К дому, стоящему чуть поодаль от остальных и залитому лунным светом, медленным прогулочным шагом приближался мужчина. Он знал все тропинки, камни, корни деревьев, пробивающиеся из-под земли, посему глаза, окружённые морщинами, были устремлены в небо. Бесконечно далёкие и холодные звезды казались такими знакомыми и в то же время неизвестными, будто ежесекундно кто-то двигал их. Буквально на йоту, но даже этого было более чем достаточно. Мужчина перевёл взгляд на дом.
«Значит, не спит» – подумал он про себя, глядя на окно второго этажа, откуда струился золотистый свет.
Входная дверь неслышно отворилась, и в полумрак вошла неясно очерченная фигура. Скрипящие половицы так и остались нетронутыми, как и выключатель. Кошачьей походкой вошедший миновал стойку с обувью, вешалку, и направился на второй этаж, переступая через одну, а иногда и через две старые ступеньки. Дорога была неосознанно заучена почти десятилетие назад, но мышечная память не имеет срока давности.
Чуть волосатая кисть легла на железную ручку, и дверь со скрипом открыла таящиеся за ней сокровища, самым главным из которых было живое существо.
– Я знаю, что ты не спишь.
– Меня выдало дыхание?
– Не скажу, – ответил мужчина и улыбнулся.
– Как все прошло? – девочка откинула одеяло и села, опершись спиной на подушку.
– Ну... Бывало и лучше.
– Она сказала... – Дочь уже начала оправдываться, но поднятая ладонь отца говорила лучше слов.
– Я не договорил. Неважно, что она сказала или сделала. Насилие – не выход и никогда им не было.
– Но Чехов... – бубнила она. – Чахотка...
– Не имеет значения, – мужчина подошёл ближе и сел на кровать, пристально рассматривая дочь. – Знаешь что?
– Что?
– Мы сделаем так: сегодня я расскажу тебе одну историю, которую поведал мне ещё мой отец.
– Дедушка?
– Он самый. Но...
– Ох уж эти...
– Не перебивай, – поднял указательный палец отец. – Но завтра ты извинишься.
– Перед этой... – маленькие губки напряглись, а ноздри начали раздуваться, – грымзой?
– Перед ней. И следите за языком, юная леди.
«Юная леди» отвела взгляд и, казалось, принялась о чем-то размышлять.
– Мисс? – напомнил о себе отец и протянул ладонь. – По рукам?
– По рукам, – сдалась девочка. – Но только из-за дедушкиной истории.
– Так мы всем и скажем. – Покрытый щетиной подбородок на мгновение подпрыгнул, и на лице появилась тёплая всепрощающая улыбка. – Устраивайся поудобнее и слушай:
Давным-давно, далеко-далеко, в местах, где животные никогда не видели людей, в гармонии с природой и животными жили драконы. Да, они были такими же, какими их описывает большинство сказок, мне нечем тут тебя удивить. Но дело не в том, что моей фантазии не хватит для чего-то нового, а в том, что правда не нуждается в этом. В тех местах небесные змеи не чахли над златом и не опустошали поля. Там жизнь текла по-другому.
Общий предок даровал всем змеиным потомкам, вне зависимости от места обитания, один очень приятный и, я бы даже сказал, полезный подарок: медленное пищеварение. Пары диких овец или одного хорошего яка дракону хватало почти на месяц, даже при ежедневных полётах. А летали они очень долго и далеко, приземляясь лишь для сна или созерцания. Каждый глаз был подобен маленькому озеру, в котором утопали закатные лучи. Эти зеркала души наблюдали за утренней росой, испаряющейся по мере того, как солнце поднималось выше; за пером птицы, спускающимся с небес по ступеням ветра, покуда зелёный ковёр не принимал его в свои объятия. Небольшие камни, перекатывающиеся по дну хрустально прозрачной реки, опавшие листья всех цветов и оттенков, гонимые неутомимым Эолом, даже жуки, размером с игольное ушко – ничего не укрывалось от драконьих глаз. Единственное, что они не могли видеть – будущее. А оно с каждым днём становилось все туманнее. С каждым шагом человека, расширяющего свои владения, оно становилось менее ясным.
Людям всегда будет чего-то не хватать: воды, еды, пастбищ, власти. Бесконечные поиски и привели двуногих в обитель драконов. Огромные зубы, когти и крылья пугали переселенцев. Но со временем, поняв, что драконы боятся их не меньше, люди осмелели. Когда копья и камни не смогли справиться со стальной чешуёй, на помощь пришёл случай: темной ночью один из пастухов, услышав беспокойство скота, отправился с факелом на разведку. Не досчитавшись пары овец, юноша пошёл на поиски. Конечно же, он увидел лишь дракона с окровавленной пастью. Страх и злоба заполнили юную душу. В чудовище полетели камни, а когда они кончились, молодой человек решил избавиться и от последнего, что у него было – от факела. Оранжево-жёлтый свет показался чем-то интересным, привлекательным дракону, и в предвкушении нового он открыл рот. Раньше к драконам никогда не попадало пламя, огонь – одно из немногих чудес, которым овладел только человек. Едва светило коснулось языка, он вспыхнул весь. Затем загорелся и рот. Огонь пронимал все глубже, пока не добрался до лёгких. Заворожённый и вместе с тем напуганный пастух наблюдал, как дракон выл от боли, изрыгая с пламенем остатки жизни. Его горящая, похожая на масло, кровь не угасала даже после попадания в воду, а жар был настолько силен, что даже чешуя не выдерживала и начинала плавиться. Наутро уже все знали о случившемся, а уничтожение неугодных змеев стало лишь делом времени.
Огонь, подаривший человеку тепло, помог стереть ещё один вид бесконечно прекрасных животных. Умирая, они изрыгали пламя, но совсем не по своему желанию. Впоследствии, людей, видевших живых драконов, не стало, но истории о них переходили из уст в уста, а огненная лебединая песнь стала силой, которой им так не хватало при жизни...
Девочка едва слышно сглотнула и спросила:
– Пап? А кто в этой истории зло? Люди или драконы?
– Решай сама, дочка. Но я хотел сказать кое-что ещё: не важно, какая ты сильная и смелая. Не важно, какой на тебе доспех. Если ты не научишься жить в гармонии с миром, окружающим тебя, со всеми его плюсами, минусами и бесконечными изменениями... То тебе будет очень трудно.
– И однажды я начну дышать огнём? – хитро улыбнулась девочка.
– Надеюсь, что нет, – с улыбкой ответил отец. – А теперь ложись спать.
– Хорошо. Спасибо папа. Я люблю тебя.
– И я тебя, маленькая защитница. Сладких снов.
Мужчина поцеловал девочку в лоб, подоткнул одеяло и, выходя из комнаты, выключил свет. На морщинистом лице покоилась грустная улыбка, а в голове, будто мантра, повторялись собственные слова: «Надеюсь, что нет...»
Конец.