во-первых, для меня
во-вторых, текст, не который здесь написан, а о котором
Уже несколько дней меня ждет весь собранный материал по «Дюне» - возможно, новой и длинной кинофраншизе, которую пару раз пытались запустить (эти попытки мной просмотрены) и, если сейчас все пойдет гладко, то в будущем кто-нибудь попытается выкупить. Роман прочитан, закладок в браузере миллион, линии сравнения со «Звездными войнами» (что не новость), Миядзаки, местами «Игрой престолов» проведены, за Шаламе (нового Пола Атрейдеса) уже беспокоюсь, короче все зависло на стадии «кино готово, осталось только снять». В планы как всегда влезла жизнь, на этот раз маленькая.
О романе Ханьи Янагихары (чье имя упорно не могла запомнить, пока два раза пыталась заказать книгу на Озоне) я слышала вскользь из текстов и подкастов литературного обозревателя и критика Галины Юзефович - даже особо не помню контекст, просто слышала, что она существует (как обычно делают никто и абсолютно никто). Последнее упоминание было в теме о «Нормальных людях», мол они настолько разделили людей во мнениях, не так, конечно, как «Маленькая жизнь», но все же. Вызов принят. Толщине книги я, конечно, удивилась (особенно в сравнении с «людьми») и оставила до лучших времен. Перед этим мы с сестрой немного похихикали над слишком пафосными выдержками на обложке вроде «назвать шедевром - скорее преуменьшение, чем преувеличение», но именно они и не давали мне покоя «да что же там такое?!» - и я, уподобившись Гермионе, взяла ее в руки для легкого чтения.
В меня что-то начало проникать. Медленно, но интенсивно, судя по тяжести, оставшейся после. «После» - это по прошествии часа с момента закрытия книги и долгого смотрения в окно; пишу заметку, что называется, по горячим следам, точнее слезам. Что-либо читать о романе или его авторе в процессе я себе запретила, хотя обычно нет (спойлеров не чураюсь и узнаю, кто отец очередного Люка до кульминации и развязки), но раз взялась за «жизнь» - придется соответствовать (в настоящем я противлюсь гороскопов, тем более гадалок, а намедни даже отказалась от печеньки с предсказаниями во ВКонтакте, потому что она меня предала своим религиозным разгоном). Как выяснилось позже, мне повезло быть аутсайдером среди читателей. Одной из главных причин ненавидеть книгу (есть разбор тех противоположных мнений, взорвавших Фейсбук) стала ее нарочитая пиар-кампания, которая взбесила многих и повлияла на восприятие самого текста - меня это не коснулось от слова «совсем», наверное, впервые в жизни я горжусь своим чистым, фактически герметичным, как и время в романе, мнением, сложившемся без предубеждений. Также впервые я не могла остановиться от перелистывания сотен страниц, за время которых сменила десяток не очень удобных поз. Запой приблизительно похожего уровня был у меня только с «Войной и миром» и.. «50 оттенков серого» (попрошу придержать камни для забивания: мне было 17, я выиграла электронную книгу, закачала на нее первый файл (с достаточно красивым названием), пару дней назад был выпускной, где все обнимались и зажимались, а я нет, последний (он же единственный) поцелуй был еще в восьмом классе, короче мне нужен был либо фанфик по «Гарри Поттеру» с эротичесим содержанием, либо вот это - как известно то, что выросло из аналогичного фанфика только по «Сумеркам»).
