ПРОДОЛЖЕНИЕ. Этот рассказ будет интересен только лишь жителям села Успенки, Донецкой области, Амвросиевского района, разбросанных по пространству бывшего Советского Союза. Рассказ о Малой Родине.
Дореволюционный период
1848 – 1852 годы.
Годы переселения совпали с эпидемией холеры в 1848 – 1849 годах, «когда число умерших превзошло число родившихся», да и погода не баловала: «старожилы Донской области помнят еще необыкновенно дождливую осень и поразительно глубоко снежную зиму с 1848 года на 1849 год, известную под именем «драной». В эту зиму не было возможности доставить скоту корм со степи, и хозяева принуждены были драть солому с домовых крыш, покрывая свои жилища кожами с павших животных».
Однако уже в 1849 году в слободу Успенскую были переведены:
1. Крестьяне помещика Алексея Андреевича Мартынова:
- из поселка Русского, 130 лиц мужского пола и 126 лиц женского пола,
- из слободы Голодаевка и среди них семьи:
Гонтарева Якова Моисеева (24 года),
Кравченко Федора Екимова (98 лет),
Проценко Тихона Иванова (31 года),
Яготинцева Григория Сергеева (48 лет).
2. Крестьяне помещицы, хорунжеской дочери из дворян, девицы Евдокии Андреевой Мартыновой:
- из слободы Недвиговка, (среди них семьи Чернявского, Василенко),
- из слободы Голодаевка, (среди них семьи Кравченко, Дмитренко, Лукашова, Бузинкова, Чернышева, Стуса, Бураченко, Цапова),
- из поселка Дмитрова, (среди них семья Лукашова),
- из слободы Ребриковой – Алексеевки, (среди них семья Люлька).
В 1849-1850 годах дошла очередь и до слободы Недвиговка. Из этой слободы в слободу Успенскую были переведены крестьяне полковника Алексея Андреевича Мартынова в количестве 710 лиц мужского пола и 700 лиц женского пола. Среди них семьи:
Биленко Ивана Климова (46 лет),
Билецкого Ефима Егорова (43 года),
Велигуры Герасима Тимофеева (35) лет,
Васильченко Степана Федорова (30 лет),
Гниденко Павла Данилова (57 лет),
Гонтарева Наума Матвеева (57 лет),
Гончаренко Алексея Маркова (48 лет),
Денисенко Петра Назарова (45 лет),
Дмитренко Якова Григорьева (39 лет),
Дробота Трофима Федорова (66 лет),
Живова Ивана Матвеева (32 года),
Замкового Николая Федорова (57 лет),
Иванченко Ивана Иванова (43 года)
Кириленко Ивана Никитова (21 год),
Козинцева Алексея Григорьевича (31 год),
Колесникова Дмитрия Иванова (38 лет),
Кравченко Алексея Николаева (49 лет),
Кудояра Прокофия Тарасова (46 лет),
Лавриненко Алексея Ильина (49 лет),
Лапенко Андрея Никитина (45 лет) – переведен из слободы Недвиговка и уволен на свободу с семействами женского пола в 1849 году.
Лапенко Ивана Екимова (52 года),
Лядниченко Михайла Ивлева (36 лет),
Мирошниченко Андрея Назарова (39 лет),
Моисеенко Игната Васильева (50 лет),
Панченко Федора Григорьева (37 лет),
Перебийноса Василия Николаева (35 лет),
Перебийноса Павла Николаева,
Перебийноса Пантелея Николаева (23 года),
Перебийноса Степана Николаева (37 лет),
Приходько Гаврила Максимова (45 лет),
Радченко Василия Филонова (47 лет),
Радченко Константина Филонова (29 лет),
Радченко Макара Филонова (30 лет),
Радченко Осипа Филонова (43 года),
Реуки Ивана Иванова (48 лет),
Реуки Карпа Иванова (44 года),
Реуки Филиппа Иванова – уволен с семействами женского пола на свободу в 1850 году.
Рыбальченко Петра Матвеева (29 лет),
Савельева Петра Федорова (48 лет),
Савельева Ивана Васильева (32 года),
Савельева Николая Григорьева (37 лет),
Сидоренко Ивана Ефимова (19 лет),
Сокаленко Ивана Федорова (18 лет),
Степанова Павла Павловича (42 года),
Талалая Григория Андреева (39 лет),
Тарарина Якова Яковлева – отпущен с семействами женского пола на волю в 1850 году.
Тимофеева Алексея Тимофеева (51 год),
Тимофеева Ивана Яковлева (70 лет),
Тимофеева Никифора Тимофеева (46 лет),
Тимофеева Федора Тимофеева (57 лет),
Ткаченко Фомы Леонтьева (67 лет),
Усатова Андрея Яковлева (31 год),
Харьковского Семена Семенова (57 лет),
Ченцова Николая Николаева (42 года),
Ченцова Григория Игнатова (64 года),
Чернышева Романа Тимофеева (45 лет),
Чохи Матвея Семенова (39 лет),
Цветкова Михайла Мартынова (22 года),
Щебетенко Петра Петрова (50 лет),
Щербакова Федора Степанова (18 лет),
Шульженко Егора Тимофеева (46 лет),
Шульженко Филиппа Тимофеева (42 года),
Шумаева Кузьмы Леонтьева (39 лет),
Федоренко Кирилла Гаврилова (65 лет),
Ялова Антона Савельева (64 года),
Яценко Евдокима Климова (47 лет),
Яценко Ивана Семенова (28 лет).
В метрической книге Успенской церкви слободы Недвиговки Черкасского округа за 1850 год крестьяне полковника Мартынова А. А. с ноября 1850 года регистрировались, как крестьяне слободы Успенской Миусского округа.
В 1852 году А. А. Мартынов перевел в слободу Успенскую своих крестьян и из слободы Карачеплакской в количестве 281 крестьянин.
Документы-подлинники, касающиеся этого переселения, отыскать не удалось. Об этом переселении лишь вскользь упоминается в некоторых документах. Земля для Карачеплакских крестьян была выделена при речке Крынки в виде двух участков, смежных с землями основной «дачи». Первый участок по балке Калиновой – 1740 десятин удобной земли и 168 десятин 271 кв. саженей неудобной; второй участок на правом берегу речки Крынки по балкам Зайцевой, Голой и Хмельной – 2660 десятин удобной земли и 87 десятин 1058 кв. саженей неудобной земли.
Как возникла часть Успенки на правом берегу речки Крынки, поселение «горян», сказать трудно. На карте 1853 года, также как и на карте 1870 года, этого поселения еще не было.
Новая Успенская слобода называлась в начале по-разному. В документах встречались следующие наименования этого селения: слобода Недвиговка, слобода Недвиговка-Успенская, просто слобода Успенская, Мартынов-Успенский (на «Карте Области Войска Донского» из атласа А.А. Ильина 1876 года), слобода Успенская Турчаниновой, а также поселок Успенский и село Успенка.
Читать рукописные документы далеких времен трудно, утомительно, но интересно. В них, документах, встречаются весьма интересные выражения, если судить с позиции нашего времени. Вот, к примеру, в метрических книгах слободы Успенской:
«Унтер офицер Нижегородского Драгунского полка Его Королевского Высочества наследного принца Виртембернского Михаил Яковлев Чернявский» сочетался первым браком с крестьянкой Ульяной Егоровой Проценко 27 сентября 1863 года.
«Служащий 64-го пехотного Казанского Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Николаевича полка, батальонный горнист унтер-офицер Даниил Иванов Войтенко» вступил в законный брак с крестьянкой собственницей поселка Калиновский Ульяной Федотовой Кушнаревой 15 июня 1868 года.
