По всей Меотиде Касаровцы жили в многолюдных поселениях. Для защиты от сарматских набегов они окапывались высокими валами. Дома были низкие полуземлянки, подобные теперешним летним кухням в станицах на Кубани и на Дону. В степном краю лесов было мало. Доставка дерева или камней издалека связывалась с большими трудностями. Зато, два, строительных материала имелись в изобилии: глина и камыш. При помощи их и сооружались жилища наших предков.
До пояса дом был вкопан в землю. Несколько вербовых столбов с перекладинами, немного балок на крышу, это все, что требовалось для основы строения. Остальное дополнялось вязками камыша. Когда камышевые стены и крыша были уложены, они обмазывались с двух сторон глиною. Жилище получалось огнеупорное, сухое и теплое. Здесь, у простого глинобитного очага, при скудном пламени нефтяного светильника, собирался на отдых семейный круг наших предков.
Территория Боспора на востоке уходила далеко в степи. На Кубани, там, где теперь расположена, станица Елизаветинская, в то время высилось боспорское укрепленное поселение и склад товаров для торговли с Сарматами и Аланами. Тут же вдоль Кубани проживали оседлые Торки-Ториаты. Они, как и другие удаленные от моря Меоты, занимались змледелием. Сеяли здесь в изобилии пшеницу, ячмень и просо. Росла в диком виде и засевалась конопля, волокна которой шли на производство грубых тканей.
Тягловой силой служили быки или низкорослые кони. Плута строились по греческим образцам из дерева. Уборка производилась серпами. Предполагается, что Меоты молотили зерновые хлеба прогоняя по току лошадей или же при помощи особой молотильной доски со вделанными в нее кусками кремня. Муку молотили ручными жерновами (Н. В. Анфимов. Земледелие у меото-сарматских племен Прикубанья. М И А 23.)
Для хранения зерна копались ямы. Они ничем не отличались от принятых еще недавно в хозяйствах по Дону и по Кубани. Выкопанные в глинистом грунте по форме узкогорлого кувшина, они обмазывались внутри, а иногда и обжигались, после чего сохраняли в целости насыпанное в них зерно.
Женщины пряли нити из шерсти или конопли, а материи ткали на простых вертикальных станках. Тонкие и дорогие ткани привозились из Греции.
Из домашних животных разводили лошадей, коров и овец.
Постоянным занятием приморских Касаровцев с незапамятных времен было рыболовство.
Азовское море и Нижний Дон изобиловали рыбой. Рыбачьи катера Меотов осадистые и быстроходные под косыми парусами резали волны своих вод в поисках рыбьих лавин, забрасывали и тянули невода и возвращались к берегу, нагруженные до бортов жирной сулой и серебристой сельдью. Купцы Греки ожидали их у своих промыслов, где были сооружены большие каменные ванны для засолки, а навесы — для сушки рыбы.
Безкостые и икряные осетры и севрюги, сула, сазан, керченская селедка, сладководная рыба из Меотийского озера и Дона ценилась во всех видах: соленая, вяленая, сушения. От промышленников ее забирали приезжие купцы и везли на кораблях через Черное море к себе в Элладу.
Боспор был государством береговым и морским в полном значении этого слова. Все его население жило интересами заморской торговли и связанного с нею мореплавания. Все были заняты производством и добыванием наиболее ходких экспортных товаров, хлеба и рыбы. Боспоряне имели крупный рыболовный и торговый флот. Его обслуживали греческие и местные, меотийские, моряки. Поэтому Касаровцы, кроме своей родной «Меотийской лужи», хорошо знали и широкие воды Понта Эвксинского.
Рядом с Меотами за Кубанью, вдоль гористого побережья, проживали смелые воины и не менее опытные мореходы: Зиги, Ахайи и Гениохи. Они оставались вне зависимости от Рима, а море лежало перед ними во всю ширь. Окружающая природа — высокие горы и суровые скалы — не располагала к мирному труду и потому главным средством их пропитания служил захват купеческих кораблей или набеги на соседние страны.
