-Вот, на-ко, одевай чепец, что ж к её светлости без чепца-то являться, на конюшню, что ль захотела, и побегли, нам ещё водицы надоть взять. Чудная ты, все же, Эли, и нижняя одёжа у тебя чудная, распутная какая-то, что же у вас тама, в обители-то этой, старухи совсем окопытились?
А вот всё это не поняла от слова совсем. Как это моя юбка, вообще-то в пол, и моя футболка с рукавом три четверти и вырезом чуть ли не под горло перекочевала вдруг в нижнюю одежду, да ещё и получила звание распутной? Три раза ха-ха.
Видела бы Гальянка, как наши девчонки по универу, по общественному, кстати, месту, ходят, её бы, вообще, Кондратий хватил.
Тем временем полная праведного возмущения по поводу нравов, царящих в неизвестной мне обители, Гальяна потащила меня за водицей в большое светлое помещение, где эта самая водица свободно и непрерывно лилась нехилыми такими струйками из светящихся отверстий, расположенных в зеркальной узорчатой стене и пропадая в отверстиях в тёмно-голубом каменном полу.
В дальнем углу виднелся вход в, как я чётко интуитивно почувствовала, правильно, в тувалет-тувалетик.
Не обращая внимания на заверещавшую что-то девчонку, я прямой наводкой неторопливо, но твердо направилась в вожделенный уголочек. Тувалет ожиданий не обманул, оказался чистейшим помещением с раскрашенными в радужные цвета кабинками, каждая с дверью! и с дырками в блестящем белом каменном полу, причем и в этих дырках непрерывно текла довольно-таки сильными потоками и как мне показалось, ещё и ароматизированная, водичка.
Ну что ж, с гигиеной неплохо, совсем неплохо, вполне жить можно.
Притоптывающая от нетерпения Гальяна уже поджидала меня у выхода с двумя нехилыми такими ведёрками, в одном из которых, судя по поднимающемуся пару, водица была сильно так горяча.
Сунув мне ведёрко с ледяной, судя по холоднющей ручке, водой, Гальяна деловито повлекла меня вглубь замка. Который раз сказала я спасибо когда-то столь нелюбимой мной секции спортивного ориентирования, да.
Уж не знаю, чем руководствовался архитектор этого монументального сооружения, но без бутылки тут, как говорится, не разберёшь. Какие-то, как нарочно запутанные коридоры, куча боковых ходов, в которые целеустремленная Гальянка резко сворачивала, грозя плеснуть мне кипяточком на ноги.
Наконец мы ввалились, в, иначе и не скажешь, светёлку. Такое светлое и радостное помещение. Стены цвета сливок, полы из чистого жёлтого дерева, что-то типа паркета, только очень крупного. Панорамные, так сказать, окна, светлые летящие шторы.
В комнате так жарко натоплено, что окна приоткрыты, слышен щебет птиц, шорох ветвей. В общем, классно.
Вот только происходит здесь что-то совсем не классное. На громадной кровати посреди комнаты в отрубоне лежит явно беременная на сносях тётка, или девка, фиг её знает, возраст непонятен.
Две бабки суетятся вокруг неё и явно желают вернуть беременную в сознание, но делают это как-то слишком деликатно, слегка дергают её за руки, говорят ей что-то почтительно.
Таак… Судя по тому, что кровать под тёткой мокрая, да ещё и в крови, процесс пошёл и пошёл не очень. Бабки, похоже, пребывают в отчаянии, возносят молитвы Создателю и, похоже, страшно боятся лежащую на кровати.
Да ёканый бабай, баба же сейчас сдохнет с ребенком вместе, о чем бабки думают-то?!
Я подлетаю к несчастной беременной, опрокидываю на неё своё ведерко с леденющей водицей, одновременно радуясь избавлению от тяжести, и с размаху хлещу дуру по мордам. Баба вскидывается, открывает свои зенки и с возмущением! пялится на меня.
-Тужься, дура, тужься, -ору я. Тут уже и бабки встрепенулись, вышли из ступора и весьма умело начали нажимать бабе на живот...
Раздается слабенький крик, суета уже радостная, мы с Гальянкой намешали тёплую водичку, бабки намывают ребёночка, это девочка, вся сморщенная, синюшного цвета. Конечно, с таким родовспоможением хорошо, что вообще родилась.
Роженица опять в отрубоне, но это, похоже, уже мало кого волнует, видимо, приоритет в этом мире отдан исключительно потомству.
Только сейчас обращаю внимание на лежащий всё это время в углу грязноватый кулек, из которого периодически раздается еле слышный писк.
Одновременно со мной вскидывается одна из бабок: «Батюшки, -голосит она, -про дитё-то и позабыла, оно тут сопрело совсем в тулупе-то да в жаре-то».
Бабка выпрастывает из кучи тряпок ребёночка примерно в том же состоянии, что и появившаяся на свет только что девчулька.
-Не поняла, тут двойня, что ли, -удивляюсь я.
-Понятно, двойня, милостью Создателя, - удивляется моей непонятливости Гальянка, осторожненько принимает ребёночка из рук бормочущей что-то бабки, мы вместе моем почему-то грязноватенькую девочку, и когда только успела обоссаться, заворачиваем в беленькую мягкую пелёночку, коих здесь приготовлена куча.
Берем каждая по ребёночку, любуемся крохотными личиками, кружимся с ними, смеёмся от облегчения, с сожалением укладываем в добротную просторную колыбельку. Вот ещё хочется понянькаться с такими сладкими кукляшками.
продолжение следует...
книга здесь
https://litnet.com/ru/book/o-moi-princ-b244258
добро пожаловать!