А унтер-офицер это всего лишь сержант по-нашему.
В одной из метрических книг фамилия Перебийнос было записана следующим образом: «Перебiй-Нос». Ну, это к слову.
1854 – 1855 годы
Мартыновы были крупными земельными хищниками в Войске Донском, но, начиная с Алексея Андреевича и кончая его потомками, «хищники» перевелись. Новое донское дворянство тянулось и перенимало привычки великорусских дворян. Хотелось жить «на широкую ногу», как они – в Саратовской и Тамбовской губерниях, и земельное богатство начинало таять. Имения закладывались и перезакладывались. Началось дробление этого богатства между многочисленными потомками, затем последовала отмена крепостного права, а в новых экономических условиях многие из помещиков оказались слабыми хозяевами. Большими ударами служили так же частые неурожаи. А в нашем случае еще и переселение крестьян на новые места, надо полагать, ударило по карману А. А. Мартынова.
Мартыновы начал распродавать свое богатство давно. Еще в 1809 году они продали свой Ольховский двор вместе с крестьянами и со всем имуществом – скотом и принадлежащем к этому двору поземельным довольствием за 10000 рублей есаулу Григорию Калиновскому.
В 1854 и 1855 году А. А. Мартынов продает группами и поодиночке своих крепостных крестьян вместе с землею в своей слободе Андреевке, находящейся в 1-ом Донском округе.
К 1855 году внучка полковника Мартынова, Евдокия Андреевна, 1832 года рождения, уже замужем за ротмистром и кавалером Виктором Николаевичем Турчаниновым.
Меж тем в поселке Калиновском, в 1855 году, началась смена владельцев. Вдова, полковница Лидия Львовна Орлова, продала свое имение, поселок Лидьевский, жене войскового старшины Екатерине Петровне Иловайской, «заключающееся в 273 душах мужского пола крестьян с землею, состоящее Миусского округа на речке Крынке в поселке Калиновском, ценою за 33000 рублей серебром».
1856 год
В этом году, 11 декабря 1856 года, дошла очередь и до второго землевладения в поселке Калиновском. Дочь полковника, девица Елизавета Амвросиевна Луковкина, продала свое имение, поселок Марьевский, той же покупательнице, жене войскового старшины Екатерине Петровне Иловайской. Как сообщалось, « 97 душ ревизских мужского пола крестьян, с принадлежащим к ним женским полом и рожденными после 9 ревизии обоего пола детьми, имуществом и землею, нарезанною в количестве 1096 десятин 1090 саженей, состоящих при поселке Калиновском Крынском, со всем экономическим имуществом, имеющимся при означенном поселке, ценою за 12000 рублей серебром».
Таким образом, Екатерина Петровна Иловайская завладела полностью поселком Калиновским.
1857 год
В этом году начались семейные склоки у полковника Мартынова. Его внучка, Евдокия Турчанинова, через своего поверенного, урядника Семена Пухлякова, затеяла судебную тяжбу об отобрании у полковника Мартынова «крестьян и разного имения, принадлежащего Турчаниновой по выделочному акту, совершенному от Мартынова в Гражданском Суде 15 июля 1836 года».
1859 год
В 1859 году центр Миусского округа был перенесен из слободы Голодаевка в станицу Новониколаевскую (ныне Новоазовск на берегу Азовского моря) и оставался там некоторое время, до перенесения его в город Таганрог.
Согласно «Списку населенных мест по сведениям 1859 года. Земля Донского Войска. Санкт-Петербург, 1864 год», число жителей в поселке Успенский Миусского округа при речке Крынке в этом году составляло 675 душ мужского пола и 678 душ женского пола, а число дворов достигло 400. Церквей и молитвенных домов, учебных и благотворительных заведений, почтовых станций, ярмарок и базаров, заводов и фабрик не значилось за эти поселком. Ничего не было.
В поселке Калиновом было 86 дворов, а жителей 366 душ мужского пола и 364 души женского пола.
Количество населения, указанное в этом документе по Успенской слободе, подозрительное. Получается, что переселилось больше людей и десять лет они только тем и занимались, что умирали – о рождении детей и не помышляли. Да, и количество дворов. Выходит, что в слободе Успенской, в среднем, семья состояла из 3 человек. Такого не могло быть в то время. Это какие-то современные семьи.
Но вернемся опять к Мартыновым. Как-то полковник Мартынов заложил в Войсковом Приказе Общественного Призрения 659 душ крестьян слободы Успенской. В каком году это произошло – сказать трудно. Его внучка последовала примеру деда и заложила своих крестьян той же слободы, 83 души.
А в 1859 году Евдокия Андреевна пыталась заложить еще 229 душ крестьян слободы Успенской, но 3 апреля 1859 года получила отказ в займе денег от Войскового Приказа Общественного Призрения, поскольку ссуда за 742 души, заложенные, как указано выше, была еще не погашена.
1860 год
Евдокия Андреевна Турчанинова продолжает судиться с полковником А. А. Мартыновым по поводу движимого и недвижимого имущества и в то же время делает завещание на имя своей дочери, Ольги Викторовной Турчаниновой, на принадлежащих ей «971 д. м. п. (душ мужского пола) крестьян, имущество и землю, состоящие Миусского округа в слободе Успенской».
1861 год
19 февраля 1861 года был обнародован Манифест об отмене крепостного права. На Дону об отмене крепостного права объявили позже, 20 мая того же года.
В 1861 году число крестьян на Донской земле стало уже втрое больше. По «Положению» о крестьянах в земле Войска Донского, в Миусском округе, размер крестьянского надела на душу мужского пола по последней ревизии был определён в 3,5 десятин с выкупом его по 8 рублей за десятину, что составляло бы 28 рублей за душевой надел. Крестьяне обязаны были уплатить помещику 20 % выкупной суммы – первый взнос, а остальные 80 % помещику оплачивало государство. Крестьяне же должны были погашать государству эти 80% в течение 49 лет ежегодно равными выкупными платежами, капитализированными на 6%.
Со дня объявления Манифеста, в течение двух лет, до составления Уставной грамоты, крестьяне продолжали барщину или платили оброк за пользование землей помещика, т. е. оставались теми же крепостными. По составлению Уставной грамоты крестьяне получали земельные наделы, становились временно-обязанными крестьянами до заключения выкупной сделки с помещиком (до оплаты 20%) и продолжали ту же барщину или платили тот же оброк. После заключения выкупной сделки с помещиком и выплаты первого взноса (20 %) крестьяне становились собственниками.
Уставные грамоты составлялись на каждое имение и составлялись эти грамоты самими же помещиками, но, правда, проверялись оные мировыми посредниками, избранными исключительно же из дворян, а дворяне это те же помещики. В уставных грамотах указывались размеры полевого надела и повинностей.
Крестьяне – здесь имеется в виду крестьянское общество. Платило крестьянское общество, а не каждый крестьянин по отдельности. Крестьяне в своем обществе должны были сами разбираться: кому и сколько платить.
В июле 1861 года на территории Миусского округа появилось 10 мировых участков. Цель мировых по крестьянским делам Учреждений вообще и мировых посредников в частности заключалась в разъяснении законов о крестьянах, в установлении между помещиками и их временно-обязанными крестьянами обусловленных этим законом отношений.
В 1861 году, к моменту освобождения, крестьяне в слободе Успенской принадлежали помещице, жене ротмистра, Евдокии Андреевне Турчаниновой, внучке А. А. Мартынова. Основатель же Успенки, полковник Алексей Андреевич Мартынов, из земель бывшей «дачи» слободы Успенской, на то время владел крестьянами только в трех поселках: Ольховчик, Русский и Берестовский.
