Вокзалы всегда были перипетиями человеческих судеб, пересечением путей, жизней, натянутых на струны рельсов и звучащих голосами расставаний, и долгожданных встреч.
Станция “Небрежная” всегда была людной. Соединяя несколько линий железнодорожных путей, она служила неизбежным пересадочным пунктом для путешественников поездами. Кто ехал мимо с самого востока страны, преодолев уже с десяток тысяч километров, а кто-то, экономя, держал путь на юг из столицы, в надежде отдохнуть на море, до которого ехать еще сутки. Как правило, вокруг было всегда много семейных пар, в суете собирающих детей, разбежавшихся по вокзальной территории.
- Как же ты мог согласиться на это, до сих пор не могу поверить! Неужели недостаточно было других твоих сотрудников, чтобы решить этот чертов вопрос?!
- Мы это уже обсуждали, - с легким раздражением ответил мужчина, держащий в руке телефон, при этом даже не отрывая взгляда от экрана.
- И что? Легче от этого не становится, как ты заметил! Это надо же, половина отпуска коту под хвост! Да я даже загореть не успела, видишь?
- Вижу, - с очередным безразличием ответил мужчина, продолжая что-то активно набирать пальцами на своем телефоне.
- Доча! Арина! Ну-ка туда не ходи! Быстро подойди сюда! Я жду! - продолжала свою гневную тираду женщина, что стояла рядом с мужчиной, не отрывающимся от телефона.
На фоне деревенского пейзажа станции Небрежной, женщина казалась странным ярким пятном. Розовая кофточка, обтягивающая все, что только можно, короткие белые шорты и множество непонятных украшений на руках. Строгие прямые волосы спускались до плеч, скрывая неровный загар, который образовался, надо сказать, не до конца и больше напоминал покраснения от укусов на белоснежной коже. На строгий мамин голос прибежала девочка, пяти лет. От внешнего вида мамы ее отличали только многочисленные пятна на бело-розовой одежде. создавая впечатление, что на все эти модные шмотки ребенку было ровным счетом асболютно все равно.
- Дорогая, дай мне зарядку, пожалуйста.
- Сам возьми! В чемодане она!
- Хватит злиться уже. Я понимаю, что нам пришлось поехать на поезде, так как это был самый быстрый способ. Самолеты ходят раз в три дня, а мне нужно быть уже завтра в офисе, иначе сорвется крупный контракт.
- Когда уже придет этот чертов поезд! - резко отрезала женщина. не желая выслушать до конца аргументы своего мужа.
- Через пол часа. Ариша, иди ко мне. - Мужчина взял на руки девочку. Та его сразу же обняла своими тоненькими ручками и поцеловала в щеку. Женщина стояла к ним вполоборота, демонстративно не обращая внимания на эту милую сцену.
- Неужели ты будешь такая же, - тихо прошептал мужчина.
- Я буду как ты! Сильной, деловой и высокой! - тихо сказала девочка папе. - Мама хорошая, просто немножко устала. Поцелуй ее!
На соседней лавочке, в метрах десяти от супружеской пары, был какой-то хаос. Бег, крики, смех. Большая куча чемоданов, спортивных рюкзаков, пакетов с едой, коробок и прочих похожих на продовольствие объектов.
- Так! твою мать! Быстро успокоились! Хватит бегать! - среди кучи подростков, к которым, судя по всему и относились все эти вещи, стояла женщина, лет пятидесяти, крупного телосложения. На ее голове была белая кепка, на поясе висела черная толстая сумка. похожая на сумки из 90-х, что носили те самые коммерсанты.
- Ваня, хватит бегать говорю! Мешаете же людям! Миша, твою налево! Саша!
- Вы уж простите их, возраст такой, 15 лет, энергии куча, а в голове еще ноль! - обратилась крупная женщина к женщине в розовом обтягивающем топике.
- Ничего страшного, - ответил за жену мужчина с ребенком на руках. - Такими же когда-то были. Спортсмены?
