Литературная премия, о которой так долго и непримиримо спорили, названа именем Эдуарда Успенского. И вряд ли могло быть иначе.
Я не хотела вмешиваться в этот спор, потому что этот спор шел не только в обществе. Он шел в глубине моего сердца, и от этого было особенно больно.
Мне абсолютно понятны обе позиции. Писатели, друзья Эдуарда Николаевича, люди, которым он помог и которым никогда ничего плохого не сделал, встали за него стеной. И для них было делом чести и благородства — вступиться за друга. И это очень понятно. Не выступить в его защиту было бы — его предать.
Вторая позиция — дочери Успенского — мне тоже очень понятна. И я уверена, что это не из-за наследства или еще чего-то корыстного. Людям, которых никогда не били, наверное, это трудно понять. Я понимаю и ее боль, когда она жила в семье со второй женой, и ее там обижали. Было много всего еще, о чем Татьяна пишет, и я верю ей и сочувствую, да. Она имеет право на свое мнение. Выстраданное право. Для нее эта премия была — про неправду и двойные стандарты, про насилие и боль, как моральную, так и физическую. И не выступить для нее было бы тоже предать — себя и свое детство.
Внутри меня боролись эти две точки зрения. Я благодарна Успенскому за то, что первые мои книжки вышли с его благословения. В сущности, я их написала под придуманный им проект «Занимательный учебник». Я не просила специально ни о чем. Я просто предложила свои готовые идеи под этот проект. Он сказал: «Это то, что нам надо. Пишите».
Книжки стали успешными, и дальше я уже двигалась сама. Он вывел меня на орбиту, как ракета-носитель. А я, как спутник, уже кручусь на этой орбите много лет. Когда уже позже меня спрашивали: «Почему ты у него сейчас не попросишь помощи?» - я очень удивлялась: «А зачем?»
Итак, вторая точка зрения мне тоже понятна. На это есть своя причина, которую я не буду озвучивать. И она даже не со Столбуном связана.
Да, Успенский тоже отвез меня в секту к Столбуну, о которой говорит Татьяна. Повез меня туда из лучших побуждений, искренне надеясь, что меня вылечат (у меня отнялись ноги, мне было 27 лет). Столбун был страшный человек. Успенский ему в рот смотрел, я не знаю другого такого человека, который был бы для него авторитетом.
Успенский был «человеком войны». Если он не воевал, то чувствовал себя дискомфортно. А сражаясь, чувствовал себя борцом за правду и справедливость. Поэтому искал себе врагов, постоянно судился. Мог на ровном месте надумать и накрутить ситуацию и начать «боевые действия».
И только Столбуну он верил безоговорочно. И воевал всегда ЗА него. Я недолго была у Столбуна, и меня там не били, как других пациентов, но оказывали изощренное психологическое воздействие. Это горькая и очень больная душевная травма для меня. До сих пор. Могу себе представить, какой она была у Татьяны, которая туда попала подростком и пробыла там не один год.
Конечно же, меня не вылечили. И из тех, кто там тогда был и тяжко болел, не вылечили никого. (Столбун и сам потом умер от рака. И тоже — не вылечили, хотя и объявляли, что умеют. Несколько его других сотрудников тоже умерли от рака.)
Да, это был болезненный опыт... Ну, слава богу, меня быстро выгнали. Не знаю, почему. Успенский на меня, кажется, даже обиделся, что я не вылечилась.
Но вернемся к спору вокруг премии. В моей позиции много эмпатии — сочувствия к обеим сторонам. И горечь от того, что у этой такой тяжелой для меня дискуссии были причины для возникновения. Вот и всё.
Что касается наследия Успенского.
Я бы сказала, что он был человек-фонтан. Он фонтанировал идеями, текстами, шутками, стихами. Среди них были блестящие, но были и средние, и неудачные. Из блестящих выросли классные проекты: радионяня, АБВГДейка, серия «Занимательный учебник», «В нашу гавань заходили корабли», даже «Фиксики», как говорят, вышли из идеи «Гарантийных человечков».
Из смешных стихов и сказок вышли яркие мульты, которые дети и сейчас обожают. Есть книги, которые вошли в сокровищницу детской литературы. В них много юмора, свежий, нетривиальный взгляд на вещи. Есть книги менее удачные, но их время отсеяло, как мне кажется, уже сейчас. В стихах есть замечательные строчки, очень классные и смешные, а есть те, которые мне кажутся неудачными. Хотя он говорил мне, что работает над каждым стихотворением не меньше недели. Когда я на своих частных уроках рассказываю ученикам о произведениях Успенского, на это уходит несколько часов. И я стараюсь, чтобы они непременно прочитали. И чтобы непременно запомнили. И его наследие навсегда останется в сокровищнице детской литературы. Да.
О том, что у каждого из нас есть свои скелеты в шкафу и не всегда гладкие отношения с близкими... Это так, да. Я спросила своего сына, что скажет он, когда я умру. У детей всегда есть обиды на родителей. И он, возможно, тоже скажет, что я его обижала.
Он ответил, что я, конечно, не подарок, но если бы когда-нибудь предложили назвать премию моим именем, он бы не стал возражать. Ну, и хорошо. Можно выдохнуть. Надеюсь, я хоть отчасти справилась с ролью матери...
Теперь премия названа. И спорить больше не о чем. Но мне важно было все-таки сказать, что я думаю об этом конфликте.
#Успенский #Успенский_премия #Татьяна_Рик #Детская_литература #Домашнее_насилие #Дочь_Успенского #Столбун #Секта_Столбуна #Литература #Культура
