Было времечко, сиживал я еще за пишущей машинкой, бумагу переводил. То рассказик небольшой, то стишок случайный, то эссе неказистое получалось. Но вот сказки я особо любил. Штук 5 написал. Потом, правда, отпустило. Перечитал, и решил, что хватит. Не то, чтобы вовсе уж дурацкими сказки мои оказались – нет, нормальными сказки были. Но какими-то очень уж не сказочными. Не детскими. Бросил и до сегодняшнего утра не вспоминал толком. Да и пишущая машинка сломалась, а на компьютере сказки что-то не пишутся.
А сегодня посмотрел комменты к паре своих статей, и подумал, что пора вспомнить. Тролли замучили.
В детстве, да и потом, когда пишущая машинка и сказки, троллей не было. Сказки про них были, а самих не было. А сейчас – обратная ситуация. Сказок нет, зато тролли резвятся и кровь пьют. Раньше почему-то кровь не пили даже в сказках, а сейчас – за милую душу. Видимо с вампирами породнились. С румынскими. У тех я слышал, вампиров этих – страсть, что у нас комаров – что ни цыган, то Дракула, а там же кроме цыган-то и нет больше никого. Даже удивительно, как это они во второй мировой на стороне нацистов воевали. По-нацистски-то быть бы им удобрением на своих же полях, а не чардаши на скрипочках фигачить, да Одессу нашу, маму родную, катовать не по-цыгански.
Хотя, что это я? Сказку хотел рассказать, а сам, как тролль, на вступлении завис и ни вперед, ни назад! Будем считать, это присказка была. А вот теперь сказку послушайте. Да не просто так – бла-бла, а с песенками да цитатами из стишков хороших.
Собственно сказка о бардах и тролле
Жили-были барды. Да не кельтские какие-то там заморские, а самые, что ни на есть наши – кто татарин, кто удмурт, а кто и еврей даже, но все русские до седьмого колена. И все с гитарами. Кто о семи струнах, кто о шести больше любил, а кто и аж по двенадцати сразу себе накручивал. И не для понтов дешевых, а чисто благозвучности для.
Да, и кельты попадались изредка. Был один – ну чистый ирландец, даром, что из наших. Как запоет, бывало, «Пойду, блин, найду, блин, дорогу на Дублин», так и сердце чистой слезой омоется. Светлее станет. Убили его потом. Пришли зомби вахаббитские с самых далеких кавказских гор с кинжалами да динамитом, поймали нашего кельта родного в странном месте по имени «Норд-Ост», да и убили. Только песенка от него и осталась.
Ну да не о кельтах речь у нас. Жалко кельта до слез, да ведь и не зря пропал. Витязи наши с той поры зомбей этих где увидят, там и больше их никто и не видит. Даже в Сириях разных им покою не стало. Аукнулась нежити загубленная русская душа нашего кельта. И поделом – не трожь барда. Бард, он не на то миру даден, чтобы его нежить всякая кинжалами пыряла, да динамитом обкладывала.
Ну, да и не о нежити речь. С нежитью все понятно. Бородища, калаш под полой, да пластида с тротилом полны карманы – с человеком не спутаешь, а вот завелись у нас тролли – этих-то и не отличишь. С виду-то тролль – ну чисто человек. Даже имя есть с отчеством и паспорт российский. Да ведь и петь тролль научился, и струны на гитару накручивать. Бывало, сядет на пенек, съест пирожок и давай на гитарке своей иностранной бренчать – «на маленьком плоту-у-у-у-у», да жалостливо так - и не подумаешь, что тролль, чисто человек, а сбоку поглядеть, так и вовсе бард.
И пришли к троллю барды. Слышь, мил человек, из каких будешь? Больно песенка твоя на нашу похожа. Может, заскочишь к нам, споем вместе, за поэзию да за жизнь поговорим? А тролль-то и рад. Скучно ему в лесу одному, наверное. Зашел. Да лучше бы не заходил.
Барды ему спели, чайком напоили, чарочку поднесли, да калачик румяный – закусить, а тролль в ответ им – а чой-то вы Шопенгауэра не читали и си бемоль у вас не в том разрешении?
Обалдели барды. Не знают, что и сказать. Вроде Шопенгауэр-то тут при чем? Да и пара профессоров тут же сидят с гитарами. Они этого Шопенгауэра студентам в универе какой год преподают. Их Шопенгауэром пугать, как ежика голым жопеном, а и они речь потеряли. Глазами хлопают от изумления, и только дышат глубже обычного.