Владельцем поселка Калиновский на этот момент был помещик подполковник Дмитрий Григорьевич Иловайский. Вот некоторые фамилии крестьян подполковника Иловайского Д. Г.:
Васюков Андрей Яковлев
Васюков Тарас Яковлев
Васюков Никита Стефанов
Дорошенков Иван Егоров
Дзусов Андрей Петров
Иванченко Игнат Прокофьев
Иванченко Фелимон Сидоров
Митренков Харитон Митриев
Овчаренко Трофим Васильев
Семибратов Алексей Акимов
Семибратов Трофим Тимофеев
Терещенко Стефан Пархомов
Фисенко Петр Иванов.
В 1861 году в слободе Успенской была закончена постройка первой церкви, и названа она была в честь Успения Божьей Матери. Здание этой церкви было сделано из барачных пластин и покрыто тесом. Это был собственно Молитвенный Дом и находился он за слободой рядом с кладбищем. Первая метрическая книга Молитвенного Дома слободы Успенской датируется апрелем 1861 года.
Вот как был описан этот Молитвенный Дом в 1870 году:
1. Молитвенный Дом построен в 1861 году тщением помещика штаб-ротмистра Виктора Николаева Турчанинова.
2. Зданием деревянный, с колокольней на деревянных столбах.
3. Престол в нем один, и имя Успения Пресвятой Богородицы.
4. Утварью по новости недостаточен.
5. Притчу положено Священник, Диакон, Дьячок и Пономарь.
6. Земли при сем Молитвенном Доме усадебной, пашенной и сенокосной нет.
7. Домы у Священника, Диакона собственные, а Пономарь живет в наемной им квартире.
8. На содержание священно-церковнослужителей жалование ниотколь не поступает, а имеют содержание от доходов, получаемых за исправление треб, не достаточные.
9. Зданий принадлежащих к сему Молитвенному Дому никаких нет.
10. Расстоянием сей Молитвенный Дом от Консистории в 120-ти, а от местного благочинного в 55-ти верстах.
11. Ближайшие к этому Молитвенному Дому суть слободы: Александровки Иловайской - Алексеевская в 11-ти, Алексеевки - Накимо-Анинская в 12-ти, Васильевки - Трех Святителей в 15-ти, Яновой - Предтеченская в 15-ти и Голодаевки - Николаевская в 18-ти верстах.
12. Приписной церкви к сему Молитвенному Дому нет.
13. Домовой церкви в сем приходе ни у кого нет.
14. Опись церковному имуществу есть, сделана в 1861 году, скреплена Кафедральным Протоиереем Василием Смирновым и утверждена печатью Донской Духовной Консистории; другая опись вновь прибылым вещам, выданная из Донской Духовной Консистории в 1866 году, скреплена Членом Присутствующим Священником Феодором Таировым, утверждена печатью оной же Духовной Консистории.
15. Приходо-расходные книги о суммах свечной и церковной имеются, выданы из Донской Духовной Консистории в 1866 году за шнуром и печатью оной, скреплено Членом Ключарем Священником Семеоном Салтыковым, ведутся исправно и хранятся в целости.
16. Копии Метрических книг с 1861 года хранятся в целости.
17. Исповедальные росписи с 1861 года хранятся в целости.
18. В обыскной книге, выданной за шнуром и печатью из Донской Духовной Консистории в 1868 году ноября 13-го дня и скрепленной Членом Ключарем Протоиереем Семеоном Салтыковым, писаных листов 79, а не писанных 42 осталось.
19. За 1870 год представлено в Донскую Духовную Консисторию прибыльной суммы от продажи свечей 272 рубля 40 копеек, а кошельковой суммы состоит на лицо 132 рубля 28 копеек.
20. Приходское попечительство открыто в 1867 году мая 1-го дня.
У истоков Успенской церкви состоял священник Иоанн Григорьевич Диков, сын дьякона казачьего происхождения. По окончанию курса богословских наук в Ставропольской семинарии 1 июля 1860 году, он был направлен в Епархиальное ведомство с аттестатом второго разряда. 10 декабря того же года Преосвященным Иоанном, Архиепископом Донским и Новочеркасским, рукоположен в диаконы в станицу Елизаветинскую к Покровской церкви. В феврале месяце 1861 года, на его прошение, был переведен в Новочеркасский Кафедральный Собор, а 25 марта того же года рукоположен в священники в слободу Успенскую.
В 1861 году в слободе Успенской было образовано волостное правление, сельский совет, говоря по-современному. Успенское волостное правление заведовало слободой Успенской и поселком Калиновским, и возглавлял его волостной старшина. Два сельских правления, соответственно, управляли слободой Успенской и поселком Калиновским. Во главе их стояли сельские старосты.
Все эти правления содержались за счет сельского общества. «Стоимость содержания общественного управления у крестьян не поддается точному учету, так как волостные старшины и волостные писари получают различное содержание, от 100 до 300 рублей; сельские старосты или вовсе не получают содержания, или получают таковое в размере 50 – 60 рублей; сельские писари обыкновенно выговаривают известное количество продовольственных продуктов: пшеницы, пшена, сала и проч., а деньгами получают от 50 до 100 рублей. Сборщики податей, судьи волостных судов, в большинстве случаев, жалования никакого не получают. Обязанности эти составляют натуральную повинность, от несения которой никто из крестьян не имеет права отказываться». Указанные выше суммы являлись годовым окладом.
Как обстояло дело с оплатой в слободе Успенской и поселке Калиновском, к сожалению, неизвестно. (Таблица волостных старшин слободы Успенской пропущена, поскольку не могу поместить ее здесь по техническим причинам).
1862 год
В 1862 году в слободе Успенской от насильственных смертей умерло: от оспы 15 человек, утонуло в воде 3 человека, задавлен 1. В возрасте до одного года умерло: 18 душ мужского пола и 18 душ женского пола. В возрасте от 1 года до 5 лет умерло: 14 душ мужского пола и 19 душ женского пола.
4 ноября 1862 года поверенный помещицы Евдокии Андреевной Турчаниновой, ее муж Ротмистр Виктор Николаевич Турчанинов, предоставил крестьянам слободы Успенской возможность выкупить в собственность землю, назначенную им по Уставной грамоте. Ниже приводятся копии документов.
МИРСКОЙ ПРИГОВОР. По книге приговоров No.4
1862 года ноября 2-го дня, мы, нижеподписавшиеся, временно-обязанные крестьяне Войска Донского, Миусского округа, 5-го Мирского участка, Успенской волости, села Успенского, помещицы жены ротмистра Евдокии Андреевой Турчаниновой, в числе 260 домохозяев были на сельском сходе, на коем положили следующее: так как помещица наша, госпожа Турчанинова, на основании 32 и 34 статей Положения о выкупе изъявила свое согласие на выкуп с усадебною оседлостью и полевого надела земли, отведенной нам в постоянное пользование по Уставной грамоте в количестве 3041 десятина 1200 квадратных саженей, по условию, объявленному от помещицы в выкупном договоре, на каковой выкуп и мы, Успенское общество, согласны. Выключенный же договор о выкупе земли по Уставной грамоте и другие дополнительные условия на основании 80 ст. того же Положения изложены, вместо нас, неграмотных, верим подписать и скрепить по листам временно-обязанному, выбранному из среды нас, Алексею Лавриненкову. В чем Приговор сей утверждаем нашим подписом, временно-обязанные крестьяне села Успенского: (Далее следуют фамилии, приводить их не буду, чтобы не загромождать текст).