Постоянный пример корсарства не увлек, однако, Меотов на ту же дорогу. Страбон считал их народом воинственным «не менее кочевников». Но, живя в своем царстве, не было нужды прибегать к добычничеству. Мирный труд покрывал с избытком все насущные нужды, а воинственность находила, применение во время дальних плаваний, когда моряки должны были охранять корабли от неожиданных нападений соседних горцев.
Больше пяти веков, до прихода Римлян, Меоты пользовались благами независимой и обеспеченной жизни. Даже после падения местной династии Перисадов, когда власть оказалась в руках Ахеменидов, Боспор оставался своим государством, а Митридаты и их потомки сделались своими государями.
И теперь, когда боспорские цари примирились с зависимостью от Рима, в жизни Меотиды не произошло никаких больших перемен и ломок. Римские императоры не вмешивались особенно в дела своих провинций, лишь бы своевременно вносились полагаемые денежные сборы да не поднимались восстания против завоевателей. Не сменяли они и покорившихся им прежних властителей страны. «Цари, династы и декархи имеются теперь и всегда были в части кесаря», говорит Страбон (Страбон 17. 3. 25.).
Таким образом, в новой Кесарии оставалась царствовать прежняя династия со старыми кадрами управления. Торгово-промышленные дела так же, как и раньше, вели по преимуществу Греки. На долю прежних Меотов, а теперь Касаровцев, главной массы населения Касарии, выпадала неизменно-трудовая жизнь рыбаков, мореходов и землеробов.
Так жили наши предки в то далекое время, когда приморские племена «языка славянского» повстречались и слились в одних государственных границах с чисто-скифскими родами, осевших на Кубани, Торков.
Боспорская династия, после двухвекового сожительства с Римом, пользовалась доверием императоров, которые не только дарили царей своей дружбой, но и посылали им ежегодные дары. Однако из за этой дружбы цари теряли популярность у своих подданных. Появились угрозы насильственных переворотов, тем более опасных, что и внешняя обстановка сильно усложнилась в связи с теми переменами, которые произошли на землях бывшей Европейской Скифии. Не стало Сарматов, привычных соседей на северо-западе, а на их месте появились, пришедшие с берегов Балтийского моря, Готы. По скандинавской крови Готы были родственниками Аланов и понимали их язык. Сарматов они изгнали и заняли кочевья в нижне-днепровских степях. Зато, встретившись на Дону с Аланами-Танаитами, они до конца IV века мирно делили с ними господство в Северном Черноморьи.
Историки различают восточных Готов или Остготов и Готов западных или Визиготов. Но по той причине, что пришельцы обосновались на, землях древней Скифии, Греки, вскоре после появления здесь Остготов, присвоили им общее для всего местного населения имя Скифов. Хроники их нападений на Римскую империю, написанные Дексипом, озаглавлены «Скификой».
Берега Черного моря до начала третьего века охраняли Римляне. Всякое стремление степняков прорваться к открытому морю встречало сопротивление береговых опорных пунктов. После же увода римских гарнизонов, охрану торговых и морских путей взяли на себя города-колонии, а в наиболее значительной степени — Царство Боспорское.
Первое время не могли быть успешными и попытки Остготов нарушить береговую линию тем более, что в их распоряжении не имелось сколько либо внушительного флота. Только после того, как в Касарии был низложен представитель старой царствующей династии Рискупорид V, а престол на, время захватил новый царь Фарсанз, готские вожди получили его согласие на пропуск их в Черное море.
В 253 году они совершили первый морской набег на отдаленную римскую крепость Питиунт в Абхазии. Остготы были прирожденными мореходами, но Черное море еще знали плохо. Им помог Фарсанз, давший необходимые для переправы суда. Боспоряне участвовали в предприятии лишь в качестве морского экипажа-судоводител ей. Они доставили Готов к стенам крепости и возвратились в свои порты.
Остготы Питиунта не взяли, принуждены были добывать на побережьи Абхазии корабли для обратного пути и понесли большие потери. Однако в следующем году они снова выбрались в морской поход по тому же маршруту.
