«В каждом обществе свои оракулы»
Марк Леви, из книги «Странное путешествие мистера Долдри»
Аннотация:
В судьбе некоторых людей появляется черта после которой их жизнь и убеждения переворачиваются с ног наголову. Это случилось и с профессором географии Савелием Севером, который переплыв на другой берег реки попал в совершенно другой мир: полный абсурда, мздоимства, суеверий, невежества и мистических происшествий. Всего за один день наш герой будет втянут в невероятный круговорот событий, который может присниться разве что в самом бредовом сне.
Савелий Север стоял на берегу полноводного Коцита ожидая паромщика. Над его быстро текущими водами, ровными почти как зеркальная гладь властвовал густой туман. Ходили слухи, что в тумане этой реки можно было увидеть образы своих умерших близких, знакомых, друзей или даже врагов. Для кого-то это ничем не заканчивалось кроме легкого испуга, а для кого-то безумием или даже смертью утопленника. У священников для простого обывателя было одно объяснение всему этому – Коцит брал свои истоки в самой «Темной были» над которым светит черное солнце Ниарт. Однако у Савелия была своя теория на этот счет, связанная с царившей здесь густой, как и сам туман тишиной. Ибо полное отсутствие звука порождало в мозгу человека обыкновенные галлюцинации, которые естественным образом сплетаются из воспоминаний прошлого. От этих глубоких размышлений его отвлек тихий плеск воды – из тумана появился силуэт паромщика. Савелий Север попытался припомнить его имя. Оно было довольно необычным и попадалось ему, когда-то давно, при изучении генеалогического древа нескольких семей сангиарских священников. Вскоре он смог различить лицо этого человека и его имя в тот же момент всплыло в памяти – «Коджа! Да, именно Коджа!». Это был приземистый старик с окладистой бородой и лукавым взглядом обыкновенного пройдохи.
– Здравствуйте! – вежливо поприветствовал его Савелий и бодрой походкой направился к нему.
– И тебе не хворать! – ответил Коджа посмотрев на него оценивающим взглядом.
Савелий, дружелюбно улыбнувшись, вынул из кошелька монету в один сестерций и вручил его паромщику. Кивком приглашая на борт, Коджа тут же устремил свой взор к следующим пассажирам:
– Ааа! Это опять Вы?!
Савелий с удивлением обернулся на голос паромщика и обнаружил, что на берегу стояла группа из девяти длиннобородых стариков в белых монашеских рясках. А ведь он даже не заметил, что они были рядом, хотя исходил весь берег в ожидании парома. Ко всему прочему они были абсолютно слепы – веки их срослись. Поводыря не было рядом, и оставалось только гадать как они добрались до места не заблудившись.
Старики до жути тихо и безмолвно подошли к парому. Коджа вытянул руку – на его лице читалось недовольство и ожидание обмана. Один из стариков, самый высокий, тут же достал из складок рясы горсть монет и протянул ее паромщику.
– Нет уж! Это прошлый раз, я взял с вас только по четверть сестерция, из-за вашего утонувшего брата! Теперь сами смотрите друг за другом, и будьте добры заплатить по сестерцию на каждого, - недовольно объявил Коджа и остался так стоять с вытянутой рукой ожидая оплаты.
Старец, не произнося ни слова вернул горсть монет обратно и быстро достал оттуда новую. Коджа, лукаво улыбнувшись принял оплату, и услужливо показал рукой на паром. Казалось, будто старцы все прекрасно видели, но их вид говорил об обратном. Наблюдавший за этим Савелий, возмущенно воскликнул:
– Но ведь ты взял у них по целому Квинарию!
Паромщик, никак не смутившись, оттолкнулся от берега и вкрадчиво спросил Савелия:
– И где это мы так научились хорошо считать?
– Я отдал половину жизни изучению различных наук в университете географии великой метрополии Анбасим! – гордо заявил он в ответ.
– Громко звучит! Однако мне, кажется, тебя не научили двум важным наукам, –словно посмеиваясь над ним приговорил Коджа.
– И каким же это? –надменно спросил его ученый
– Вот ты, например умеешь плавать?
– Нет, но на что вы намекаете? – возмутился он.
