Лена пошла в комнату-гостиную, развлекать хозяина квартиры, и того, другого - Славу. Я осталась сидеть на кухне, после ответственного исполнения задания по укрощению трубки от системы. Мне нравилось наблюдать, как Алина «готовит». Вообще, подглядывать за чужой работой всегда интересно, тем более, когда процесс не из простых.
В детстве я так подглядывала за дедом. Помните передачу из 90ых «Очумелые ручки»? Вот, это его тема. Чтоб вы понимали, дед из обычных окон в деревянной раме и верёвок соорудил на балконе систему проветривания, по типу, как сейчас на пластиковых окнах.
Ах, мне так нравился этот балкон. Дед выносил туда кресло и я читала целыми днями про египетские символы. У дедушки в квартире было несколько настенных часов, наручные и одни стояли на журнальном столике. Последние мне нравились больше всего, они были выковыряны из настоящей подводной лодки, кроме шуток. Дед дружил с какими-то японцами, которые подарили их в знак уважения, как редкую штуку. Все часы ходили точно в унисон, секунда в секунду. Он любил порядок. Я удивлялась, что другие дети не понимают время по стрелкам, у меня это была ежедневная тренировка не на жизнь, а на смерть. В любой момент он мог резко спросить «сколько время?» и я должна была очень быстро сообразить, глядя на стрелки. После можно было выдохнуть на ближайший час-два и вытряхнуть штанишки.
Мои первые часы дед подарил на семилетие. Красного цвета. Я побежала в магазин за лимонадом для гостей праздника и всю дорогу смотрела не под ноги, а на них, пока не упала и не разбила колени. БОльшая часть моих детских фотографий с болячками на ногах. Если в садике или начальной школе была фотосессия, мне давали веточку или игрушку в руки, чтобы я их прикрыла. Мама причитала, что земля меня не держит. Интересное выражение.
Алина приближалась к финишной прямой. Думаю, мне не стоит упоминать все подробности рецепта, ключевыми там были бензин, кислота и йод, выпаривавшийся на плите. Что-то пошло не так и за секунду наше «всё» вспыхнуло. Огонь быстро перекинулся на остатки обоев и дверь в кухню. Мы с Алиной оказались отрезаны. Я закурила. Было так красиво! Пламя сжирало все на своём пути, хрустело, шипело и взрывалось. Такое смелое и красивое в своём естестве, относительно нас, людей. Начал плавиться потолок и с него капало расплавленное покрытие, такие дурацкие плитки из пенопласта, г*вна и палок. Если бы я жила в кино, то это была бы сцена в slow motion под саундтрек Ave Maria. Мне не было страшно. Я не собиралась прыгать в окно или бросаться тушить. Просто наблюдала и наслаждалась зрелищем. Слава и Алина пытались потушить пламя, она из кухни - водой, он из коридора - одеялом. Ничего не помогало. Тогда Слава набросил одеяло на голову и пробежал под ним в кухню, сквозь огонь. Им же он потушил пожар, колотя стены одеялом, как женщины в синих бархатных халатах с цветами выбивают ковры палками. Его руки сильно обгорели и начали обрастать волдырями, как если в молоко подуть через трубочку. Он кричал на меня за то, что я не двинулась с места и тут же хвастал своим подвигом. Я сказала, что мне все равно, спас бы он меня или нет. Хвастовство не к лицу мужчинам. Если я могу его так назвать.
Алина пустилась в приготовления с самого начала из остатков былой роскоши. Варева должно было хватить аккурат на всех, без добавок. У публики уже съезжала крыша от нетерпения. Мы с Денисом пошли за мазью для ожогов, ему нужно было отвлечься прогулкой, чтобы не страдать в ожидании. Близилась ночь и открывала клетки с бесами в душах каждого.
Когда мы вернулись с лекарствами для Славы все уже было готово. Меня снова укололи в последнюю очередь и снова Денис. В этот раз получилось быстрее и аккуратнее, он не жал мне предплечье рукой, вместо этого заботливо использовал свой кожаный ремень. Синяков не было, кажется меня приняли в семью.
Я провалилась в диван и летела сквозь пространство, сжимая шприц в руке мертвой хваткой, как сжимают поручни на каруселях. Остальные гудели в беседе, это обламывало и я надела наушники. Зачем говорить, если так приятно молчать?
Я слушала Deftones-Digital bath, раз за разом, открыв для себя накануне акустическую версию этой песни. Красивые картинки кружили меня в такт звука и вдавливали ещё сильнее в диван. Я летела спиной вниз и если бы были силы, то ахала бы от удовольствия. В эти моменты можно быть кем угодно, без прошлого и будущего, жить мгновением без страха и упрёка, без любви и тоски. Просто плыть. Это рай для невротика.
Меня разбудил толчок в руку, я с трудом открыла глаза, реальность сильно ударила и закружилась. Передо мной склонился Слава, уже с бинтами, укрывающими волдыри на руках. Он жаловался, что ему больно и одиноко лежать в другой комнате. Он считал, что его ожоги случились из-за меня. Интересно придумал. Жалость. Разве это не самое унизительное, что может испытывать женщина к мужчине?
Привыкшая действительно лежать с друзьями мужского пола просто так, и крепко позабывшая об уроках жизни, я не сообразила, что происходит. Такая бываю глупая, что хоть книгу пиши. Покорно встала и пошла за Славой в другую комнату, доселе закрытую от моих глаз. Мне в след улыбалась Лена. Она, в отличии от меня, лучше соображала, что нужно парням.
Спальня не слишком отличалась от общей обстановки, может только была чуть прибраннее: железная кровать, о которых говорят «на ней семеро померло» и мебельная стенка времён совка. Пахло бабушками. Постель казалась влажной от жары. Слава лёг к стене, я на краю, сравнявшись с боковой плоскостью матраца. Подсознательно хотелось блюсти хоть маленькую, но дистанцию. Слава был высокий и довольно приличный, как я уже говорила, но все равно будил во мне легкое отвращение. Он что-то рассказывал о себе, много и активно, но я все летела спиной вниз и с трудом фокусировалась на отдельных словах. Мужчины всегда открываются со мной, наверное у меня доброе лицо. Мне бы этот талант да в нужное русло.