- Да. Легкая атлетика, спортивный интернат. На сборы едем. Соревнования уже начинаются в сентябре. На чемпионат страны готовимся. Женя! Миша! Слава! Ну-ка прекратите сейчас же. Сели! Что поделаешь, сложно за всеми уследить. Ваня, твою мать! Быстро сел на лавочку! Устаешь от них.
- Понимаю. Я помню боксом занимался.
- Папа боксер у нас! Был чемпионом! Медали дома есть вооот такие! - прокричала девочка, продолжая обнимать папу за шею.
- Так, Ариша, ты еще что про меня расскажи - с улыбкой сказал мужчина, поцеловав дочку в ответ.
- Хорошая у вас девочка! Вы простите, надо еще документы проверить. Пойду соберу всех. - крупная женщина, держа за руку одного из юных сорванцов, вернулась к себе на лавочку и принялась доставать из своей черной сумки на поясе бумажки, билеты, документы, суетливо перебирая своими большими пальцами.
- Она похожа на большого тролля! - произнесла девочка папе на ухо. - Неужели я буду такая же, когда вырасту?!
- Тише, доча. Неприлично так говорить. Что скажет мама если услышит? Ты такой не будешь, обещаю тебе.
- Честно?
- Честно. Иди позови маму, скажи, чтобы перестала ругаться.
С перрона убежала половина благодатной тени. Солнце добралось до самого центра сидячих мест, и, словно горячий лазер, стало нагревать всех, до кого дотянулось. А дотянулось оно до пьяного человека, лежащего на одном из сидений. Вернее, на пяти из них. Палящие лучи заставили его зашевелиться, и даже что-то пробурчать непонятное - ругательное, тем самым обратив внимание бегающей по вокзалу будущей спортивной элиты страны (а может и не элиты, кто знает).
- Смотри Саня, алкаш лежит!
- Как же он воняет!
- Слышь, Ваня, да это это же ты в будущем!
- Да пошел ты! Это ты таким будешь! От тебя так же воняет! - вокруг разом раздался грохот смеха нескольких человек.
- Пошли отсюда бл...! - еле выговорило лежащее на солнце тело, и тут же получило пинок под зад от одного из спортсменов.
- Неужели ты таким же будешь, Саня! Смотри, у него тоже огромный нос, как у тебя! - опять разом раздался громкий смех на весь вокзал.
- Фу, бородавки какие у него на руках. А волосы, гляди, какие мерзкие! Как у твоей бабки, Миша!
- Иди сюда, урод! - Миша, судя по всему, с особым рвением погнался за другим спортсменом, при этом подгоняемый хохотом остальных ребят.
“Неужели я таким же был когда-то”, - еле слышно проговорили засохшие обветренные синеватые губы с ощутимым шепелявеньем. Собрав все свои силы, мужчина перевернулся через лавочку и оказался на теневой стороне, что принесло ему неимоверную радость, спокойствие и блаженство. Все это отражалось на его слегка потрескавшейся улыбке, тщательно скрываемой за кривыми и редкими камышами из волос на лице.
Неподалеку от мужчины, там, где уже заканчивался терпкий запах немытого пьяного мужика, но еще не начиналось горячее солнце сидел местный вокзальный песель. На вид он был не худой, но и не толстый. Такой - чтобы можно было понять его не бедственную, но вполне сносную жизнь. Никто не знает, как его звали. А по сему обращались просто - Пес. Ругались на него точно также - “Пес!”, добавляя “мать твою!” - что четвероногий уже воспринимал за свое второе имя.
- А можно я собачку покормлю? Пап? - спросила Аришка.
- Нет, сиди нормально! - тут же поспешила ответить женщина в розовом.
- На, дай собачке, пока мама не видит, - через минут десять подловив момент, когда жена отвлеклась на очередной телефонный разговор с жалобами своим подружкам, мужчина дал девочке кусочек сэндвича и пошел с ней за ручку к сидящему в теньке песелю.
Весь вид песеля излучал счастье от момента как он увидел идущих к нему людей до непосредственного поглощения подаренной прекрасной девочкой вкусности.