– Да в общем ни на что. И тем не мене этой науке тебя не научили, – весело ответил паромщик.
– И какая же вторая наука? – в голосе Савелия Севера уже слышался неприкрытый сарказм.
– А вторая наука состоит в одной простой истине: те, кто суют свой нос в чужие дела могут потерять вторую половину жизни за один день! На том берегу немного другие законы, друг мой. Запомни это! Нет ни чего приятного в том, чтобы по прошествии следующего дня отталкивать тебя от парома, дальше по течению.
Савелий, удивленный угрожающе-откровенным ответом Коджи, обернулся на безмолвно стоящих стариков, в поисках поддержки. Но, судя по всему, монахов это никак это беспокоило.
– Как-то недавно, – продолжил паромщик желая видимо разрядить возникшее напряжение, – прямо перед моим паромом, в воду выбросили судью торговой унии. Так мои пассажиры, вроде бы тоже ученные, как и ты, бросились ему на помощь. И давай кричать ему значит: «Держи руку»! А он знай себе барахтается и барахтается, а руку не дает. Ну тогда я протянул ему свою и сказал: «На!». Он тут же схватил ее и благополучно спасся. А твои братья значит смотрят на меня и удивляются: «Как же так!?» Ну я им и говорю: «Он же Ганзорец, а они слышат только «На!» – закончив историю, Коджа тут же разразился заливистым смехом одним глазом посматривая на реакцию Савелия. Однако ему было не смешно, и к своему неприятному удивлению он подметил, как старики сквозь седые бороды ухмыляются этой выдуманной истории.
«Да, это самое странное и неприятное место которое я когда-либо видел» – подумал про себя Савелий Север и более не произнес ни слова до самого берега.
***
На другом берегу его встречал экипаж в сопровождении аспиранта университета великой метрополии Дорджон. Его звали Данила Бруст, и судя по телеграмме он был откомандирован сюда год назад. Это был неопрятный, худой как вобла молодой человек в старой, поношенной аспирантской униформе. На его лице странным образом сочеталось выражение полного безразличия и пришибленного изумления. Глядя на него, Савелий Север не прочитал для себя ни чего хорошего. Он выдавил из себя улыбку, чтобы приободрить юношу, однако на приветствие профессора тот лишь отозвался равнодушным и бесцветным голосом. После соблюдения всех формальных ритуалов, принятых среди членов университетских коллегий по особым вопросам он наконец сел в вапрус. Паровой красавец был хорош - последней модели, что удивительно, для такого захолустья. Чистенький, блестящий так и дышал мощью. «Как же они сюда его доставили и сохранили при этом в таком состоянии» - подумал про себя Савелий. В кабине экипажа было тепло и уютно. Промозглый туман остался за окном, однако эта давящая тишина никуда не уходила, поглощая в себе даже мерное и басовитое чуханье вапруса. Профессор так и порывался полюбопытствовать об этой машине, но глядя на лицо аспиранта у него тут же отпадало желание что-либо спрашивать. Так они ехали до самого городка в совершенном молчании.
Фалсум, далеко растянутый по голой равнине, был благоразумно расположен примерно в миле от берега реки, за пределами разлива. Городок был весьма неказист и по сравнению с Анбасимом выглядел как группа хаотично разбросанных сараев. Приковывал к себе внимание лишь только торговый пост ганзорской унии, массивно возвышавшийся над всеми остальными постройками вокруг. Его угловатая архитектура, кладка из идеально ровных и подогнанных к друг другу каменным блоков, вызывала у Савелия Севера профессора георафии, трепет перед его зодчим. На улице царило оживление и даже какая-то суматоха, что выбивалось из общего впечатления об этом месте. Неподалёку от развалин какого дома, в оцеплении стояли канцеляры с лицами, смахивающими больше на разбойников нежели на стражей порядка. Тут же стоял грузовик, в который сгружали какие-то старые сундуки. Вапрус сбавил ход – видимо водитель, как и другие желал поглазеть. На немой вопрос Савелия аспирант равнодушно ответил:
– А это сгружают старинный клад, профессор. Его откопали сыновья одной пожилой дамы под четырьмя углами своего бывшего дома.
Лицо Савелия Севера растянулось в изумлении:
– Что прям под сразу под четырьмя? – не веря спросил про он.