А вместо их, неграмотных, по доверенности с рукоданных просьб подписал временно-обязанный крестьянин Алексей Лавриненко.
Печать старосты. Василий Дмитренко.
Печать Успенского сельского правления.
А что приговор сей учинен по добровольному согласию всего общества и за неграмотных двухсот пятидесяти (осьми) семи человек по доверенности подписал временно обязанный крестьянин Алексей Лавриненко. В том Успенское волостное правление свидетельствует подписом и печатью. Ноября 8-го дня 1862 года.
Волостной старшина Василий Ченцов.
Печать волостного правления. Волостной писарь: Подпись.
No.3789 ВЫКУПНОЙ ДОГОВОР.
1862 года ноября 4-го дня, мы, нижеподписавшиеся Войска Донского, Миусского округа, управляющий имением с полною доверенностью, муж Владелицы, Ротмистр и Кавалер Виктор Николаев Турчанинов и Временно-обязанные крестьяне Успенской волости, села Успенского, по обоюдному добровольному согласию на основании Положения о выкупе ст. 74, заключили сей Договор.
1. Я, доверенный Владелицы Виктор Турчанинов, из родового имения жены моей Евдокии Андреевой, доставшегося ей по наследству, продал всему Обществу, состоящему из 869 душ, записанных по 10 ревизии, отведенный им в пользование по Уставной Грамоте, полный указанный надел земли, т.е., с включением Усадебной их оседлости (по 3 ½ десятин) три с половиною десятин на душу. На все, получившие наделы 869 душ, (3041 десятина 1200 саж.) три тысячи сорок одну казенную десятину тысяча двести квадратных сажень удобной земли, границы коей показаны и описаны на прилагаемом при сем плане, составленном Землемером Сотником Поповым, которым проданная мною земля в двух участках, пересекаемых Рекою Крынкой, из которых участок по левую сторону Реки Крынки под литерой «В», в количестве (381 десятина 1200 саж.) триста восемьдесят одна десятина тысяча двести квадратных сажень исчислен в натуре посредством астролябии, обмежеван плугом в одну борозду, участок под литерой «А» поступил в надел крестьянам, так как был отмежеван Комиссией Размежевания Земли в количестве (2660 десятин) две тысячи шестьсот шестьдесят десятин удобной земли. Сверх полного надела в обоих участках числится по прилагаемому плану (99 десятин 1762 саж.) девяносто девять десятин тысяча семьсот шестьдесят две сажени не удобной земли, не входившей в щет надела выкупа, на основании ст. 27 местного Положения, а по 2-му Примечанию той же 27 ст. я оставляю в своем распоряжении все неудобные каменистые места, Меловую гору и на Заячьей балке кустарники лесу, не возбраняя, впрочем, на всех этих местах, кроме Балки с кустарниками, иметь попас, (не разборчиво) таковой окажется; а также их собственных надобностей бить камень и мел, только не в тех каменоломнях, которые мною разработаны, для себя. На той же неудобной земле на скате горы к реке Крынке, я имею в виду устроить став Запасной воды для водяной мельницы, который в какое бы время мною не был устроен, составит собственность Владелицы, так как будет находиться на земле неудобной, не вошедшей в надел выкупаемой удобной.
2. По Уставной Грамоте, веденной настоящего 1862 года апреля в 29 день, Крестьяне села Успенского получили в пользование полный надел, по (3 ½ десятин) три с половиной десятины на ревизскую душу 10-й ревизии на (869 душ) восемьсот шестьдесят девять душ, как значится по Уставной Грамоте. Но после утверждения Уставной Грамоты, Владелица подарила 3-м ревизским душам полный надел по 3 ½ десятины, а всего (10 десятин 1200 кв. сажен) десять десятин тысяча двести квадратных сажень, на каковой и выдала им данную. То означенное количество, как при доплатной сумме по договору с крестьянами, исключается, так и при выдаче выкупной ссуды получить Владелице или мне доверенному не за 869, а только за 866 душ.
3. За означенную проданную крестьянам землю, получить Владелице или мне, доверенному ея, по согласию на то крестьян, определенную положением о выкупе в ст. 65 и 66 выкупную ссуду, составляющую по капитализации из шести процентов, следующего по Уставной Грамоте восьми рублей (не разборчиво) оброка по (106 руб. 66 2/3 коп.) сто шесть рублей шестьдесят шесть две трети копеек, а со всех наделенных, за исключением трех ревизских душ собственников, по дарственной записи, объясненных в 2-м пункте этого договора, (866 душ) восемьсот шестьдесят шесть душ (92373 руб. 33 1/3 коп.) девяносто две тысячи триста семьдесят три рубля тридцать три одна треть копеек серебром, которые испрашиваются от Правительства. Сверх того, на основании 1-го пункта ст. 68-й того же Положения о выкупе, по взаимному добровольному согласию с крестьянами получить мне от них дополнительную за землю плату по (26 руб. 66 2/3 коп.) двадцать шесть рублей шестьдесят шесть две трети копеек серебром, с души или с надела, а со всех (866 душ) восемьсот шестьдесят шесть душ (23093 руб. 33 1/3 коп.) двадцать три тысячи девяносто три рубля тридцать три одна треть копеек серебром.
4. Желая облегчить крестьянам выкуп земли вообще, и в особенности взнос дополнительной от них платы, я, доверенный Владелицы, представляю по сему крестьянам следующие льготы: Дополнительный капитал я рассрочиваю на 3 года, без процентов, так, чтобы он не превышал 8 рублей оброка, с души в год, что составляет по 24 рубля на душу. Из остающихся за тем 2 руб. 66 2/3 коп. серебром на душу, по 26 2/3 коп. с души, я дарю крестьянам, а на 2 руб. 40 копеек на душу я по особому добровольному Условию с обеих сторон заключаю сделку: или внесть в условленное время деньгами, или отработать. Весь причитающийся капитал в год взносится в два срока: к 1-му ноября и 1-му мая за общей порукой. Изъявив согласие на переход крестьян всем селом на оброк с 1-го ноября настоящего года, и вместе с тем на выкуп, я, получая по утверждению выкупного договора 8 рублей с души оброк, и сколько такового будет мною получено, принимаю в щет доплаты 26 рублей 66 2/3 копеек серебром.
5. Определенную впредь идущем 4-ом пункте дополнительную плату, мы, крестьяне, обязуемся вносить Помещице или ея доверенному по полугодно вперед, начав щет платежных годов и полугодий с 1-го ноября настоящего 1862 года без недоимочно.
6. Согласно Положению о выкупе стат. 77 и 79, прилагая при сем Мирской Приговор о выкупе земли, и копию Уставной Грамоты, мы, нижеподписавшиеся, обязываемся сей заключенный нами договор соблюсти и исполнить во всем точно, свято и непорушимо. В чем и утверждаем нашим подписом к сему Выкупному договору: поверенный жены своей Евдокии Андреевой, Ротмистр Виктор Николаев Турчанинов руку приложил. К сему договору уполномоченный Мирским Приговором Успенского сельского общества, временно-обязанный крестьянин Алексей Ильин Лавриненков, руку приложил.
При сем Выкупном Договоре находились Добросовестные слободы Александровки: Сергей Кучеренко, Свирид Лавров, Иван Увачов, Трофим Сериков; поселка Авилова она же Федоровка: Данило Антоненко, С (неразборчиво) Приходько, Иван Романенко, Иван Жданов, а вместо их, неграмотных, с личной и рукоданной просьбы подписал Вольноотпущенный Федор Моисеев Гонтарев.
