Несколько лет назад мне попалось в одной из книг Василия Звягинцева любопытное утверждение: русские-де исторически лучше всего себя показывают именно в оборонительных боях. Занять какое-нибудь укрепление - и сидеть там до упора, это наша армия может сколько угодно. А вот поляки, например, демонстрируют диаметрально противоположные навыки: лучше всего показывают себя в лихих атаках, а вот долгого сидения в осаде не выдерживают, начиная собачиться между собой: шляхетский гонор себя показывает...)
Отчасти это утверждение справедливо: если вдуматься, львиное число наших побед - это героическая оборона чего-нибудь от кого-нибудь. Хотя, конечно, оно не стопроцентно верное: тот же Суворов всегда предпочитал как раз лихую атаку, натиск, пока противник не опомнился. Но Суворов у нас феномен, так, как он, практически никто больше воевать не мог. Вон тот же Кутузов, его ученик, к слову, предпочитал как раз войну оборонительную, с постепенным переходом в контрнаступление в точно рассчитанный момент.
Но Звягинцев, в конце концов, фантаст... Я был реально удивлен, когда встретил практически то же самое утверждение в труде Алексея Константиновича Баиова "История русского военного искусства". Данная книга представляет собой полный курс лекций, который Баиов в свое время читал в Императорской Николаевской военной академии Генерального штаба. Не церковно-приходская школа, знаете ли...)
"Русские войска охотнее вообще прибегали к выжиданию и обороне, чем нападали сами."
Также Баиов отмечает, что наступление русских войск, как правило, происходило чрезвычайно медленно и неторопливо, с большой осторожностью. Полевых сражений русские предпочитали избегать, имея склонность к позиционной войне: либо встречали противника в крепостях, либо, наоборот, сами штурмовали вражеские крепости. То есть - предпочитали вести войну, обороняя или захватывая стационарные укрепленные пункты, но не драться в чистом поле.
Правда, это его утверждение относится только к одной конкретной эпохе - XV-XVII векам, в течение которых основная часть русской армии комплектовалась по поместному принципу.
Отчего же так?
Во-первых, в то время русская армия всегда возила за собой очень большие обозы. Она находилась на полном самообеспечении, могла существовать автономно, без подвозов продовольствия со стороны, достаточно долгое время, но эти же обозы сильно замедляли ее продвижение. Средний переход, который делали русские войска в день, составлял всего 10-15 км (по Баиову). Больше всего на свете тогдашние военачальники боялись - и справедливо - оторваться от обозов, потерять с ними связь. Если враг их отобьет - на пустой желудок солдаты много не навоюют, а местные крестьяне не факт, что смогут прокормить войско в несколько десятков тысяч людей и лошадей. К слову сказать, с мародерством боролись жестоко: любые взятые у местных припасы требовалось оплачивать. А на это, соответственно, требовались деньги.
Во-вторых, в данный исторический период русские испытывали большие трудности с... Пехотой. Качественной пехоты, подобной швейцарцам, ландскнехтам и им подобным, в России тогда не существовало. Сама по себе пехота была: в виде ополчения, набиралась из т.н. "даточных людей" (военнообязанных крестьян и горожан). Но эти люди не были профессиональными воинами, оружием владели плохо за отсутствием постоянных тренировок, да и вооружены были с бору по сосенке. Более эффективными бойцами были городовые казаки (вольные люди украинных городов, служившие в армии за деньги) и, после их учреждения, стрельцы.
На вооружении пехоты не было, как в Европе, длинных пятиметровых пик, на основе которых формировались знаменитые швейцарские баталии и испанские терции. Пехота из "даточных людей" не обучалась общевойсковому бою: фактически каждый дрался сам за себя. Многие солдаты проявляли немалый личный героизм - но многие и совсем наоборот, если вы понимаете, что я хочу сказать...)
Отсутствие профессиональной пехоты в XV - первой половине XVII века не позволяло русским давать эффективные полевые сражения. С ударной конницей также были проблемы: русская поместная конница к тому моменту уже превратилась в конных стрелков, прекрасно владевших луком, способных стрелять на скаку практически из любого положения - но мало пригодных к таранному удару, проламывавшему оборону противника. Можно сказать, что последние русские "рыцари" дали свой бой в 1380 году на Куликовом поле. Вот тогда были схватки лоб в лоб, копье на копье - а потом примерное соотношение копейщиков к лучникам в поместной коннице сделалось пример 1 к 5, причем эти немногочисленные копьеносцы защитное снаряжение имели в основном легкое - "шапки бумажные" (стеганые шлемы), тегиляи и кольчуги, но не прочные латы, позволявшие рубиться в ближнем бою.