– Да сразу под четырьмя, – все также равнодушно ответил аспирант.
– И как же они догадались его там искать?
– Об этом кладе ей рассказал, сновидец, когда эта дама пришла ему на сеанс толкования снов.
– Что за чушь! Какой еще сновидец?! – возмутился профессор.
– Обычный такой сновидец – мальчик лет десяти. Правда говорят, что он предложил ей поделиться, но та на радостях и забыла про это. Естественно, в секрете это сохранить не удалось и вот поглядите. В магистратуме ей, конечно, пообещали выплатить положенные двадцать пять процентов. Но я в этом крайне сомневаюсь, – деловым тоном заявил он, – Скорей всего на совести старухи и ее сыновей найдутся похищенные и съеденные младенцы или еще более страшное преступление: неуплата налогов.
– Черт возьми! Что тут происходит?! – пробубнил про себя профессор, – Вы уже направили запрос в администратум на проведение раскопок?
– Да профессор, конечно. Я думаю, как только они разворотят все здесь полностью, нам дадут добро, приставив своих наблюдателей.
– Чтооо!!! Да это возмутительно! Что они тут себе возомнили! – всполошился профессор, изрядно покраснев – сегодня же от телеграфирую в Анбасим!
– Не советую, – нисколько не обратив на это ответил Данила.
– Это еще почему?!
– Вряд ли ваша телеграмма дойдёт без одобрения префекта, а в Коците довольно холодная вода, я чуть не утонул в нем, когда меня туда сбросили.
– И вы туда же?! Ответь мне не медленно, что тут происходит молодой человек?!
– Я и сам профессор честно сказать не знаю, что тут происходит и хотел бы как можно быстрей закончить свою командировку, – в его бесцветном голосе появились молящие нотки, которые звучали довольно жутко. Савелия Севера холодными тисками сжала тревога.
Шофер видимо не куда не торопился, получая удовольствие от езды на новой машине – на ней почти не ощущались разбитые дороги городка. Замызганные старые дома стали сменяться на более привлекательные – начался район зажиточных, если так можно было выразиться, горожан.
– Ааа… Этот Мальчик… Кто его родители?
– Он живет с дедушкой и своей матерью. Кажется ее зовут Ульфари…
– А Отец?
– А Отца никогда не было, – просто ответил Данила.
– Как это не было?! – снова возмутился профессор.
– Нууу по словам деда мальчика, однажды на берегу Кацита он нашел странный череп с надписями. Естественно, он ни слова не понимал, однако, почувствовав наживу забрал себе домой, надеясь потом продать торговому эмиссару. В тот же день у его дочери, не достигшей совершеннолетия, вдруг надулся живот.
– Надулся? – профессору казалось, что этому театру абсурда не будет конца - его глаз задергался.
– Да… Такое здесь бывает. Ну в общем оказалась, что его дочь забеременела. Отец подумал, что в черепе был заключен злой дух, который и попортил его ненаглядную. В гневе он раскрошил его и бросил в очаг. Потом пошёл к местному ведуну или харусвенту за советом, но тот запретил делать дочке аборт сказав, что в ее чреве переродится великий сновидец. В общем все выходило замечательно и поэтому имеем то, что имеем.
– О Боги! Я не верю своим ушам! – упавшим голосом проговорил профессор и устало прикрыл глаза.
– Ни чего…мне тоже было по началу не привычно здесь.
– Я бы хотел увидеть и познакомиться с ними! – оживился вдруг профессор – Как можно так относиться к вещам, которые возможно имеют большое археологическое значение?! – тут же, словно самому себе задал он вопрос. – Клад, череп… хм… несмотря на то, что это место самое ужасное и странное, которое я когда-либо видел, здесь видимо есть над чем поработать…
– Я бы не советовал сейчас этого делать профессор! – на этот раз на лице аспиранта появилось беспокойство.
– Опять Вы за своё?! В чем еще дело?!