По сему Выкупному Договору, как скрепа по листам, так и в окончании оного, подпись есть действительно доверенного жены своей Ротмистра Виктора Николаева Турчанинова и уполномоченного от Временно-обязанных крестьян села Успенского, в чем свидетельствую подписом своим ноября 9 дня 1862 года.
Миусского Окружного Сыскного Начальства. Подпись.
1862 года ноября 9 дня, при составлении Выкупного Договора присутствовал и что со всех его пунктах делал поверку между Владелицею и временно-обязанными крестьянами села Успенского, и оказался согласен с законоположениями быте.
В чем подписом своим и приложением казенной печати свидетельствую. Слобода Кульбакова.
Мировой Посредник 5-го Мирового Участка: Денисов.
1863 год
На 1 мая 1863 года за помещицей Турчаниновой уже числилось долгов на 73119 рублей 24 копейки серебром, поэтому правительственная ссуда по Уставной грамоте за землю, предоставленную крестьянам, была назначена в размере всего лишь 19 254 рублей 9 копеек.
А 3 мая 1863 года в Войсковое по крестьянским делам Присутствие поступило отношение от сотника Ивана Семеновича Вашченкова. В этом отношении говорилось: «жена ротмистра Евдокия Андреевна Турчанинова по двум заемным письмам заняла у меня 5200 рублей серебром денег за указанные проценты. По первому 1860 года января 18-го дня - 2000 рублей сроком на 2 года, а по второму 1862 года от января 18-го – 3200 рублей сроком на 1 год, но таковых денег и процентов на них и по настоящее время нисколько не уплатила».
Так что, минус еще 5200 рублей с процентами.
1864 год
В 1864 году в слободе Успенской насильственных смертей не было. В возрасте до одного года умерло: 28 душ мужского пола и 25 душ женского пола. В возрасте от 1 года до 5 лет умерло: 24 лица мужского пола и 22 лица женского пола.
01 мая 1964 года главное выкупное учреждение разрешило правительственную ссуду для временно-обязанных крестьян полковника Алексея Андреевича Мартынова по поселкам Ольховчик, Русский и Берестовый в количестве 32784 рубля 90 копеек серебром. Спустя 4 месяца сумма была снижена до 25665 рублей 32 копейки серебром.
1865 год
5 мая 1865 года на 89-м году жизни умер наш бывший помещик Алексей Андреевич Мартынов.
1866 год
В мае 1866 года Евдокия Андреевна Турчанинова выставила на продажу два дома, некогда принадлежащих полковнику Мартынову, которые находились вблизи Александровской площади в городе Новочеркасске.
1867 год
В 1867 году в слободе Успенской главной причиной смерти была корь. От нее умерло 20 человек. Один утонул. В возрасте до одного года умерло: 17 душ мужского пола и 11 душ женского пола. В возрасте от 1 года до 5 лет умерло: 15 душ мужского пола и 23 лица женского пола.
В этом году по жалобе Успенского волостного старшины Федора Тимофеенко было произведено разбирательство обстоятельств взимания недоимок с крестьян слободы Успенской. В архивной папке много документов, поэтому я попытаюсь пересказать эту историю своими словами. Единственное, что затрудняет пересказ, так это отсутствие полного текста самой жалобы – сохранился лишь «огрызок», т.е. окончание. Однако по имеющимся документам в этой папке можно попытаться ее реконструировать.
Успенское общество задолжало по платежам за землю 23000 рублей, сумма громадная по тем временам. 29 августа 1867 года в слободу Успенскую прибыла «Комиссия, учрежденная по сбору казенных недоимок в Миусском округе». Вместе с комиссией появились помещик Мешков и управляющие имениями Луковкина и Иловайского. Появление комиссии для взимания такой суммы привело крестьян в расстройство, нависла угроза описи имущества – зерна провинившихся.
В жалобе были описаны, примерно, следующие события. Прибывшие помещик и управляющие имениями предлагали крестьянам деньги для погашения недоимок под отработки в их имениях на кабальных условиях. Комиссия торопила крестьян к уплате недоимок, угрожая описью имущества, тем самым принуждала крестьян к скорейшему заключению сделок с прибывшими помещиком и управляющими. Крестьяне же, не желая иметь дело с помещиками Мешковым, Иловайским и Луковкиным, пытались занять денег у ближайшего помещика Авилова и у помещицы Желтоножкиной. Крестьянина Чернышева комиссия посадила под арест за то, что он «не вместо просил снисхождения, и во второй раз за то, что пригласил общество держаться соседа своего», а остальным крестьянам угрожала розгами. «Видя это другие крестьяне, что за подобные выражения их останавливает Комиссия, и уже больше не насмеливались препятствовать, а согласились принять условия с прежними четырьмя: владельцами Мешковым и управляющими Луковкина и Иловайского, по двум экономиям, будучи понуждаемы Комиссиею решаться без отлагательства, в чем подписуемся». Примерно так выглядела жалоба крестьян.
25 октября 1867 года член войскового по крестьянским делам Присутствия, статский советник Краснов, прибыл в слободу Успенскую для разбирательства жалобы.
26 октября он допросил крестьян слободы Успенской. То, что розги были, оказалось правдой. Их нарезали на берегу речки Крынки крестьяне: сотский Василий Козенцев и домохозяева Василий Светлицкий и Михаил Шульженко, каждый «по пучку розг» величиной «в объеме в рукав», которые и доставили на квартиру Комиссии.
В своей объяснительной дворянин Сакс, управляющий имением помещицы Желтоножкиной, откровенно написал, что в первый свой приезд в слободу Успенскую, когда он узнал о размере недоимки, то не решился дать и 5000 рублей, которые при нем имелись, а во второй приезд решил дать под обработку только 995 рублей, но опоздал.
Оказалось, что 30 августа Комиссия разрешила обществу послать делегацию за деньгами к соседу, помещику Авилову. «По возвращению же доверенных от Общества, пронесся слух, что господин Авилов не пожелал иметь с крестьянами слободы Успенской никаких сделок, как с людьми неблагонадежными».
А крестьянина Чернышева посадили под арест, как выяснилось с показаний свидетелей, за то, что он несколько своеобразно «не вместо просил», заявив: «Вы приехали сюда отнять изо рта у нас последний кусок хлеба и уморить всех голодом». И дальше из показаний свидетеля: «Заметив подобную дерзость этого крестьянина, которая могла иметь дурное влияние на целое общество, заседатель Горбачев приказал выйти ему из среды общества и быть во дворе, почему он и был удален, но чрез несколько времени опять самовольно вошел, снова начал высказывать мнения, вероятно во вред распоряжениям Комиссии. Заметив его наглость, Горбачев приказал опять его вывести и, вероятно для предупреждения от таких действий, принести розги, но не наказывал его розгами. Велел задержать его при волостном правлении».
3 ноября 1867 года Краснов опросил крестьян слободы Успенской в присутствии А. А. Мешкова и управляющих по экономиям Луковкина и Иловайского. Крестьяне показали, что произвели заем денег под отработку с вышеуказанными господами только тогда, когда уже «все старания их занять денег в других местах, как то по экономиям Калиновского, Турчанинова, Авилова и Желтоножкиной оказались безуспешными, причем находившаяся в то время Комиссия по сбору недоимок не оказывала никаких препятствий».
Жалоба волостного старшины Федора Тимофеенко рассыпалась, поскольку страдала истиной.
По окончании своей поездки Краснов написал рапорт. Этот рапорт интересен тем, что описывает порядки, которые укоренились в сельской местности после отмены крепостного права. Рапорт Краснова помещен ниже в сокращенном виде.
