрукавный плащ типа бурки. В более ранний период слово, происходящее, по всей видимости, из той же тюркской основы глагола jap- («япкыто»), встречается в новгородской берестяной грамоте № 138.
Заметим, слово японча-епанча встречается только в западно-тюркских языках (турецком, крымско-татарском), что наводит на мысль о греческом или латинском заимствовании. Оригиналом могло быть древне-греческое επενδυτης (ἐπένδῠμα, ἐπένουμα) ‛верхняя одежда, эпендима (род верхнего платья)’ или латинское ependytes (из греческого) ‛верхняя одежда’. В современном греческом επενδύτης - ‛накидка, пальто’.
Употребление тюркского слова япончица в СПИ в контексте описания добычи русичей хорошо мотивировано уничижительным противопоставлением грубых половецких изделий роскошным византийским тканям: "паволокы и драгыя оксамиты".
Япанчи надевали в ненастье: на государе была «епанча сукно скорлат червчат, потому что был снег» (1653 г.); государь по дороге из села Пахрина на бумажную мельницу «изволил ферезею переменить, а надел епанчу сукно осиново, да шляпу, для того что был дождь» (1677 г.)
В конце XVII века в России епанча стала торжественной придворной одеждой. Под подбородком была драгоценная застежка. Широкий плащ на суконной подкладке. Украшались плащи нашивками в пяти местах по два гнезда. Нашивки - поперечные полоски по числу пуговиц. Каждая нашивка имела петлю для пуговицы, поэтому позднее нашивки стали называться петлицами.
Источники XVIII и XIX веков свидетельствуют о сохранении слова в прежнем значении: «широкое длинное верхнее платье, надеваемое в ненастье сверх обыкновенного платья». В Словаре В.И. Даля епанча – «широкий безрукавый плащ, круглый плащ, бурка»; женская безрукавая короткая шубейка со сборками; накидочка имеет название епанечка.
Слово епанча стало настолько русским к XIX веку, что фамилию Епанчин использует Ф.М. Достоевский в романе "Идиот".
В Архангельской губернии было также слово епанца́ — женская нарядная одежда, завязываемая у шеи шелковыми лентами; шили её из штофа или иной узорчатой ярких цветов ткани, носили преимущественно при свадьбах
В рязанских говорах XX века слово епанча встречается в значении войлока. Валяные епанчи стелили на лавку молодым во время свадьбы (видимо, сколок старой традиции, позже эту функцию в свадебном обряде стала выполнять шуба), на них спали на лавках, в дороге ими укрывались, спасаясь от непогоды (район Иоанно-Богословского монастыря). В качестве подстилки, матраца епанчи использовали на востоке Рязанской области. Во многих населенных пунктах сохранились только воспоминания о епанчах как о длинной бесформенной одежде, роде плаща. Не случайно епанчой называют женщину, одетую нелепо, безвкусно: «Пойду, распущусь, скажут: пошла как йипанча».