А троллю того и надо. «Разошелся, так и сыплет» - у вас, дескать, в пятой строке рифма кривая и вообще вы все надстройку седьмой ступени от надстройки девятой не отличаете. Один из бардов решился, дескать, Вася-то не свои стихи пел, это – Гумилев Николай Степанович!
А тролль в ответ – Хумилевых ваших мы не читали, и читать не хотим, а вот к искусству с вашими рожами чтобы на пистолетный выстрел больше не подходили. Синхрофазотрон с аннигиляцией! Идите надстройку сороковой ступени учите. И давай свою любимую про «на маленьком плоту-у-у-у». Раз пятнадцать подряд спел, ну чисто – дятел. И все глазками посверкивает – вот, мол, как искусство выглядит, это вам не Хумилев какой-нить, понимать же надо.
На шестнадцатом круге кого-то из бардов вырвало. Встали все молча, гитарки свои зачехлили, да и ушли. Даже чарочки и калачи румяные брать не стали – пусть подавится. Идут по улице мимо родного клуба, а из окон «на маленьком плоту-у-у-у-у» несется, и еще почему-то «владимирский централ ветер северны-ы-ы-ы-ы-й».
Пришли к профессору одному, у него кухня большая – все вошли. Да и чарочек с калачами запасец есть. Разлили по чарочке, выпили молча. И тут один рыжий бард с семистрункой догадался – а ведь мы, братцы, настоящего тролля водкой с калачом угостили. Теперь не отвяжется. Очень они, тролли на чужую водку с калачом падкие. А хуже того, всегда правы и всегда говорят банальности, и всегда невпопад. Пропал наш клуб. Достал из чехла семиструночку, да спел товарищам такое, что шибко призадумались товарищи.
И как в воду смотрел. Один из бардов шапку в том клубе забыл. Заскочил забрать, а там тролль сидит, чарочки чужие выпивает, калачами чужими зажирает, да и вещает с выпученными от собственной правоты глазами про Шопенгауэра, синхрофазотрон и надстройку тринадцатой ступени в си бемольной тональности. И вроде никого же – кому это он? Подошел ближе бард и глазам не поверил своим. Тролль на бумажках со стихами, бардами оставленных человечков рисует – палка-палка-огуречик, да точка-точка-запятая и им и вещает. А они-то, уродцы чахлые, оживают и с листов прямо на стол лезут. И каждый тоже про тринадцатую ступень. Потом про «на маленьком полоту-у-у-у-у» споют хором, и про Шопенгауэра с синхрофазотроном начинают.
Прибежал бард к друзьям, от страха трясется, белый весь – плодиться, дескать, тролль-то. Рисованием, вещанием и распеванием. Что делать будем, братцы? А что тут поделаешь. Куда не сунуться барды, там уже тролли сидят и от дверей си бемолем им по роже, и калачей с чарочками требуют. И все, вроде не страшные, и не настоящие – ну, палка-палка-огуречик, да точка-точка-запятая – ясно же. Но не смешно и противно. А главное, «непривычно большой запас внутренней правоты» у них. Вроде прописными истинами сыплют, а коли истины, да прописные, да не к месту, так и ответить не знаешь что, и дураком себя чувствуешь. Да и смысла отвечать-то. Они ж не слышат – ушей им папа-тролль не рисовал.
Сели барды на скамеечку в парке, но на скамеечке долго просидишь ли? И дождик собирается, и даже закурить нельзя по законам нынешним, про чарочку и вовсе ни-ни. Это ж 18+, а в парке и дети есть. И тут девчонка одна тонкорукая, сама смуглая, а волосенки едва не белые, вроде выгоревшие на солнышке возьми да и запой. Или не эта девчонка, а внучка ее? Но не важно, важно возьми и запой.
И так им эта песенка по нутру пришлась, что с той поры барды в лесах поселились. Те, кто еще в городах из людей остались, те к ним в леса ездят. Но барды не всех теперь привечают. То же ведь страшно. Ты его приветишь, душу откроешь, а он тебе – синхрофазатрон в си бемольной тональности с сороковой уменьшенной! Такого, конечно, сразу в тычки – вали, дескать, обратно за свой МКАД, там и про синхрофазотрон в сороковой уменьшенной рассказывай. А то в Дзене селись, в Дзене, дескать, ваша популяция как дома себя чувствует, а тут нечего нам!
Так и живем. Неплохо вроде. Спокойно. В самоизоляции. Вот только тех, кто в городах, да в Дзене с мозгами остались - жалко. Но ничего, похоже, не поделаешь. Пока у троллей бумажки с чужими стихами есть, пандемия размножения палок-палок-огуречиков, да точек-точек-запятай не кончится. Будем тут пока кайфовать, потому, что «если эта радость тебе не в кайф, то какую надо тебе еще»