No. 2656. 28 ноября 1867 года. Члена Войскового по крестьянским Делам Присутствия Статского Советника.
В Войсковое по крестьянским делам Присутствие.
Вследствие протокола Войскового по крестьянским делам Присутствия 23 октября 1867 года, ревизуя волости Успенскую, Амвросиевскую, Голодаевскую, Дмитриевскую, Мариновскую и Артемовскую, я открывал такие же отступления от узаконенного порядка, даже за последние годы, по каковым Присутствие протоколом от 22 февраля 1867 года делало уже со своей стороны должное разъяснение.
Так, например, волостные старшины вмешиваются неподлежательно в дела волостных судов, причем подписывают даже решения судов (в волостях Дмитриевской и Успенской). Единственная причина тому незнание законного порядка, так как в волостях, мною ревизуемых, ныне на общественные должности выбраны лица безграмотные и малоспособные. За исключением волостей Мариновской и Артемовской, общая причина тому самоуправство и злоупотребления власти прежних старшин.
В волостных книгах вносятся предметы, подлежащие внесению в другие книги: например, сельские приговоры в книге Дмитриевского волостного схода, или судебные решения в книге Успенского волостного правления. При общей безграмотности крестьян бюрократические формы делопроизводства, владеемые писарями, дают им большое влияние, но писари не состоят на службе, а потому не подвергаются служебной ответственности за злоупотребления по должности.
Волостные сходы ныне всюду состоят из крестьян по одному от каждых десяти дворов, но эти десятидворные, когда выбираются старшиною, иногда несут по очереди эту обязанность, считая подобный выбор не как почетную обязанность для самых надежных лиц, но как повинность.
По-прежнему крестьяне не работают многие дни, не помещенные в число праздников. Считая за грех работу, между тем заметно, что в подобные дни и даже в настоящие праздники, они без затруднения выходят на работы общественные. Было бы полезно бы иметь точные сведения обо всех днях, считаемых простым народом за праздники. Дней же, показанных под полукругом в календаре, считается в году пятнадцать, рабочая плата средним числом мужчин 40 коп. и женщин 20 коп., итого набежит в год около 9 руб. Таким образом можно судить, как велика потеря для каждой волости от таких праздников, которые крестьяне проводят без работы. Кроме того, в деле народного воспитания замечен крайний недостаток книг между крестьянами, несмотря на множество полезных и дешевых изданий для первоначального чтения, в которых научные предметы изложены общепонятным языком.
Большая часть дел в волостях идет (неразборчиво), особенно по найму рабочих. В Миусском округе помещики вообще ведут хозяйство сами или чрез управляющих, сдавая часть земли под отработки крестьянам. Хозяева жалуются на уход рабочих до срока исполнения и на плохое исполнение работ, а рабочие на непомерные штрафы и вычеты из заработной платы, причиною которых ненадежность рабочих, причем это дает иным экономиям повод к притеснениям.
За что крестьяне со своей стороны сговариваются в таких экономиях вовсе не наниматься. Землевладельцы, вследствие усиленных (не разборчиво), ныне нуждаются в рабочих и до некоторой степени зависят от них, особенно в настоящем году, когда в то же самое время крестьяне могут наниматься по выгодным ценам на железной дороге. Кроме волостей Мешковской и Мариновской всюду жалобы, что старосты и старшины оказывают слабую помощь правой стороне дела, таких много, мировые участки раскинуты на большое пространство. Это ставит посредников в невозможность разбирать дела на месте по свежим сведениям. Разборы подобных дел затрудняются еще и тем, что рабочие книжки нигде не введены, хотя по смыслу ст. 8 положения о сельских рабочих и служителей такие книжки для них обязательны, (кроме случаев найма ближе 30 верст) при соглашении хозяина. Книжка, оставляемая рабочим у хозяина, и расчетный лист, даваемый сим последним рабочему, принимаются в основание при разборе споров, а потому неисполнение этого закона служит к затруднениям в производстве дела мировым учреждением, и, кроме этого, лишают земство принадлежащего ему дохода, так как с каждой книжки должно быть сыскано по 5 копеек серебром в пользу земства.
По малонадежности крестьяне за делаемые им ссуды платят значительный процент в виде отработков. В Успенской волости были случаи займа 50 рублей серебром на год с тем, чтобы вместо процентов запахать и заволочить 2 ½ десятины, что составляет 25% по самым умеренным ценам на работы, или за 1 ½ четверти занятой пшеницы, тоже сверх отдачи сполна долга, убрать в виде процента, 1 ½ процента, 1 ½ десятины на 15 рублей, т.е. 40% - по отзывам жителей. Бывают примеры и более тяжких для должника условий. Кроме общего недостатка в капиталах столь слабый кредит относительно крестьян объясняется, как было упомянуто выше, намеренно худым выбором должностных лиц. Причем большинство крестьян в иных волостях состоят из лиц неисправных, а потому стараются выбрать на должности лиц наиболее слабых.
В бытность мою в слободе Успенской-Недвиговке, 4 ноября, тамошний волостной старшина, жалобы которого были поводом настоящего дознания, добровольно сдал должность своему кандидату, более способному.
Благодаря высоким ценам на хлеб и хорошим заработкам положение крестьян заметно улучшилось, что можно заключить из числа крестьян (не разборчиво).
За последнее время по благосостоянию их вредит, кроме обстоятельств вышеуказанных, еще и падеж скота в настоящую осень.
Всюду палый скот лежит в степи не зарытый. Летом портят воду в речках мочением конопли – от чего пропадает рыба. Самые речки обмеливают от камней, накладываемых на коноплю, а также от постоянного (не разборчиво) берега жителями для устройства у самой воды небольших огородов.
В Миусском округе остатки вырубленных лесов не истребляются скотом. Удобрение и орошение земли неведомы, хотя немногие опыты того и другого дают блестящие результаты. Дороги в плохом состоянии и портятся перепашкою.
На эти обстоятельства, в силу данного мне поручения касательно разбора хозяйственного состояния крестьян, я, с представлением полученных из волостного правления ведомостей о числе распашки количества удобной и о прочем, считаю долгом обратить внимание Войскового правительства, находя со своей стороны, что (не разборчиво) государственной выгоды зависит от благосостояния крестьян, которые в сих, означенных мною случаях, не понимают оныя, а потому для них было бы особенно нужны меры внушения и поощрения для развития между ними более ясных понятий и ведения своего хозяйства.
Член Войскового по крестьянским делам Присутствия статский советник Краснов.
Крестьяне слободы Успенской не выполнили договора на отработку занятых денег. Практически эти договора были и не выполнимы, поэтому долги пришлось отдавать, заключая новые договора на отработку, учитывающие уже неустойку. Кабала, одним словом.
У помещицы Турчаниновой, а она уже вдова, тоже не все гладко. В декабре она пытается сдать в аренду свое имение, «состоящее в Миусском округе, между речками Миусом и Крынкой и по обеим сторонам оных, заключающее в себе до 16000 десятин удобной земли, с господскою и экономическою постройкой, различными экономическими заведениями, земледельческим орудием, скотоводством и овцеводством и двумя водяными мельницами».
И, кроме этого, Евдокия Андреевна выставляет на продажу сады полковника Мартынова, расположенные между хуторами Синявский и Недвиговский. Место было хорошее: «виноградные и фруктовые, и с огородными местами, с ключевою водою и рыбными ставами, в количестве 32 десятин огражденной земли, приносящей до 900 пудов лучшего винограда, 1000 головок капусты и, кроме этого, разных овощей и фруктов, примерно на 500 рублей серебром».
