Участниками крестовых походов против пруссов, которые организовывались в помощь Тевтонскому ордену, с тяжелыми боями колонизировавшему новые земли, в разное время становилось немало владетельных особ из разных стран Европы. Был в числе них и «благородный и славный богопослушный правитель Генрих, маркграф Мейсенский», о котором упоминает в своей «Хронике земли Прусской» знаменитый летописец Петр из Дусбурга. В янтарном крае Генрих оставил о себе крепкую память, не только потому, что, если верить орденскому хронисту, нагромоздил горы из трупов убитых язычников. Все тот же Петр называет именно этого рыцаря основателем замков Эльбинг и Бальга.
Точная дата рождения Генриха III Светлейшего не известна, предполагается лишь, что на свет сын маркграфа Дитриха I появился где-то между 21 мая и 23 сентября 1218 года. Папаша умер всего три года спустя, оставив наследнику титул и владения в Мейсене и Нидерлаузице. Конечно, в реальности вместо малыша правил его дядюшка по материнской линии – ландграф Тюрингии Людвиг IV Святой. Но в 1227-м он также оставил этот бренный мир, и эстафету регентства подхватил герцог Саксонии Альбрехт I.
Совершеннолетним Генриха признали, когда ему стукнуло 12 – в те суровые времена детство было очень коротким, да и средняя продолжительность жизни едва превышала 40 лет. Малость пообвыкнув в роли реального правителя и еще немного возмужав, в 1237 году юноша по нынешним понятиям и мужчина в начале расцвета сил – по канонам Средневековья решил съездить на модное сафари. То бишь, принял участие в очередном рейде крестоносцев на берега Балтики.
Вышеупомянутый Петр из Дусбурга утверждает, что в отряде молодого маркграфа насчитывалось «500 благородных и закаленных в сражениях мужей» - возможно, десяток-полтора рыцарей со своими оруженосцами и менее родовитой обслугой. В любом случае формирование получилось довольно мощным и, что немаловажно, было прекрасно экипировано, бойцы ни в чем не испытывали нужды.
Первыми претерпели от Генриха и его соратников жители Помезании, о воинских качествах которых даже спесивые крестоносцы отзывались с уважением. Сначала завоеватели нанесли удар по замку на реке Мокера близ прусской деревни Постелин. Потом, традиционно предавая все на своем пути огню и мечу, двинулись к местности, где чуть позже возникнет город Ризенбург (ныне он носит название Прабуты). Там Генриху вновь сопутствовал успех.
«Все усилия и помыслы этого человека были направлены на уничтожение язычников и на расширение пределов христианских, - разливается дусбургский соловей. - Никто не может достойно ни словами сказать, ни каламом описать, как мощно и как мужественно вышеупомянутый маркграф, словно лев, не сторонящийся ни перед кем, сражался с упомянутыми язычниками. Таким грозным был он с ними в войне, что они покорились вере и братьям».
Чуть передохнув от ратных трудов, бойцы маркграфа решили продолжить поход.
- Теперь пойдем на север! - заявил их предводитель. – Но для этого, братья, седла нам придется поменять на палубы.
Отряд погрузился на два корабля. Флагманом шел более крупный «Фриделант», что по-латыни означало «Мирная земля». (Стоит заметить, Генрих был не лишен чувства юмора, пусть и довольно своеобразного.) В кильватере следовал боевой когг «Пильгерим», то бишь «Пилигрим» в переводе со все той же «матери языков».
Оказавшись в области Погезания, крестоносцы обратили свои взоры на древний торговый город Трусо, куда по реке Ногата и озеру Друзине (теперь – Друзно в Польше) доставляли массу импортных товаров, которые затем шли вглубь Пруссии. Овладев чрезвычайно выгодной в стратегическом плане территорией, Генрих немедленно обустроил деревянный изначально замок, названный Эльбингом. Этот опорный пункт позволял осуществлять вооруженные экспедиции практически во всей акватории Mare purgatum - Свежего моря, как тогда именовался Фришский (сегодня Вислинский или Калининградский) залив. И в короткие сроки его берега крестоносцы практически полностью очистили от пруссов.
В 1238 году «Фриделант» и «Пильгерим» добрались до прусской крепости Хонеда, стоявшей на высоченном – 30 метров – обрыве над заливом. Прибрежные мели не позволяли подойти вплотную, так что пришлось высаживать десант на лодках. Крестоносная «морская пехота» сумела застать беспечно отдыхавшего на пляже противника врасплох. Те немногие пруссы, что не полегли под мечами и секирами, поспешили под защиту стен крепости. Без осадных приспособлений о штурме столь мощного укрепления нечего было и думать. Поэтому десантники разорили окрестные поселения и принялись грузить свои лодки, готовясь переправить добычу в трюмы маячивших на рейде кораблей. Знай налетчики, что к пруссам спешит подмога, наверняка бы предпочли поскорее отчалить, но в неведении слишком уж увлеклись грабежом. За что и поплатились.
Выскочившая из леса орда язычников в два счета порубила всех чужеземцев, кого застали в сжигаемых деревнях, а также тех, кто копошился у шлюпок. За этим жутким избиением, скрипя зубами от бессилия, наблюдали с кораблей, добраться до которых удалось лишь самым везучим (и умевшим плавать!) участникам злополучной высадки.
Карательную экспедицию снарядили на следующий год, сделав должные выводы. После долгой осады Хонеду все-таки удалось взять. Новую базу для дальнейшего «Drang nach Osten» назвали Балгеа. Позже этот топоним стал звучать как Бальга.
Если верить Петру из Дусбурга, спустя много лет (возможно, просто исчерпав ресурс) эскадра Генриха затонула в вышеупомянутом озере Друзине. Ну а сам маркграф, посчитав, что выполнил обет своего паломничества, возвратился домой. Однако перед убытием оставил в завоеванном краю «много воинов», которым предстояло продолжить сооружение замка Эльбинг – теперь уже в камне. К 1280 году это было исполнено, и выросший вокруг «бурга» город очень быстро стал главным среди портов тевтонской Пруссии. Вплоть до 1309 года здесь даже располагалась резиденция магистров.
Вернувшись в свой Мейсен, Генрих вел жизнь типичного средневекового феодала, участвуя в любых войнах, если была возможность прирезать себе лишний надел. Он получил также широкую известность как образцовый рыцарь, покровительствовал искусствам и сам прославился в качестве миннезингера, то бишь, поэта и композитора. Маркграф лично положил на музыку гимны, которые должны были петь в церквях, по прямому разрешению папы. Он организовал множество турниров и певческих состязаний, в которых принимал участие сам.
Насколько известно, его последние годы прошли в конфликтах с сыновьями – тоже весьма распространенное явление. Но встретил смерть боевой маркграф, все-таки, не на поле битвы. Дожив до преклонного возраста, он мирно почил в своей постели 15 февраля 1288 года в Дрездене, и был похоронен в монастыре Альтцелла, от которого к настоящему времени остались лишь живописные руины.
Вот интересно, как часто бывший крестоносец вспоминал годы своей бурной молодости, проведенные в краю диких язычников-пруссов?