Теперь вместе с ними шли и Меоты на своих судах. «Скифы» легко овладели Питиунтом, уничтожили в нем римский гарнизон и направились к берегам Малой Азии. Они осадили Трапезонт и через некоторое время его взяли. С огромной добычей в сокровищах и живом ясыре они возвратились назад триумфаторами (А. М. Ременников. Борьба племен Северного Причерноморья с Римом. Стр. 88 и сл.)
Но вскоре после этого, свергнутый Рискупорид, вероятно, при помощи Римлян изгнал Фарсанза и восстановил свою власть над Боспором (А. Н. Зограф. Описание монет, найденных при раскопках Тиритаки и Мирмекия. Стр. 369). Походы через пролив при участии Меотов на некоторое время стали невозможными. Тогда Готы повели их вдоль западного берега, мимо Дуная, а целью нападений сделались Византий и другие греческие города.
Между тем Касария, судя по данным нумизматики (перерывам в чеканке монет) и свидетельству греческого историка, переживала повторные моменты насильственной перемены правителей. Когда царствовали представители старой династии — друзья Рима, то они, при поддержке римских солдат и флота, препятствовали морским походам Скифов. Когда же к власти приходили их противники, походы через Боспор начинались снова.
Об одном из таких случаев пишет и историк Зосим:
«Когда у них царская власть переходила от отца к сыну, то по дружбе с Римлянами, из за торговых выгод и посылаемых им каждый год даров, они преграждали путь Скифам, желающим переправиться в Азию; когда же после гибели царского рода к власти пришли некие неблагородные и негодные люди, то из страха за себя они открыли Скифам проход через Боспор в Азию и дали им для переправы свои суда (А. М. Ременников. Борьба племен Северного Причерноморья с Римом. стр. 85.).
В один из годов «после гибели царского рода», вернее всего в 268 или в 269 году (А. М. Ременников. Борьба племен Северного Причерноморья с Римом. стр. 109, и А. Н. Зограф. Описание монет, найденных при раскопках Тиритаки и Мирмекия. Стр. 369) Готы с племенами Меотиды и Крыма снова предприняли совместный поход к берегам Малой Азии. Теперь они не ограничились опустошением береговых городов, но выслали крупные отряды далеко в глубь материка. «Скифы» прошли с войной по окраинам Каппадокии и через Галатию и Вифиню снова вышли к морю вблизи города Гераклей. Здесь они были приняты на суда, следовавшие во время их сухопутного похода вдоль морского берега.
Инициаторами первых далеких походов были Остготы. Меото-Касаровцы, принимая в них участие, приобретали опыт в ведении крупных морских сражений, они научились вести бой на походе, «прикрываясь обозом», (А. М. Ременников. Борьба племен Северного Причерноморья с Римом. стр. 115) узнали готские способы штурмов укрепленных городов. Этот опыт впоследствие пригодился их потомкам. В III веке нашей эры начался цикл смелых походов на берега Малой Азии, закончившийся только в XVII в. казачьими морскими предприятиями.
Скифские морские походы имели прямым следствием появление в Меотиде большого числа пленников, живой добычи. В Малой Азии, откуда их приводили, в то время была уже широко распространена Христова вера. Пленники, остававшиеся иногда надолго среди Касаровцев, нераз служили проводниками идей христианства между ними, тем более, что они находили здесь подготовленную почву.
Впервые Христово Слово прозвучало в Приазовье из уст апостолов Андрея Первозванного и Симона Зилота. В половине первого века они прошли с юга вдоль морского берега, достигли Кубани и просвещали проповедью население Таманского полуострова. Потом апостол Андрей переправился в Крым, побывал в Феодосии и, по преданию, посетил берега Днепра. Апостол Симон остался учительствовать на Кавказе и протерпел смерть от руки язычника.
Во втором веке многочисленные исповедники Новой Веры появились в Грузии, а уже в четвертом — христинство стало там государственной религией. Во втором и в третьем веках в Крым назначались епископы Скифии и Готии. Епископы же Боспора Киммерийского известны от начала четвертого.