(Таблица "Председателей и членов попечительства при Успенской церкви слободы Успенской" опущена).
1868 год
Главным событием этого года было начало строительства Курско-Харьковско-Азовской железной дороги. Вот как описывается начало строительства железной дороги в Таганроге: «Вчера, 10 мая, в Таганроге, на берегу Азовского моря, при чрезвычайном стечении народа после соборного молебствия, происходило торжественное освещение работ Курско-Харьковско-Азовской железной дороги». «Были окроплены работы, причем как архимандритом, так и прочими почетными лицами отвезено по тачке земли».
Как строительство дороги, так и сама дорога впоследствии оказали огромное влияние на развитие региона. Успенская слобода получила только выгоды. Железная дорога давали возможность дополнительных заработков сельским жителям, а в будущем и продажу сельскохозяйственных продуктов уже на месте.
23 декабря 1869 года состоялось открытие движения на участке Харьков - Таганрог. Это была часть построенной Курско-Харьковско-Азовской дороги. К участку Харцызск - Таганрог относились станции: Николаевка (ныне Кутейниково), Амвросиевка, Успенская, Матвеев-Курган, Покровское (ныне Неклиновка). На каждой станции были построены однотипные пассажирские вокзалы. В том же 1869 году Курско-Харьковско-Азовская дорога была соединена веткой от Таганрога до Ростова-на-Дону. (Таблица "Имен начальников станции Успенская" опущена).
Далее будут помещаться сведения и о станции Успенской, об этих воротах в иной мир для жителей села Успенки.
В феврале этого года крестьянин Успенского сельского общества Кириченко судился с таганрогским мещанином Марком Гец из-за каких-то денег. А осенью 2-й гильдии купец Алексей Гонтарев выступал в окружном суде с иском о деньгах за хлеб с экономии Турчаниновых.
По Кириченко и экономии Турчаниновых нужно дать некоторые разъяснения, и дело здесь вот в чем. Экспорт зерновых из России, в частности из Азовского моря, существовал давно. Европа нашла свою житницу и требовала все больше и больше зерна. У русских же купцов не хватало капиталов для скупки хлеба у помещиков в больших количествах и, как следствие, почуяв запах больших денег, сюда, в бассейн Азовского моря, перебрались иностранные купцы, прежде промышлявшие на поприще хлебного экспорта в Одессе. В основном это были греки, большие денежные мешки, и открыли они свои конторы в Таганроге, Ростове-на-Дону, Мариуполе и т. д. А случилось это в начале 1830-х годов. Порт Таганрог тогда считался основным портом Азовского моря, да и порт Ростов-на-Дону был не в последних рядах. Пришли капиталы в Приазовье и экспорт зерновых пошел вверх. Дела свои греки вели напрямую с помещиками, и не только в Миусском округе, но и на землях Воронежских и войска Донского, и даже в Поволжье.
После же отмены крепостного права в Миусском округе появились множество мелких землевладельцев-крестьян, которым также нужно было продать излишки своей продукции. Крестьянин мог продать не очень много зерна, поскольку не владел громадными земельными участками, но зато крестьян было много. Крестьяне Миусского округа доставляли свой хлеб на телегах в основном в Таганрог и отчасти в Мариуполь. И вначале солидные экспортные конторы, принадлежащие, как уже было сказано, в основном грекам, с удовольствием скупали хлеб и у крестьян. Их эмиссары рыскали по слободам Миусского округа, раздавая кредиты под будущий урожай. Но дело это было больно суматошное, поэтому со временем крупные экспортеры отошли от прямых сделок с крестьянами. Крупному экспортеру, греку, было уже не с руки работать с мужиком. На арене появились посредники: маклеры и амбарщики, которые и делали всю черновую работу для крупных экспортных фирм. Эти дело свое знали туго. Теперь они рыскали по слободам Миусского округа, суживая крестьянам деньги. В 1878 урожайном году кулаки-кредиторы практиковали следующий заманчивый способ займа для мужиков. Они разъезжали по деревням и предлагали деньги без всяких процентов, но с тем лишь условием, чтобы заемщики везли к ним в продажу весь свой хлеб. «Все кулаки и христопродавцы, чуя богатую наживу, заранее рассыпались по деревням Миусского округа и ловко расставляли свои сети, на которые шла бестрепетно людская добыча». «Проценты при этих сделках не упоминались. Ловкие агенты хорошо понимали, что «процент» может только напугать легковерного крестьянина, с которого они могут, не упоминая о нем, содрать все, что угодно, при покупке у него хлеба».
«Крестьяне брали охотно такой выгодный заем и, конечно, попадались в лапы настоящих пауков, потому что, привезши (в Таганрог) к своим кредиторам во двор пшеницу или лен, они его сдавали им по той цене и по той мере, какие последние считали для себя приличными за риск займа. Таким образом, крестьяне выезжали со двора своих кредиторов еще более закабаленные, чем когда въезжали туда. Водка и сладкие обещания, конечно, играли не малую роль при этом».
Каждый урожайный год история эта повторялась.
Почему же крестьяне, обжегшись в первый раз, ползли к ним за деньгами снова и снова? С наступлением весны и началом полевых работ у крестьянина возникал жгучий вопрос: где достать денег «для своего скромного хозяйственного оборота». Деньги нужны были и на «лошаденку, которая проедена за зиму или ушла на уплату податей; нужно обзавестись новым земледельческим орудием, вместо изломавшегося в прошедшем году, нужны семена для посева». А такие деньги достать было очень разорительно из-за отсутствия в России специального дешевого кредита для крестьян, которые сидели еще на невыкупленных полевых наделах. Крестьяне, которые выкупили свои участки, могли воспользоваться сравнительно выгодным кредитом из государственного банка, но таких счастливчиков на описываемый момент в Успенской слободе не было. Первые крестьяне в слободы Успенской, выкупившие часть своих надельных земель, появятся официально только 20 ноября 1885 года. Всего 4 хозяина. О более ранних выкупах сведений нет.
Поэтому для успенских крестьян, как и для всех остальных, этот путь (банковский кредит) был закрыт, и приходилось идти на поклон к своим местным «мироедам» или искать денег в городе у амбарщиков, промышляющих выдачей ссуд крестьянам. Они-то, маклеры и амбарщики, и являлись единственным источником кредита для крестьян. Кредиты этих дельцов оказывались для крестьянина кабалой на всю жизнь, мертвой петлей, давящей его «до последней степени материального изнеможения». Этот кредит был дорогим, 10% – 15% и более, и всего на три-четыре месяца, обставлялся невыгодными условиями и целым рядом жульнических проделок.
Дело закупки зерновых у крестьян скупщики совершенствовали из года в год. При займе крестьянин выдавал векселя на двойную и даже тройную сумму, проценты изымались вперед, а срок уплаты кредита назначался обычно на август, когда цены на хлеб падали из-за обильного появления его на рынках. Для крестьянина реализация урожая в такой период была очень не выгодной, но долг платежом красен, и крестьянин отдавал свой хлеб кредитору по низкой цене. На сторону продать свой хлеб крестьянин не мог по условиям кредита, и вез свой хлеб должник своему «благодетелю», который и в цене его прижимал и обвешивал, да еще брал и «маклерские» (комиссию), так как он не покупал у крестьянина хлеб, а как бы брал его на комиссию. При приеме хлеба расписок крестьянину не выдавали, а был стереотипный ответ:
- Сочтемся позже. У нас в книгах записано, не надуем.
