К маю 1942 года ситуация на участке Восточного фронта в районе Демянска кардинальным образом изменилась. После почти трехмесячной осады "Демянский котел", в котором находилось шесть германских дивизий, наконец-то был деблокирован и получил связь с "большой землей" через "Рамушевский коридор". Колоссальные усилия Красной армии, направленные на ликвидацию окруженной группировки, грозили оказаться тщетными, и разумеется, советское командование не могло с этим мириться. Поэтому уже в первых числах мая было начато новое большое наступление, призванное поставить точку в судьбе оборонявшихся вокруг Демянска немецких войск, также измотанных и сильно обескровленных продолжительными непрерывными боями.
Весьма большое значение атакующая сторона придавала северо-восточному участку выступа, поскольку с того направления расстояние до самого Демянска являлось едва ли не кратчайшим. В случае прорыва вражеской обороны и выхода к деревне Лужно войска советской 34-й армии могли создать серьезнейшую угрозу всей германской группировке. Однако для этого нужно было сначала захватить несколько ключевых пунктов, одним из которых являлась деревня Кирилловщина. План наступления был подготовлен к 4 мая 1942 года. Задача, поставленная командующим 34-й армией генерал-майором Николаем Берзариным, формулировалась так:
"34-я армия прорывает оборону противника на фронте Польцо, Крутики и ударом в направлении Кирилловщина, Красея и Хилково, Семибратчина, и уничтожает противника в районе Кирилловщина, Мирохны, Домаши, выс. 259. К исходу дня выходит на рубеж Польцо, дорога Кирилловщина, Хани, стык дорог зап. Мирохны, Домаши, выс. 259. В дальнейшем наступает в общем направлении Красея, Демянск."
Начало атаки планировалось на утро 7 мая.
Для штурма Кирилловщины были задействованы весьма значительные силы. На острие удара ставилась 60-я танковая бригада под командованием майора Дмитрия Кульбачева, прибывшая на этот участок фронта 30 апреля. В ее составе числилось 1117 человек, 10 тяжелых танков КВ, 20 средних Т-34 и 16 легких Т-30. За бронированными машинами должна была наступать пехота 171-й стрелковой дивизии под командованием полковника Богумила Зобина. Как и 60-я танковая бригада, она прибыла на передовую буквально перед самым началом операции. В первом эшелоне атаки располагались 380-й и 525-й стрелковые полки, а для развития их успеха планировалось использовать 713-й стрелковый полк, стоявший во втором эшелоне. Перед началом наступления все эти силы дислоцировались в районе между деревнями Бояры и Котята. Главный удар наносился левым флангом по кратчайшему пути к Кирилловщине. В нем должны были участвовать все танки, 380-й и большая часть 713-го стрелковых полков. 525-му стрелковому полку отводилась вспомогательная роль на правом фланге - ему вменялось атаковать занятые противником высоты в районе деревни Польцо.
Советский ударный кулак выглядел на первый взгляд очень внушительно, однако на деле план наступления являлся весьма авантюрным. Во-первых, и танкисты, и пехотинцы едва прибыли на передовую и еще не успели толком ознакомиться с особенностями театра предстоящих боевых действий. Вся система обороны противника была им неизвестна, и они имели лишь некоторое представление о ее переднем крае. Далее, серьезной помехой атакующим стала погода. В начале мая все еще стояли холода, температура воздуха ночью опускалась до -2 градусов по Цельсию. То и дело шли дожди, чередующиеся с мокрым снегом, что делало и без того болотистую местность в районе Кирилловщины крайне труднопроходимой. Последнее обстоятельство осознавалось командованием. Так, в журнале боевых действий 34-й армии за 5 и 6 мая отмечалось: "Дороги труднопроходимы для автотранспорта". Журнал боевых действий 60-й танковой бригады обрисовывает проблему еще конкретнее:
"Местность перед передним краем обороны противника явно не благоприятствовала движению танков. Вязкий глинистый грунт после дождя, наличие больших болотистых участков, болотистая лощина перед передним краем обороны чрезвычайно затруднительны для танков."
Даже по дорогам бронированные машины передвигались с трудом и очень медленно, а колесный транспорт и вовсе приходилось тянуть тракторами. Тем не менее, никаких изменений в первоначальный план атаки перед началом наступления внесено не было.
Однако самой серьезной проблемой для советской стороны являлся, конечно же, противник. Оборону на подступах к Кирилловщине держал 1-й панцергренадерский полк панцергренадерской дивизии SS "Totenkopf" под командованием ветерана Великой войны, кавалера Рыцарского Креста оберфюрера Макса Зимона. Немцы создали тщательно продуманную систему прикрытых минными полями и связанных между собой хорошо укрепленных опорных пунктов, создававших сплошную линию огня и при этом приспособленных для круговой обороны. На танкоопасных направлениях были установлены противотанковые орудия. Самым главным элементом, обеспечивающим устойчивость этого участка фронта, являлась артиллерия, готовая в любой момент обрушить мощный шквал орудийного и минометного огня по заранее пристрелянным ориентирам. Ключевыми точками германской обороны были высоты Лысая, Плешивая и Перчатка, господствовавшие над местностью и позволявшие хорошо наблюдать все происходящее на советской стороне на подступах к передовой.
В ночь с 6 на 7 мая пехота 171-й стрелковой дивизии начала выдвижение на исходные рубежи для атаки. С немецкой стороны при этом периодически велся слабый беспокоящий артиллерийский огонь, не ставший серьезным препятствием. Гораздо больший ущерб едва не причинил экипаж советского же легкого ночного бомбардировщика По-2, в два часа утра по ошибке очень точно сбросившего свой груз прямо на командный пункт дивизии. В результате один человек погиб и еще двое получили ранения, но по счастью, никто из ключевых работников штаба не пострадал.
