Пьеса известного французского драматурга П. Бомарше «Безумный день, или Женитьба Фигаро» – пожалуй, одна из самых веселых и остроумных комедий мировой литературы. Несмотря на явный социально-политический пафос (в произведении недвусмысленно высмеиваются дворяне и восхваляются ловкость, ум и предприимчивость третьего сословия в лице бывшего севильского цирюльника Фигаро), история головокружительной свадьбы главного героя на очаровательной девушке Сюзанне до сих пор развлекает не только читателей, но и меломанов – любителей известной оперы В.А. Моцарта.
В основе пьесы – очень мощная и запутанная любовная, авантюрная и родственная интрига, способная свести с ума читателя, – недаром в названии произведения фигурирует красноречивый эпитет «безумный». Однако при вдумчивом прочтении в произведении Бомарше можно без труда обнаружить последовательную систему переодеваний, нелепых ошибок и внезапных разоблачений. При видимой запутанности сюжета сама композиция сохраняет удивительную стройность и четкую взаимосвязь завязки, развития действия, кульминации и развязки. Это объясняется тем, что пьеса была написана, опубликована и разыграна в 1770-1780-х гг., то есть во время расцвета просвещенного рационализма – идеологии, которая основывалась на уме и логике.
Например, при прочтении пьесы можно легко заметить, что переодевания героев одного в другого под покровом ночи носят зеркальный характер: чтобы проучить надменного графа, Сюзанна наряжается графиней, а сама графиня одевается в костюм своей служанки. Затем обе параллельно разыгрывают мужчин: графиня – своего мужа (который вздумал приударить за служанкой), а Сюзанна – Фигаро, который необоснованно заподозрил свою невесту в измене.
А до этого довольно рационального фарса читатель мог с удовольствием наблюдать за судебным разбирательством между Фигаро и некой пожилой дамой Марселиной (неожиданно оказавшейся его матерью), которая была одержима идеей женить его на себе под предлогом невыплаты денежного долга. Разбирая текст долгового документа, герои на полном серьезе спорят о том, какой союз стоит в роковой фразе обязательства – «и» или «или»? И читателю остается лишь удивляться, что судьба Фигаро зависит от такого «пустяка».
А между тем подобный сценарный ход был вполне в духе времени Бомарше, когда дотошное изучение подобных «мелочей» действительно имело принципиальное значение для жизни людей незнатного происхождения. И таких условных нелепостей в пьесе немало, и каждая из них – это продукт рационального 18 века с его чрезмерной логикой, неумеренной дотошностью к деталям и едкой критикой социального устройства общества.