Однако, в результате внутренних неурядиц и готского нашествия Царство Боспорское пало, просуществовав почти десять веков (Б. Д. Греков. Киевская Русь, стр. 438: « В III веке н. э. ослабевшая Римская империя оказалась не в состоянии осуществлять свой контроль над Причерноморьем. Конец почти тысячелетнему существованию Боспорского Царства положили Готы».) Последним его царем был Рискупорид VI. В 333 году крымской стороной царства уже владеют Готы, которые подлежат от этого времени духовному руководству епископов Готии. Кавказская сторона павшего Боспора имела своим духовным главой митрополита Томитанского, т. е. митрополита Томи и Танны (Сведения о церковных иерархах в Крыму и на Боспоре позаимствованы из редкой теперь книги: Д. М. Струков. Древние памятники христианства в Тавриде.) Томи, это город на Тамани, а Тана, греческое название Дона. Следовательно, Приазовье тогда называлось и Томитаной, но это имя сохранилось только в церковных актах и не вытеснило предшествовавшею — Касарии.
Земля наших предков никогда, не отличалась мирным спокойствием. Она лежала прямо против открытого Урало-Каспийского прохода из Азии; ее равнинность, изобилие рек и тучные пастбища всегда привлекали к себе кочевников-азиатов. Но в том случае, если на Волге и на Дону господствовали народы сильные и объединенные, они противодействовали попыткам нашествия и никому другому не уступали своих мест.
Аланам, многовековым хозяевам Поволжья, Танаиды и большей части Северного Кавказа, тоже удавалось около пяти столетий сдерживать напор Азии. Но за пять веков во многом изменился внутренний состав аланского общества. От сочетания их со Скифами, кроме Сарматов и Роксоланов, которых Страбон называет то Германцами, то Скифами, образовались и другие Скифо-Аланы, как Ясы, Торки, Берендеи, часть Меотов и др. Новые народы, хотя и родственные Аланам, разрастаясь, следовали по пути своих частных интересов. Они покидали аланское содружество, а уходя нераз уводили с собою и коренных Аланов. Народ уменьшался, слабел и терял силу сопротивления.
Поэтому то в 375 г. по Р. Хр., когда ив Азии нахлынули неисчислимые массы свирепых Гуннов, Аланы не были в состоянии остановить их у своих заволжских границ. При попытке противодействия азиаты, как грозный ураган, смели их со своего пути. Современник события, Аммиан Марцелин, записал:
«Гунны заняли территорию Аланов, которых обычно называли Танаитами, многих ограбили и убили, а переживших присоединили к себе, как союзников» (Аммиан Марцелин. История Рима.)
Азиатские орды шли вперед, уничтожая по пути всех непокорных. О сопротивлении им нечего было и думать. Когда они приближались, местные народы должны были широко расступиться и уходить подальше в сторону от широких путей переселения. Иначе побитые и обобранные они захватывались непреодолимым течением людских масс и пропадали навсегда в чужих западных странах. Только тот избежал смерти и угона, кто своевременно скрылся за преградою пространства, болот, лесов или гор.
Значительной части аланских племен тоже удалось скрыться в горах за Тереком. Здесь их еще в VI веке считали многочисленны и сильным народом. В то же время главные кадры Остготов удалились с Днепра на юго-запад к Балканам, а некоторые укрылись за стенами городов в Крыму. Равнинные жители Касарии нашли себе убежище в Кавказском горном хребте.
Выводы археологии показывают, что на Кавказ отступило значительное количество степных племен, которые заняли места среди родственного им населения гор и Предкавказья.
«В связи с этими событиями, говорит археолог, вероятно, стоит обилие археологических памятников этого периода в Предкавказьи и в горах Северного Кавказа, свидетельствующие о многочисленности населения здесь в этот период.» (Т. И. Минаева. Археологические памятники на р. Гиляч в верховьях Кубани. М И А 23)
Приазовье и Кубань лежали несколько в стороне от главных путей движения азиатских орд. Жители Меотиды имели достаточно времени для того, чтобы узнать об опустошениях и гибели, которые несли с собою Гунны, и своевременно приготовиться к отходу. Кроме того у Касаровцев было в распоряжении много рыбачьих судов, а на воде они делались недосягаемыми для сухопутных азиатов. Море и горы помогли им спастись от гибели. Они явились за Кубанью, очевидно, во множестве.
