Ночью мы ехали на скорой от курортного посёлка в город Алушту. Дорога поднималась круто вверх по горному серпантину. На руках у меня спала маленькая дочка. Несколько минут назад у неё был приступ крупа. Водитель ехал очень быстро, камни из-под колёс летели вниз, было страшно. Машина раскачивалась, и временами казалось, что мы сейчас сорвёмся вниз и разобьемся. Для двух парней (врача и медбрата), ехавших с нами, такая езда была обычной. Они не боялись, к тому же помощь нужна была не только нам. На несколько курортных посёлков, разбросанных по горам, работала только одна бригада скорой помощи. Но меня невозмутимость этих ребят совсем не успокаивала. Я точно знала, что на такой дороге и при такой езде можно в один миг погибнуть. И я молилась святому Луке Крымскому, чтобы он помог нам.
Несколько дней назад мы прилетели из Москвы в Симферополь и были в Свято-Троицком монастыре, где прикладывались к его мощам. Обитель была вся в розах, их аромат смешивался с запахом мёда, который здесь продавали. На территории летало много пчёл, они садились на руки и не жалили. Тут был другой мир, который заканчивался, стоило только выйти за ворота обители. Но частичку этого тепла можно было унести с собой. И оно не таяло долгое время. И потом здесь, на курорте, когда уже начался «настоящий» отдых, мои мысли о том, на какой пляж пойти, что надеть, где купить фрукты, в какой кафешке поесть, все время мешались с мыслями о монастыре и о Луке Крымском. Я очень люблю этого святого. Узнала о нем совсем случайно. Просто прочитала пост в VK. История святого произвела на меня сильное впечатление, и с этого момента началась моя дружба с ним.
Невероятный, удивительный Лука. В миру — доктор медицинских наук, профессор Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий. Он принял сан в то время, когда за веру преследовали. Но строчка из Писания «Жатвы много, а делателей мало. Итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою» настолько его поразила, что он не мог поступить иначе. Блестящий хирург, просто волшебник — рану он мог зашить женским волосом, соединить трахею отрезком гусиного пера, буквально собрать по кусочкам раздробленную ногу, которую хотели ампутировать, восстановить человеку рёбра, соединив их металлическими пластинами. Сейчас святой был далеко, но я чувствовала, что там, в Симферополе, бьется огромное любящее сердце!
Машина не упала с обрыва. Мы благополучно добрались до места. И если скорая была новая и чистенькая, то больница оставила совершенно противоположные впечатления. Старое здание с низкими потолками, обшарпанные, несколько лет не крашенные, стены. Страшная духота. В приемном покое нам померили температуру и повели наверх. Здесь воздуха было ещё меньше. Как она здесь будет дышать? У неё же ларингит. Приступ может начаться в любой момент.
Меня с малышкой завели в ординаторскую. Уставшая, измотанная врач приняла нас довольно вежливо, на что я в такой обстановке и не рассчитывала. Она начала осматривать дочку, та проснулась и опять сильно закашляла. Я попросила ингалятор. Если подышать лекарством даже недолго, то одышка пройдёт. Доктор сказала, его дадут, только сначала нужно оформить все бумаги. Я попросила открыть хотя бы окно. «Его нельзя открыть», — ответила она. Я начала настаивать: что тут такого — проветрить немного, и ребёнку станет легче. Но врач как будто не слышала. Она начала раздражаться. Я поняла, что окна просто не открываются. Как же мы тут вылечимся? «Я вообще не знаю, зачем вы приехали сюда с моря», - как бы между прочим, сказала врач. «Потому что она задыхается!» — ответила я. «Приступ может пройти и на берегу — от воды и от влажности». Я уставилась на доктора.
Я понимала, что она сказала это сгоряча, что приступ — это опасно и что врач на самом деле знает, что мы правильно сделали, приехав сюда. Но чтобы «сбить с меня спесь», она дала понять: если вам здесь не нравится, езжайте обратно, тут вас никто не держит. И добавила: «Можете подумать!». Я сказала, что мне нужно посоветоваться с мужем, и попросила разрешение спуститься. Я шла по коридорам, двери палат были открыты, народу много — малютки с мамами, взрослые дети. Они лежали в каких-то страдальческих позах, едва прикрытые, и по всему видно было, что им тяжело дышать. Внутри у меня все сжалось в комок, мне стало их невыносимо жаль! Ингалятор, наверное, один на все отделение, этаж практически не проветривается. Как же они тут лечатся? Нужно было сейчас решать — оставаться или ехать в гостиницу.