И надували самым бессовестным образом. Крестьянин, сдав все свое зерно, полагал по своим расчетам, что будет иметь еще и прибыль. Однако по расчету кредитора получалось, что нужно еще и доплачивать. Никакие доказательства крестьянина на пальцах в расчет не принимались:
- Не толкуй. У нас так в книгах записано.
Протесты не принимаются, слезы не помогают – у крестьянина нет доказательств, а у кредитора на руках векселя. Приходится смирится крестьянину и переписать векселя, а на следующий год он снова идет за ссудой к «благодетелю». В такие сети попадали не только бедняки, но и крупные хозяева-собственники. Отсюда и вытекала бедность деревни, крестьянского хозяйства, которое составляло «главный устой» «государственного экономического строя».
Ссуды под ростовщические проценты, и продажа хлеба на корню за бесценок, и возмутительные «маклерские», и обвесы, и скидка в три фунта (1,23 кг) на мешок, и провесы и прочие грабительские для крестьянина, но выгодные для коммерсанта проделки процветали в Таганроге. Труд, капитал и плутовство.
Вот описание приема-сдачи зерна у крестьянина-должника. Его встречает радостный амбарщик, появляется водка, слышатся хвалебные речи. Когда же мужик дошел до требуемого состояния, его, полупьяного увлекают на «маклерский двор».
«Здесь опаивание продолжается. Крестьянин представляет маклеру пробу, фунтов в десять (примерно 4 кг), которая поступает в пользу покупателя и является его чистой прибылью. Затем маклер совместно с мужиком направляется к амбарщику, где в ход пускаются и кабалистические знаки, и подмигивание и перешептывание.
Мужик является ягненком, над которым два волка совместно с волчатами производят различные манипуляции, прежде чем окончательно содрать с него шкуру». О сложившихся на заграничных рынках ценах на зерно, от которых и зависели местные закупочные цены в порту Таганрог, крестьянин понятия не имел. «Поэтому после уверений, что хлеб сыроват, темен, плохо очищен, он, наконец, покупается амбарщиком по цене, установленной его собственной прихотью и умением объегорить, а потом направляются к амбару, где полдюжины славных молодцов-приемщиков и драгилей (фурщики), неизменных и верных помощников всех амбарщиков и экспортеров, производят взвешивание хлеба с гиком и присвистыванием, трижды обводят мужика вокруг пальца и сваливают хлеб в амбар. Мужик теряется, считает по пальцам, снимает сапоги, чешет затылок, а славные молодцы подшучивают над ним и под крик и шум обвешивают на пуд, два, три, иной раз и на целый мешок. Наконец выдается спасительный ярлычок на получение денег. Мужик приходит в «контору» и сует «квитанцию». Тогда открываются конторские книги. Но что это за книги! Бьюсь об заклад, ни один бухгалтер в мире не разберется во всей этой чертовщине, в этих перечеркиваниях, премарываниях, вопросительных знаках, крестиках и et caet. Один лишь маклер отлично понимает сокровенный смысл всех точек, крестиков и вопросов.
- Ты сколько взял денег? – Обращается он к дрожащему от страха мужику.
- Да у вас записано. Кажись, 15 целковых.
- Врешь! Вот записано: 17 рублей 50 копеек.
- Как семнадцать?! Да я ж…
- Дурак! А нотариальные расходы? Вексель? Забыл?
Мужик безмолвно соглашается.
- И так, за тобой 17 рублей 50 копеек деньгами! Хлеба на посевы много брал?
- Две четверти.
- Ну, по 11 рублей за четверть – 22 рубля.
- По одиннадцати? Вы же говорили по 7 рублей.
- Пойди, купи в долг по 7 рублей! Значит всего за тобою 39 рублей 50 копеек. На эти деньги 12 процентов, требуемые по закону, итого 44 рубля 25 копеек.
- Та я ж брал на три месяца, а не на год.
- Это все равно. За хлеб тебе следует 48 рублей 75 копеек, долой 44 рубля 25 копеек, получай 4 рубля 50 копеек и иди с Богом, когда понадобятся деньги – приходи опять. Ты человек честный, а я честных люблю».
И некуда деться крестьянину, никто не даст ему денег в долг, и на следующий год он снова обращается к услугам городского «благодетеля».
Искали ли крестьяне правду в суде? Были случаи. Голодаевсие крестьяне судились в феврале 1896 года с таганрогскими маклерами и с треском проиграли дело, потому что защищали себя сами, на пальцах доказывая свою правоту, а противная сторона наняла опытных адвокатов.
А те крестьяне, кто не попал в кабалу, кто не брал ссуды, им уготовлена была другая судьба. Их встречали еще далеко за городом Таганрогом кулачники, здоровые упитанные хлопцы, верные вассалы амбарщиков и маклеров, опаивали водкой и сладкими речами, зазывая к ссыпке зерна у своего хозяина. А кто не поддавался на водку и речи, на тех орали, угрожали и даже били, а затем загоняли фуры на требуемый «маклерский двор». Уродливые гримасы хлебной торговли в Таганроге были ужасны для крестьян Миусского, а затем уже и Таганрогского округа. Таганрогский биржевой комитет и городские власти, вздыхали, соглашались, что что-то нужно делать, но ничего не предпринимали, потому что в этих учреждениях сидели люди, кормящиеся от хлебной торговли. Так и въехали в 20-й век.
Со временем в слободах появились уже свои «мироеды», но те были страшней городских.
А в конце 19-го в начале 20-го веков закупки зерна начались прямо на Успенской железнодорожной станции.
Цена на землю в Миусском округе в 1868 году колебалась от 47 рублей до 6 рублей за десятину, а цена аренды одной десятины опускалась до 50 копеек на речке Крынке.
Но больше нас интересуют цены на продукты. Вот как они выглядели в этот период. Цена за ведро водки в период с 1840 года по 1868 год колебалась от 3.50 до 4.00 рублей. В Новочеркасске и других станицах за 100 вилков капусты платилось 5 рублей, за 1000 луковиц от 2 до 3 рублей, за воз арбузов, дынь и тыкв, равно как и за тысячу огурцов, платилось два рубля, а если покупались эти овощи прямо с бахчи, то цена падала вдвое. Гречневая крупа в 1868 году доходила до 90 копеек за пуд. Сено продавалось возами, а солома кубическими саженями. В том 1868 году трудно было найти коровье масло дешевле 8 рублей за пуд, как в станицах, так и помещичьих слободах. Несмотря на дешевизну скота и его продовольствие на подножном корму, цены на мясо были «сравнительно велики», притом круглый год можно было найти мясо только в городе Новочеркасске. В окружных станицах оно бывало только в мясоед, в остальных же станицах и слободах говядина продавалась только в большие праздники, а в мясоед жители употребляли баранину. В Миусском округе за пуд говядины давали 2.15 руб., за пуд баранины – 2.30 руб., за пуд сала – 6.10 руб.
1869 год
В 1869 году основной причиной смертности в слободе Успенской был «кровавый понос». 9 человек умерло во временном Успенском лазарете. Один человек убит - Леон Никифоров Колесников, 28 лет, из Курской губернии.
С 01 февраля 1869 года, с согласия священноцерковнослужителей, обществом определена была «просфирной» крестьянка-собственница Пелагея Тимофеева Колесникова. Просфирнические места, по церковным правилам, обычно предоставлялись вдовам и сиротам духовного звания, и эта служба для них была большим пособием.
Евдокия Андреевна Турчанинова уже умерла, а у правнучки А. А. Мартынова, Ольги Викторовны Турчаниновой, дела, по-видимому, и вовсе пошли плохо. Она малолетняя девица, опекуном у нее поручик Мартынов. Летом 1869 года они продают 1500 десятин при слободе Успенской.