В 4:45 советская артиллерия начала обстрел переднего края германской обороны, и ей тут же стали отвечать вражеские орудия. В 6:20 на правом фланге пошли вперед батальоны 525-го стрелкового полка, завязавшие бой с немецким передовым охранением на подступах к высоте Плешивая. На направлении главного удара бойцы 380-го полка также изготовились к броску, ожидая танков, но как раз с этим возникли большие проблемы. Пытаясь выйти на исходный рубеж, большинство бронированных машин 60-й танковой бригады вполне предсказуемо завязло в болотистой почве.
На момент начала выдвижения 227-й танковый батальон бригады имел в составе 4 тяжелых КВ, 9 средних Т-34 и 3 легких Т-30. Из этого числа шесть "тридцатьчетверок" не смогли добраться даже до исходного рубежа, еще семь танков застряло в самом начале атаки на нейтральной полосе, и только один КВ и два Т-34 смогли оказать реальную поддержку пехоте. Примерно так же обстояли дела и у 279-го танкового батальона - из трех КВ и девяти Т-34 до переднего края немецкой обороны дошли только два КВ и пять "тридцатьчетверок". Три легких Т-30 под общим командованием лейтенанта Минькова, посланных было впереди основной группы в разведку боем с десантом на броне, в полном составе завязли в болотистой лощине, так и не вступив в огневой контакт с неприятелем. В довершение всех бед в ходе этих маневров танки разорвали телефонные линии, тянувшиеся к позициям своей артиллерии от наблюдательных пунктов, и в результате после 9 утра орудия и тяжелые минометы оказались "слепыми" и практически перестали оказывать наступающим поддержку.
Несмотря на совершенно необнадеживающее начало, пехота 380-го стрелкового полка поднялась в атаку и вступила в бой с передовым охранением эсэсовцев, но ее продвижение было чрезвычайно медленным. Как отмечено в журнале боевых действий полка:
"Бойцы поднялись и пошли в атаку, но натолкнувшись на минные поля, будучи прижатыми пулеметным и минометным огнем противника, залегли и начали медленно продвигаться вперед, вследствие чего несли излишние потери."
Поскольку никакого явного успеха не наблюдалось, в 15:40 на усиление первой волны был направлен стоявший до этого в резерве 2-й батальон полка, но он уклонился влево, оказался на минном поле и тоже залег. Тем временем танки 60-й танковой бригады вышли на основную полосу немецкой обороны и занялись подавлением огневых точек противника, но попав под плотный огонь артиллерии и будучи лишенными поддержки пехоты, вынуждены были вернуться на исходные позиции. Предпринятая во второй половине дня повторная атака развивалась по тому же самому сценарию и с тем же результатом. В итоге к вечеру единственным достижением советской стороны стало вытеснение германского передового охранения с предполья, да и то в нескольких ДЗОТах эсэсовцы продолжали держаться, ведя круговую оборону.
Несмотря на очевидную неудачу в первый день, командующий 34-й армией распорядился повторить атаку и 8 мая, поставив перед войсками те же цели. Картина повторилась в точности. Из брошенного в бой резерва 60-й танковой бригады, состоявшего из десяти легких Т-30, только три машины вышли к переднему краю, а остальные безнадежно застряли. Пехота снова залегла под точным и плотным пулеметным и минометным огнем обороняющихся, а вырвавшиеся вперед немногочисленные танки без поддержки ничего сделать не смогли. Например, 227-й танковый батальон потерял два Т-34 только потому, что оба экипажа попытались уничтожить германский ДЗОТ и подъехали к нему слишком близко, после чего немецкие панцергренадеры вышли из своего укрытия и забросали обе "тридцатьчетверки" бутылками с зажигательной смесью. В результате к вечеру советские войска лишь немного улучшили свои позиции, закрепившись в передовых траншеях в предполье. На этом наступление было прекращено за явной бесперспективностью.
Итог двух дней сражения стал обескураживающим для советской стороны. Достигнутое незначительное продвижение и вытеснение противника из предполья стоило и пехотинцам, и танкистам больших потерь. Так, 171-я стрелковая дивизия понесла урон, выразившийся в 513 убитых и пропавших без вести бойцах и командирах, плюс еще 1393 человека получили ранения. В 60-й танковой бригаде осталось в строю только 14 танков. Еще 10 были подбиты или вышли из строя перед передним краем немецкой обороны, а остальные предстояло вытаскивать из болот, расположенных на своей территории, и ремонтировать. Потери личного состава в 227-м танковом батальоне выразились в шести погибших, одиннадцати раненых и одном контуженном танкисте. Людские потери 279-го танкового батальона в журналах боевых действий батальона и бригады не были отражены. Что же касается германских панцергренадеров, то они понесли значительно меньший урон. В течение всего сражения обороняющиеся полностью контролировали ситуацию и даже не стали производить переброску подкреплений на угрожаемый участок.
Советские командиры тщательно проанализировали свою неудачу и сделали совершенно логичные выводы. Так, в журнале боевых действий 60-й танковой бригады появилась запись:
"На данном участке местности при неблагоприятной погоде (дождь и снег) использование танков и бригады в целом невозможно."
А в ЖБД 380-го стрелкового полка было сказано следующее:
"Стало ясно, что необходим новый вид тактики для прогрызания современной обороны противника. Таким новым средством должны были стать блокировочные группы, которые надо было создавать и обучать."
Увы, для подготовки специальных штурмовых групп ни времени, ни возможностей уже не имелось. Но сделанные по итогам боев 7 и 8 мая наблюдения привели к выработке новой тактической схемы, которая была опробована в ходе следующего штурма Кирилловщины, предпринятого спустя 12 дней, 20 мая 1942 года.
Michael Traurig