Спускаясь по лестнице, я опять подумала о Луке. Ведь он был врачом. Все это ему знакомо. Больничные палаты, лекарства, звуки и запахи и множество людей. Сколько их к нему приходило? Больных, потерявших надежду вылечиться. Чтобы попасть к Валентину Феликсовичу, занимали очередь за несколько месяцев. Когда его сняли с должности главного врача в Ташкенте, посадили на поезд и хотели увезти, люди легли на рельсы! Поезд долго не трогался, а доктор Войно-Ясенецкий сидел в вагоне и даже не подозревал, что это из-за него. Однако людям не удалось удержать профессора в Ташкенте. Его отправили в Бутырскую тюрьму в Москву. Лука Войно-Ясенецкий за свои проповеди побывал в трех ссылках, его много раз допрашивали, два раза «конвейером». Это жуткая процедура длится днем и ночью. Чекисты менялись и требовали от Луки признания в шпионаже, которого он, естественно, не совершал. Один раз над ним так издевались, не давая спать 13 суток!
Лука Крымский предстал передо мной во всей своей чистоте, верности, преданности Богу. «Дорогой святой Лука! Валентин Феликсович! Там в молитве сказано: мы, как чада отца, тебя просим, и я прошу тебя, как своего отца, помоги мне принять верное решение! Помоги моему ребёнку! Ведь ты врач! Я, наверное, поступаю малодушно — другие же остаются? Чем я лучше? Но кто, кроме меня, защитит мою маленькую дочь?»
Внизу нас встретил муж, он ждал звонка, чтобы узнать, что привезти завтра. И оторопел, увидев меня, спускающуюся с ребёнком на руках. Я быстро рассказала ему о больнице и передала диалог с врачом. Он выслушал и сразу ответил: «Тогда не надо здесь оставаться, поехали в гостиницу!» Муж вызвал такси. Я решила, что ещё подумаю, пока до нас едет машина, но она приехала так быстро, что я не заметила, как очутилась в салоне. Мы только успели предупредить медсестру, что не останемся. По дороге обратно я опять молилась, по памяти читала «Живый в помощи Вышняго».
Мы приехали, но в номер заходить не стали, а взяли плед и пошли на пляж, как сказала врач. Сели. Укутали ребёнка и стали ждать, что будет. Решили, если дочка снова начнет кашлять и задыхаться, то вызовем такси и вернёмся в больницу. Но она спала. На берегу уже никого не было. Было около двух ночи, к трём мы вернулись в гостиницу и легли спать. Приступов ночью не повторилось, и даже кашля почти не было, что само по себе было чудом! Рано утром я снова ее закутала и принесла на пляж. Солнца ещё не было. Море в дымке и пусто — только рыбаки на лодках. Мы подышали и вернулись в номер. Ребёнок чувствовал себя неплохо, по крайней мере, не хуже, чем вчера.
Я почувствовала, что святой Лука нам помогает. Перед обедом у входа в гостиницу мы встретили молодую маму с ребёнком, она поинтересовалась все ли у нас в порядке? Оказалось, что эта девушка врач-педиатр и живет в соседнем с нами номере! Она спросила, какие лекарства у нас есть, и сказала, что ещё нужно купить. Также посоветовала как можно меньше пока бывать на солнышке.
Отдыхать стало некогда, стали активно лечиться. Мы старались оберегать дочку от солнца и много гуляли. Купаться теперь приходилось редко. Но каждый раз, когда я заходила в море, я вспоминала о святом Луке. Он очень любил плавать! И старался бывать на море два раза в день — утром и вечером. А когда совсем состарился и потерял зрение, то просил внучку, чтобы она погуляла с ним по берегу. На фотографиях святой Лука выглядит строго и даже сурово. Но по словам его внучки, он не был таким в жизни. Его лицо светилось добротой, с людьми он был очень ласков, особенно любил детей! Старался поговорить с ними, сказать что-нибудь доброе, светлое.
О святом Луке есть потрясающая книжка, она называется «Я полюбил страдание». Поначалу я думала, ну как можно любить страдание? Но проходит год, другой, третий, и понимаешь, что страдание — это самое важное в жизни, самое полезное, из него многое выносишь. В нем ты рядом с Богом, ищешь Его руку и непременно находишь её. И обстоятельства складываются именно так, как нужно. А книга «Я полюбил страдание» очень интересная, просто «блокбастер» и читается на одном дыхании! Святителю отче Луко, моли Бога о нас!