– В общем профессор…тут…тут не все так просто. Видите ли, этот мальчик своим удачным толкованием сна, я бы сказал излишне удачным, поставил под угрозу карьеру сновидцев нашего префекта Бруно Барбаса. Только ленивый здесь этого не понимает. Теперь сорок отпетых мошенников и его заместитель Луций Крас, который их нанял, наверняка уже мечтают избавиться от этой угрозы. А может они уже что-нибудь предприняли…
– Сорок сновидцев?! – возмущению профессора не было придела, – Целых, черт возьми, сорок?! На какие деньги он содержит эту прорву разгильдяев и почему сорок?!
– Ну как же профессор? Вы сами когда-то читали у нас лекции по истории религий. Сорок – это магическое число. На каждый день цикла в сорок дней свой толкователь, – искренне удивляясь ответил Данила. – Ну, а если отбросить религиозный вопрос, то они просто на просто нужны Луцию Красу чтобы отмывать через них деньги.
Профессор, откинувшись на спинку кресла тихо произнес:
– Скажи шоферу чтобы вез нас к этому мальчику. Я сам хочу посмотреть на это «чудо» природы.
– Хорошо профессор, но я Вас предупредил, – с разочарованием ответил Данила и отодвинув ставню окошечка дал указание шоферу.
***
Через пять минут они подъехали к довольно добротному по местным меркам двухэтажному дому. Казалось, что недавно здесь сделали ремонт - беленый фасад выглядел свежо. На вежливый, но настойчивый стук в дверь, после долго ожидания в ответ послышался басовитое старческое ворчание:
– Кто там?!
– Это я Данила Бруст! – словно нехотя отозвался он.
Дверь открылась и в проеме появился маленький старичок божий одуванчик, что, было довольно неожиданно судя по голосу, который профессор слышал за дверью.
– Ааа это ты? А я думал, что ты научился здесь уму разуму. Зачем приперся разве не знаешь, что невовремя.
– Это не моя инициатива уважаемый Клавдий. Смею Вам представить моего руководителя профессора Cавелия Севера.
– Проходите быстрей! Нечего тут стоять мы торопимся – там поговорим, – ответил старик, недружелюбно взглянув на профессора.
Минуя гостиную, они последовали за стариком на второй этаж.
– Ты знаком с ним? – тихо спросил профессор Данилу.
– Да, познакомился, когда решил выяснить судьбу черепа.
Профессор молча кивнул и углубился в своим размышления. Внутри дом был обставлен довольно богато: красные бархатные занавески, фарфоровые вазы и мраморные бюсты на постаментах, резная мебель и многое другое – имелись даже неплохие репродукции нескольких знаменитых картин. И все же создавалось впечатление, что это было так не всегда.
– Как я и предполагал вы уезжаете… – проговорил Данила, увидев снующую туда-сюда челядь с чемоданами.
– Как видишь! – недовольно проворчал старик.
– Скажите уважаемый Клавдий? – спросил профессор – Вы действительно уничтожили тот череп?
– Да!
– Но зачем?! Почему не направили его нашему представителю ведь это археологическая ценность. Вы же нарушили закон!
– Плевать я хотел на ваши законы, – ответил стрик и злобным взглядом посмотрел на него – Он попортил мою девку, а вы мне свой закон!
– И как же вам помог ваш ведун? – саркастично просил его профессор.
– Сказал, что родиться не какое ни будь отродье, а великий сновидец.
– И что? Вы теперь счастливы?
– По началу был счастлив. Но кто мог предположить, что мой дорогой внучек так «удачно» будет толковать сны. Я думал это будет очередной брехун Бруно Барбаса.
– А все, потому уважаемый Клавдий, что вы сами же доверяете всяким проходимцам вместо того, чтобы обратиться к нам, - объявил Савелий, назидательно вскинув палец.
– Вы тоже не лучше! И толку от вас всех, как от козла молока. Мешаете нормальной торговле, – отмахнулся старик.
Савелий сразу догадался, что он говорит про контрабанду и удивленно посмотрел на Данилу. Тот лишь виновато улыбнулся.
Перед кабинетом старика к ним вышел прилежно одетый мальчик лет десяти с чрезвычайно умными и проницательными глазами. Он вел за руку молодую светловолосую девушку лет двадцати пяти, видимо свою мать Ульфару. Она была настоящей красавицей хотя вид у неё был совершенно усталый и потрепанный. Сам мальчик был не похож на нее: смуглый, черноволосый с темно-зелеными глазами. Профессор подметил, что мальчик носил нарукавники и очки, выглядело это довольно странно и одновременно забавно. Девушка приветливо и как-то рассеяно улыбнулась им, не произнеся ни слова.
