Терпеть не могу дачу. Жуки, пауки, муравьи (иногда даже в постели), про ос - вообще молчу. "Мама, я посмотрю в дупле белку?" "Маша, стой!" поздно... Туалет за углом возле крапивы (к концу лета она разрастается в густые и опасные джунгли, которые встают на пути к маленькому деревянному домику) - днем и ведро на веранде - ночью. Ноги в тазике мыть, на колонку полкилометра за питьевой водой шагать. Вода в умывальнике железом пахнет и зубной пастой. Любишь клубнику - иди смородину собирай. И "вооон ту грядку заодно прополи. Эх, совсем щавель зарос. И его тоже... заодно!"
Терпеть не могу дачу. Один раз (только давайте это останется между нами, ок?) прыгала с подоконника, чтобы руку сломать и на дачу не ехать - это вам не банальное "назло маме отморожу уши".
"Надо дышать свежим воздухом!" Стыдно. Весь день я сижу на втором этаже в комнате, где пыль, кажется, впиталась в деревянные стены и мебель, и читаю, читаю до посинения - ну, в крайнем случае, до рассвета. А свежим воздухом дышу только когда иду "в крапиву".
Терпеть не могу... А уже и не надо. Пару лет туда никто не ездит. И щавель зарос, смородина, которая еще слабо плодоносит, печально капает черными слезами в густую траву.
У ворот попой к верху лежит алюминиевая миска мертвой собаки. Скелет парника клонится к дому.
На крыльце забыты грязные садовые перчатки. Галоши небрежно брошены на коврике возле двери ("Скоро ж обратно... потом уберу"). На спинке стула бабушкины треники. Посуда помытая на столе. Воняет мышами.
На втором этаже кабинет деда (пока он мог забираться наверх, потом туда переехала я). В ящике стола недописанная рукопись, набранная на древней механической машинке (на ней я научусь печатать), с вдавленными, до сих пор пахнущими черной лентой, буквами. "Маша, почитай - скажи, что думаешь?" "Ага, только чуть попозже, ладно".
Мои книги. Том Сойер, Айвенго, Морис мустангер - запоем до утра. Из окна виден весь двор, дом Таньки и лес. А вон у той березы бабушка брала сок. Не особо, кстати.
А какие тут были закаты!