Помимо того, что «Маленькая жизнь» это прекрасная проза сама по себе с максимально качественным переводом на русский язык, каких еще свет (я) не видывал, это еще один - большой и тяжелый - тест на эмпатию, который я успешно прошла. Первое испытание было актерским курсах, когда разношерстная группа из тридцати человек, видящих друг друга третий раз, вписалась в игру на считывание эмоций с каменных лиц. Задача была простая, фактически детсадовское «горячо-холодно»: один человек выходит из комнаты, от него прячут предмет, он возвращается и должен его отыскать. Фишка в том, что всем не то, чтобы разговаривать было запрещено, но и вообще как-то водить бровями, глазами, ртом. Участникам позволялось просто смотреть на искавшего и внутренним состоянием рассказывать, где спрятана пачка сигарет «Camel» (в нашем случае). Первые два человека не справились, кураторы их просто остановили по неспособности настроиться на передаваемую группой информация. Потом вызвалась я. Это был удивительный опыт: выходишь в большой зал и много красивых людей смотрят тебе прямо в глаза, внимательно, но без намека на подмигивание или любые другие мимические ужимки. Просто смотрят. Молча. Не знаю как, но мне достаточно быстро удалось уловить неразличимые снаружи эмоции и взять свой трофей. Я ходила среди них, молчала с ними, заглянула в каждого и после того, как все закончилось, группа хлопала и выкрикивала «круто!».
Несмотря на хорошую технику в рукаве, мне всегда казалось, что я не могу использовать ее по назначению. Как друг и товарищ мне доступны навыки активного слушания, но сопереживать обычно не получается. Поддерживать - да (в стиле «все будет хорошо», «мы тоже умрем», «always look on the bright side of life», «соберись, паскуда-тварь»), а взять на себя часть чего-то тяжелого, проникнуться состоянием близкого, разделить и помочь не отпустить, а прожить то, что важно или будет таковым - нет. С «Маленькой жизнью» все получилось. Я понимала каждого из героев - у всех была своя боль, когда отрывалась от книги - ходила, загружалась и думала, что с ними со всеми теперь станется и как я могу поучаствовать, чтобы сделать лучше. Я страдала, плакала, улыбалась и не хотела, чтобы заканчивалась глава «Счастливые годы», настраивалась минут пять перед частью после них, не обещавшей ничего хорошего, черт возьми, я рыдаю и сейчас, прямо на клавиатуру. Это как-то странно и неправильно выпячивать, но мне доступно чувство, что я стала лучше. Словно все, что я прочитала, абсолютно мне не близкое по содержанию и проблематике, было исповедью и я кем-то прощена, скорее всего собой же. Никогда прежде не видела такого частого употребления слова «прости», роман просто чемпион по этой части, но оно как мантра вводилось добровольно и внутривенно.
Кроме прочего и горького, автор дает глубокие (правда) размышления об искусстве и его роли в жизни конкретного человека, о дружбе и в какие формы она может перетекать, о языке, на котором можно говорить о самых трудных вещах. Я сама им всем поддалась. Это тоже нечасто бывает, обычно есть фиксация: о, это так мне близко; а вот это интересная мысль и пр., но здесь я в несколько сторон раскрутила свою жизнь на «что если..», и сквозь чистый природный кристалл на солнце посмотрела на вещи обыденно вплетенные в собственную жизнь со свежей стороны. Все вдруг стало значимым и перестало быть «это просто есть». Может, эти новые собственные грани, по которым я прямо пальцем могу провести, скоро сотрутся, но они точно были, я знаю это. И всегда буду знать.
Сложно стройно писать о том, что случилось впервые, а рефлексией еще даже не пахнет, лучше и красиво закольцовывая все вышесказанное об этом уже в свое время сказала Галина Юзефович: «после пространства боли в «Маленькой жизни» и вправду открывается целый мир, особый для каждого — большой и странно устроенный, ни на что не похожий и при всей своей специфичности очень гармоничный, цельный и логичный. Мир настолько невероятный, что вам будет трудно, почти невозможно его покинуть — и именно к этому, а не к боли и переживаниям надо быть готовым». И если для кого-то его время встречи с «Маленькой жизнью» еще не пришло, позволю себе наставление:
во-первых, пусть оно придет
во-вторых, не стоит читать ничего о происходящей внутри, даже тех двух абзацев сюжета, что в Википедии, жизнь нужна чтобы ее прожить, самому