Обычно поместная конница строилась на флангах армии, налетала на противника, пытаясь взять его в клещи, и обстреливала из луков. Если противник не пугался, не обращался в бегство, а сам переходил в атаку, дворяне обычно отступали, прячась за пехотой. А пехота, в силу отсутствия привычки к слитному копейному строю (как в Европе), в свою очередь пятилась к гуляй-городу и принимала бой с опорой на его укрепления.
В это же самое время в русской армии, кстати, было уже много стрелков - из лука и из пищали. Пищаль даже среди "даточных людей" пользовалась популярностью, и обращаться с нею умели многие. Но при этом стрелковая тактика вроде караколирования также отсутствовала - соответственно, самым эффективным способом ведения боя и становился оборонительный - из-за стен гуляй-города. Из него периодически предпринимались вылазки - до тех пор, пока противник не дрогнет.
Впрочем, стоит отметить, что против тех же татар плотное построение пехоты а-ля ландскнехты смотрелось бы, пожалуй, бледно. Они бы и сами не полезли атаковать его в лоб - а расстреливали бы из луков с флангов и была, кружась вокруг на юрких лошадях. Так что все происходило вполне в соответствии с той тактикой, которой обычно придерживался основной противник русских в означенную эпоху.
Соответственно, для ведения боя русская армия отчаянно нуждалась в каком-либо укреплении - стационарном либо передвижном, вроде гуляй-города, а сам бой велся преимущественно стрелковым оружием, с редко и стихийно вспыхивавшими рукопашными схватками. Что же касается штурма крепостей...
Слово Баиову:
"Осаждая крепость или город, облагали их со всех сторон войсками, расположенными в укрепленных станах, и окружали рвами с насыпями или валами, тыном и т.п., так, чтобы совершенно отрезать их от поля, средств продовольствования и помощи извне. К крепости или городу приближались постепенно с нескольких сторон: впереди особые рабочие катили туры, ставили и насыпали их землей (то есть вкапывали в землю передвижные боевые башни - А. Л.) в расстоянии дальнего или ближнего - сначала пушечного, а потом - пищального или ружейного - выстрела, и, наконец, у самого крепостного или городского рва. Рабочих, кативших и насыпавших туры, прикрывала пехота, а пехоту поддерживала конница. Когда туры были составлены и насыпаны землей из вырытого позади их рва, тогда за ними ставили большие огнестрельные орудия, из которых открывали сильную пальбу по крепостным или городским стенам, башням, воротам, строениям и пр. По приближении к крепости или городу на пищальный выстрел между турами (батареями) ставили пищальников, которые производили сильную стрельбу из пищалей по осажденным, находившимся на стенах и башнях. Иногда строили высокие деревянные башни, которые подкатывали к крепостным и городским воротам и обстреливали оттуда внутренность города из больших и малых орудий и из ручных пищалей. С половины XVI века начали употреблять пороховые подкопы (мины) для разрушения башен и стен. Когда действием огнестрельных орудий и подкопов крепостные или городские стены и башни были разрушены или взорваны и в них произведен значительный пролом, тогда пехота, прикрываясь щитами и поддерживаемая сильным огнем, а сзади - конницей, шла на приступ с копьями и мечами. Но приступом брали крепости или города чаще уже со второй половины XVI века, когда и огнестрельное оружие, и инженерное искусство были против прежнего более усовершенствованы. До этого же времени, по несовершенству их, приступом города брали редко, предпочитая принаждать их к сдаче тесным со всех сторон обложением и голодом.
Проще говоря - крепость обкладывали со всех сторон передвижными батареями и боевыми башнями, методично придвигая их к стенам до тех пор, пока не появится возможность бить по стенам и внутрь них в упор. На приступ шли, только когда в стенах образовывались проломы. Именно по такой схеме, если не вдаваться в детали, в 1552 году была взята Казань.
С веревками и приставными лестницами в осадном деле никто на Руси особо не баловался. Такой штурм был делом долгим - но зато надежным...)