– А это Вы профессор! – объявил вдруг мальчик – Я так и знал, что вы придете…
– И откуда это вы узнали молодой человек? – спросил опешивший профессор.
– Ааа… Вы все не престаёте удивляться? – улыбнулся он, – Ну как же откуда?! – из сновидений. Кстати, сейчас должны прейти весьма неучтивые гости и я вам советую не делать лишних телодвижений и просто молчать пока вас не спрашивают.
Дед мальчика обречённо прикрыл глаза присев на стул рядом, так и не дойдя до кабинета. Не успел профессор вымолвить и слова как в ответ внизу послышался грохот выломанной двери…
***
Савелий Север и Данила Бруст (что-то усердно пытающийся рассмотреть на потолке), вместе со всеми остальными обитателями дома, ровной шеренгой стояли в гостиной. На этот раз профессор молчал, вняв совету мальчика, который беззаботно улыбаясь смотрел на ходящего туда-сюда местного блюстителя канцелярии порядка. Ульфара с заплаканным и испуганным лицом, прижимала сына к себе в надежде защитить. Лицо блюстителя, сверху до низу, было помечено косым шрамом, создавая вид отпетого бандита. Позади него стояло пятеро канцлеров такого же пошиба с револьверами в руках.
– В общем так! Клавдий Патриций Мали и Альфара Мали! Вы обвиняетесь в отмывании денег в особо крупном размере и контрабанде. Ваше преступление подтвердили все сорок сновидцев и именем… – тут блюститель причмокнул словно что-то вспоминая…– в общем не важно, пусть будет именем нашего префекта Бруно Барбаса…и будете расстреляны на месте.
«Нееет!» – умоляюще выкрикнула мать мальчика. Заверещала челядь, раздалось возмущенное «Да как вы смеете!» – профессора и разочарованное «Я же говорил!» – Данилы Бруста. Лишь только мальчик был спокоен:
– Уважаемый Сицилин! Луций заплатил тебе всего сорок денариев. Но твоя семья потеряет в десять раз больше, ну и плюс тебя. Подумай хорошенько прежде, чем это делать! Ты ведь знаешь, что я не вру и еще ни разу не ошибался, – деловым тоном проговорил мальчик.
Сицилин посмотрев на него оценивающим взглядом и почесав свою щетину сказал:
– Ну так-то да! А что я еще получу если оставлю тебя в живых и закрою дело?! –спросил он в ответ. Мальчик широко и страшно улыбнулся:
– Ты только представь как твоя карьера быстро поползет вверх с моими предсказаниями. Тогда ты довольно быстро сможешь переехать в метрополию. Там по вполне выгодной цене, по телеграмме, сможешь получать мои предсказания и дальше. Глядишь станешь главой канцелярии порядка Анбасима.
Сицилин закатив глаза стал усердно чесать в затылке, обдумывая сказанное, но додумать ему так и не дали…
– Всем стоять! Оружие на пол! Руки верх! Именем меня Вы арестованы! – раздался позади радостный и громогласный бас огромного, с густой и длиной бородой мужчины. Топая как слон он ввалился в гостиную с дюжинной блестящих как золотая монета преторианцев. Было видно, что этот кичливо и богато одетый человек получал невообразимое удовольствие от происходящего процесса. Канцеляры тут же бросили оружие, и не оборачиваясь вместе с остальными обителями дома подняли руки вверх. Мальчик по-прежнему остался спокоен и недвижим будто все происходило так как он и планировал.
– Я согласен! – на лице Сицилина была написана досада и испуг.
Мальчик, зловеще улыбнувшись, произнес:
- Поздно! Теперь ты мне не нужен.
– Вы можете опустить руки дорогие мои – весело объявил большой мужчина, указав пухлым пальцем на обитателей дома. Бруно Барбас не преследует ни в чем не повинных людей. А таких как ты – мое золотце, даже щедро поощряет, – сказал он мальчику похлопав его по щеке. Люди с громким вздохом облегчения опустили руки. – Все вышло так, как ты и предсказал! Я даже не догадался, что сорок одна змея, которые мне тогда приснились, это были всего лишь на всего, сорок моих бесполезных брехунов с Луцием. То-то я думаю, что это они так побледнели, когда я попросил их растолковать свой сон.
