.
Корейская поэзия, как бы, располагается между китайской и японской поэзией. По медитативному образному ряду корейская поэзия ближе к китайской , (с той разницей, что корейская поэзия не рифмована) но по форме выражения, я бы сказал, что она ближе к японской лирике. Корея как и Япония тяготеет к лаконизму, к формулистичности. При этом, я бы отметил и такую черту, что природа в корейской поэзии часто выражает у поэта мотив бегства из социума, полного противоречий, как и мотив одиночества. Эту черту труднее отнести к лирике китайской, в которой одиночество в большей мере является уединением, чем одиночеством. В лирическом одиночестве китайского поэта содержится весь мир, раскрываемый через слово, или лучше сказать, через иероглиф и символ. В лирическом же одиночестве корейского поэта - скорее раскрывается природа существующая за миром, за социумом. Связано это и с разным социальным устройством Кореи и Китая, с разными их историческими судьбами, хотя, в целом корейская лирика, родственна китайской. Японская, корейская и китайская поэзия похожи. Это не три, а скорее, одна культура - отличающаяся лишь нюансово.
* * *
.
Бесчисленные пики Чхоннянсана
Известны только мне да белой чайке.
Об их красе не скажет людям чайка,
Но можно ль верить персику и цвету?
Не облетайте, лепестки, над речкой,
Не открывайте тайны рыбакам!
Ли Хван (Тхвеге), 1501-1570, Корея
КАСАЯСЬ ПОЭТИКИ ВИКТОРА ЦОЯ В СРАВНЕНИИ С КИНЧЕВЫМ
.
Помню, когда Константин Кинчев пел "кто каждый в душе Сид Вишес, а на деле Иосиф Кобзон", он имел виду интуитивно и себя. Потому что никто сейчас так не похож на Иосифа Кобзона (с его эпикой, пафосом, и гражданским патриотизмом) как Константин Кинчев . Даже голоса у них стали похожи... Иногда Кинчева хочется вообразить в медалях и орденах. Ну а если говорить о лучшем и раннем Кинчеве, можно отметить, что Кинчев очень русский по сознанию и духу. А Виктор Цой русский кореец. Корейцы -люди цельности , это проявляется и в их поэзии. Люди русские в христианском смысле люди целостные, но не цельные. От и до русского располагается в крайностях его духовного мира от демоничного к святому, и наоборот. Но оно не выражает формулу заданного пути. Мир русского полон чудес. Полон поворотов. А от и до человека восточного, - выражает некий лаконичный , очень цельный путь. Это как путь стрелы. В нем нет поворотов. В лирике Цоя есть и чисто корейские, не русские черты. Тяга к формулистичности, сути, цельности, все это культура Кореи. А в лирике Кинчева - скорее выражается все богатство красок огня его душевных метаний, переживаний, или раздумий. Раздумий и метаний - чисто русских по своему складу.
ЗАВЕРШАЯ НАЧАТЫЙ РАЗГОВОР О КОРЕЙСКОЙ ЛИРИКЕ
.
Завершая разговор о корейской лирике , нужно сразу заметить, что постижение корейской поэзии в ее особенностях, и нюансах, отличающих ее от китайской и японской лирики - постижение более сложное, чем постижение поэтики китайской и японской. Связано это с тем, что поэзия Кореи существовала в двух традициях, на языке собственно корейском, и на кореизированном китайском языке, если не упомянуть того, что корейская поэзия в большем отрезке времени существовала как жанр устный и песенный, чем поэзия Китая или Японии. Первыми людьми, записавшими устные корейские стихи - иеороглифами, были монахи, исповедующие буддизм, что могло оставить свой отпечаток, хотя, как ни странно, этот отпечаток не обезличил корейскую лирику, а наоборот я бы сказал, лучше выявил ее индивидуальность. Отмечая же чисто психологическую разницу, я бы сказал, корейское поэтическое одиночество более индивидуализировано, чем одиночество китайское. Это роднит корейскую лирику с японской, в целом так же более индивидуалистичной, чем лирика Китая. Корейская лирика я бы сказал изысканнее лирики китайской и наивнее лирики японской, даже в чем -то , простодушнее, и возможно, даже, открытее. Однако, при этом, ни в урон - ни ее философичности - ни медитативности, ни глубине.
ИЗ КОРЕЙСКОЙ ЛИРИКИ
(изысканно, лаконично, и просто)
Вольсан-тэгун (Ли Джон) (1454-1488):
*
Ночь опустилась над рекой осенней.
О берег бьет холодная волна.
Я удочку смотал, снимаюсь с места -
В такую пору рыба не берет.
Плыву домой в убогом челноке,
Груженном только чистым лунным светом.
Квон Хомун (Сонам) (1532-1587):
*
На перекате дождик прошумел.
Запруду укрепил я мхом зеленым.
Но рыба испугалась и ушла:
На берегу теперь сидеть - без толку!
Лишь месяц свой серебряный крючок
Забрасывает в волны синей речки!
Лю Джасин (1533-1612):
*
Гряда осенних гор в лучах закатных
Погружена в речную быстрину.
С бамбуковою удочкой в руках
Сижу в убогом челноке на речке.
От всех сует мирских я отрешился -
И Небом мне ниспослана луна.
Пак Инно (Ноге) (1561-1642):
*
Я задремал, над удочками сидя.
Проснулся, вижу: месяц в небе светит.
С бамбуковою палкою иду
По Яшмовому мостику над речкой.
В ночи прозрачный звук моих шагов
Услышать могут только птицы в гнездах.
Чон Чхоль (Сонган) (1537-1594):
*
Над тихою водою тень скользнула -
По мостику идет старик-монах.
Скажи мне, все дороги исходивший,
Куда теперь ты направляешь путь?
Не замедляя шаг, он поднял посох
И молча мне на небо указал.
Вон Чхонсок (Унгок)(вт. пол. 14 - нач. 15):
*
Кто говорит, что зимнею порою
Бамбук в снегу склоняется к земле?
Как мог бы зеленеть он средь зимы,
Когда б покорно перед ней согнулся?
Я верю: в этот год, такой холодный,
Прямым остался только он один!
*
Я слышу в предвечерней тишине
Далекий звук пастушеской свирели,
И чудиться, что от него проснется
Дракон, живущий в омуте речном,
И журавли, свои покинув гнезда,
К заре закатной взмоют в высоту.
("Сонсанские напевы)
Мне друзья: бамбук зеленый,
Речка, камень и сосна.
А когда луна восходит,
Счастлив я тогда вдвойне.
И, поверьте, мне не надо
Больше никаких друзей.
(Юн Сон До)
P. S.
Поэзия китайская -как сирень. Поэзия корейская скорее, как шиповник, или даже черемуха . А поэзия японская , как вишня.