“Неужели все не могу быть такими добрыми ко мне?” - если бы четвероногий умел говорить, вероятно, он бы повторял эту фразу каждый редкий раз, когда получал очередную подачку от пассажиров на перроне.
В самом углу перрона, в тени от палящего Солнца стояла старушка. Красный выцветший платок на голове едва прикрывал седые кудрявые волосы. На вид ей было лет уже к восьмидесяти. Она стояла слегка сгорбившись, одной рукой упершись на костыль, а второй держа средних размеров пакет, покрытый принтом из цветов, весь уже помятый и бледный, но по-прежнему справляющийся со своей главной функцией. На старушке было легкое платье, доходящее до самой земли. Узор в горошек и яркий синий цвет так и говорили о его праздничном предназначении. Она стояла почти неподвижно, вглядываясь в сторону, откуда должен был прийти поезд.
“Сыночка должен приехать, раз в полгода навещает меня, родной мой, единственный. Вот, яблочки его любимые собрала, намыла, принесла. Сразу с поезда сойдет, будет кушать! Жду его очень-очень” - рассказывала она всем, кто пытался ей предложить место на скамейке. Но она упорно отказывалась. Видимо слишком сильно волновалась перед очередным приездом самого дорого человека в ее жизни. “Я же им только и живу. Мне то ничего уже не нужно. А вот как он там, в столице живет? Все работа у него, работа. Занятой! Ну вот и хожу целыми днями с телефоном в руках. Жду звонка. Как позвонит - так и день удался, можно спокойно ждать следующего. Сорок лет ему - а для меня всегда маленьким будет!”
- Простите, бабушка, вам мои сорванцы не мешают? - крупная женщина, ведя за руку своего подопечного спортсмена, попавшегося на том, что пытался поймать того самого вокзального пёселя.
- Да ничего! Смотрю на них, и думаю, неужели мы такими были? Юными, беззаботными! Дай бог им здоровья!
- И не говорите, возраст такой у всех нас был! Уследить только тяжело!
И разговорились две женщины за жизнь, среди быстрого хода минутных стрелок, отсчитывающих мгновения до новых событий для каждого на этом вокзале. Старушка все смотрела то вдаль в поисках поезда, то на бегающую вокруг молодежь, то на периодически ругающуюся супружескую пару с ребенком.
- Все в нашей жизни идет постепенно. Сначала мы в возрасте, когда не готовы умереть за кого-то. Но как только они чуть подрастут, - старушка направила свой костыль в сторону молодых спортсменов, - они будут искать такого человека, за кого они будут готовы умереть. Потом найдут!” - медленно старушка перевела свой костыль немного влево, указывая теперь на супружескую пару с ребенком. - “Вот возраст, когда будут готовы умереть за других. Это самое прекрасное время в этой жизни. Всем нужна такая жизнь, когда мы будем готовы умереть за кого-нибудь. Иначе зачем тогда жить?
Вдали прозвучал сигнал локомотива. Через мгновение огромная железная махина уже стояла на перроне, а проводники неспешно открывали вагон за вагоном, выпуская из душного пространства засидевшихся пассажиров. Супружеская пара с ребенком быстро погрузила свои вещи и моментально скрылась в темноте салона первого класса. Лишь пятилетняя Арина сразу же подбежала к окну и стала махать ручками песелю, что сидел напротив и смотрел на мелькающих мимо людей. Спортсмены выстроились в ряд из десяти человек под предводительством крупной женщины, то и дело выкрикивающей имя за именем, то ли чтобы сделать замечание, то ли чтобы посадить в вагон очередного пассажира, прошедшего проверку.
Алкаш, лежащий на лавочке проснулся от наступившего нестерпимого для его нежных ушей и ноющей головы шума. Его по-прежнему обходила толпа стороной.
Старушка стояла на краю перрона, пытаясь сквозь толстые очки определить в толпе самый родной в этом мире силуэт. В какой-то момент пакет, что она держала в руке легко завибрировал. От волнения пожелтевшие морщинистые руки вдруг задрожали, а ноги шоркающими шажками, изо всех сил ускорились вперед. В глазах выступили слезы.
- Сынок!
- Мамуля, привет!