– Да, господин Бруно, простая арифметика. Это меня мама научила ей! – с наигранным смущением и гордостью объявил мальчик.
– Получается тем голубем, что их разогнал, оказался ты?
– Получается так. Я надеюсь, вы успели перехватить настоящие сундуки?
– Конечно! Был бы я тут. Решили, что меня можно обдурить! Врали, что будто в этих сундуках не было ни чего кроме древнего хлама. – ответил Барбас и отвесил Синилину смачную оплеуху – А с тобой у меня будет отдельный разговор!
– Я всего лишь исполнял свои обязанности господин Бруно, – затравлено и шипя от боли ответил Сицилин.
Проигнорировав оправдания блюстителя, префект снова обратился к мальчику:
– Только я не понял, почему в этот раз змеи оказались опасностью. Прошлый раз ты предсказал старухе, что змеи под ее углами означают клад.
– Так это ведь было на седьмой день цикла, а ваш сон попался на десятый! – важно разъяснил мальчик.
– Хм, звучит убедительно, – ответил Бруно, будто понимая в этом что-то.
– А что вы сделали с ними, с преступниками? – господин Бруно отозвался вдруг Клавдий!
– А что еще я мог сделать? Поставил к стенке и расстрелял! – с веселым недоумением ответил он.
– Очень хорошо! – довольно улыбнулся старик.
– Но как же так! Вы ведь должны были их передать в метрополию! – возмутился тут Савелий.
– Ааа… это вы господин профессор?! Кажется, Савелий Север если не ошибаюсь…
– Да, совершенно, верно, – важно подтвердил он.
– Это у Вас там, на западном берегу, все по-другому решается, а у нас иначе ни как. Да мое золотце? – снова обратился он к мальчику тут же забыв о профессоре.
– Ага, – плотоядным голосом ответил тот.
– Ну все, пора заканчивать это спектакль! – похлопав в ладоши, объявил Бруно, – Капитан забирайте этот сброд! А ты мое золотце, собирайся! У меня для тебя есть вкусное угощение. Ты ведь любишь мороженное?
– Ага! – с щенячьей радостью ответил мальчик и потянул свою ошарашенную мать за собой. Защелкнув за спиной канцеляров, и их уже бывшего начальника кандалы, преторианцы повели их следом. «Опять за решетку» - проговорил кто-то из них и обреченно вздохнул. На выходе из гостиной, идущий в припрыжку мальчик резко остановился и не оборачиваясь сказал:
– Дедушка не валяй дурака! Отдай череп профессору не зря же он перся в эту глухомань. А так хоть будет чем знаться здесь. Я ему потом подскажу, где здесь следует вести раскопки.
– Да…Да... – рассеянно ответил старик и немного промешкавшись засеменил на кухню.
– И… кстати… профессор – в его голосе появились угрожающие нотки, – Занимайтесь своим делом и не пытайтесь сообщать обо всем в метрополию. Послушайте моего совета. Воды Коцита слишком холодны для вашего возраста, – объявил он и был таков.
– Вот держите!
Савелий Север, ошарашенный всем тем, что сейчас перед ним произошло не сразу заметил, как нему подошел Клавдий с большим свертком. Он долго и недоуменно смотрел на него не понимая, что от него хотят.
– Профессор! Череп! – мягко разбудил его Данила Бруст.
– Ах да! Да-да… Спасибо! – рассеянно отзывался он. – И так что там? – профессор, одев пенсне бережно взял сверток в руки и судорожно размотал его. Это был потемневший от времени старый человеческий череп. Он был слегка вытянут и деформирован. Но Савелию не сразу удалось разглядеть, что по периметру, тот был исписан еле различимой вычурной вязью. Эту вязь он узнал сразу – надпись была на древнеавирском! Его дыхание перехватило от предвкушения, и он начал медленно читать, поворачивая череп по часовой стрелке:
«Причиной стану одного рожденья и смерти - сорок одного».
С тех самых пор, жизнь Савелия Севера уже не была прежней…