Одна девочка перенесла утрату. Утрата была совсем свежая и непредвиденная. Чувство было такое, будто каленый прут в ране прокручивают — такая боль.
Девочка пробовала успокоить себя тем, что утраты у всех бывают. Что люди сильные и в то же время смертные. Что просто сансара такова: если любишь, то неизбежно сталкиваешься с потерями. Только холодные циничные обмылки, живут без чувств, а значит и без тоски. Но даже самый жесткий обмылок может превратиться в жидкое мыло, потому что слабые места есть у всех.
Как бороться с тоской девочка не понимала. Она была не глупая, почитывала разных там специалистов, которые пообещали, что чувство тоски с ней будет еще очень-очень долго. Что легко все не пройдет. Что будет горько, обидно, может быть зло. Что будет захватывать чувство несправедливости происходящего. Что иногда нахлынет чувство, как будто утраты не было. Особенно часто такое будет по утрам, когда мозг еще не до конца проснулся и не обработал новую реальность.
Не сказать, что вся эта информация об общих механизмах прохождения через утрату успокаивала девочку. Ее горе было личным, индивидуальным и никто из живущих его не мог заглушить.
И тогда девочка решила развернуться лицом к горю. Признать его, увидеть, дать ему место в своей жизни. Она признала справедливость своей тоски и отчаяния. В конце-концов, тоска — оборотная сторона любви при потере близкого человека. Делать вид, что «все как всегда, все хорошо» — бесполезная практика. Есть время, когда горе — лучший попутчик. Главное помнить, что не навсегда.
Не скажу, что у той девочки все прямо сразу наладилось и стало хорошо, потому что даже на банальное «время лечит» требуется это самое время. А если быть честными, то иногда и время бессильно, ну так чтобы до конца.
Но есть еще одна банальная, но от этого не менее рабочая истина «мы живы, пока жива память близких о нас» и если и преобразовывать горе, то в энергию созидательной памяти. Нашу любовь не отнимет даже смерть, потому что любовь не перестает. А все, что остается живым, — праздновать жизнь каждую минуту отпущенного времени.
Лена Низеенко