Само собой разумеется, что Касаровцы должны были здесь сразу же установить добрые отношения с местным населением, должны были также привыкать к особенностям горской жизни и общими силами отражать попытки Гуннов проникнуть к ним в горы.
Население Кавказского хребта в то время, как и теперь, состояло из большого числа разноплеменных и разноязычных народов. Поблизости к Черному морю Зиги, Ахайи и Гениохи были объединены в крупный союз горских племен; за ними шла Казахия, лежавшая в центре Кавказа на южных склонах. Тут проживали Касаги, Меланхлены (по греч. Черные плащи) и остатки населения бывшей Сакасены. С противоположной стороны горного хребта, между его северными склонами и рекою Тереком, сосредоточились, отступившие сюда из степей, Аланы, которым принадлежали и Каспийские Ворота, редко заселенная приморская часть Дагестана.
Никто из географов не вспоминает в этих краях имени Казаров или Хазаров. Ею принесли сюда, по всем видимостям, Касаровцы. Казарское царство, Хазария, возникло здесь, несомненно, в связи с их приходом после нашествия Гуннов. Они прожили тут со своим именем все шесть веков существования империи. Остальные народы ее населяющие в исторических памятниках чаще называются не Казарами или Хазарами, а по своей племенной принадлежности. Упоминаются Аланы, Турки, Сакалибы, Белые Угры, Болгары, Саксины, Славяне, Евреи и др. И если до образования империи кроме Касаровцев с подобным именем никто не встречается ни в Европе, ни ,в Азии, то и после того, как Хазария перестала существовать, кроме Приазовья (древней Касарии), нигде не осталось никого, кто бы еще сто лет назывался Казарами.
Греческие и русские летописи отождествляют Казаров со Скифами. Из их записей следует, что Казары это скифский народ, живший на берегу Азовского моря, и что там в Меотиде был их последний оплот. Только тут после падения Хазарской империи еще долго сохранялось ее имя (Об этом в Росийских Четьи Минеях на день 11 мая, в Повести временных лет, т. I, стр. 14, и в греческой хронике Георгия Амартолы слова: «такоже и Асиею и Европиею и Скуфиею, рекше Козары», по Пав, времн. лет, Комментарии, т. И, стр. 223.).
Очень знаменательно также и то обстоятельство, что жители Хазарии, оставшиеся после ее окончательного разгрома на берегах Волги, назывались Болгарами, Саксинами, как угодно, но не Казарами (Б. Д. Греков. Киевская Русь, стр. 460.).
Из всего этого следует, во первых, что Казарская империя, Хазария, как ее часто называют, была наследницей Касарии, и по населению, и по имени; во вторых, что Касаровцы в горах стали главными организаторами этого нового государства и, в третьих, что главной объединяющей силой в государстве, главными ее кадрами, были те же Касаровцы. Они присоединили к своему новому царству обширные земли вместе с их населением.
Аналогию национальных взаимоотношений Казарии, можно найти в современности. Она кроется в недавней жизни Австрийской империи. Так же, как и Касария (Цезария), имя «Австрия» не обозначало государства австрийской нации. Это Остерайх, Восточная империя, рамки политического объединения нескольких народов вокруг германских кадров. В австрийских границах проживало много народов: Германцы (Немцы), Венгры, Сербы, Чехи, Словаки, Поляки, Украинцы и др. Все они были австрийцами, но после развала империи вернулись к своим родовым национальным именам. В Австрии остались одни Германцы, но пока, существует хотя бы маленькая Австрия, или только память о ней, эти Германцы будут называться Австрийцами.
Так же точно и Казаровцы: это имя принадлежало им до того времени, пока сохранялась память о Касарии и Казарии. В XVIII веке Гребенцы на Тереке еще помнили, что они когда то назывались Казаровцами (Кажаровцами). Теперь у нас в народе это название уже забыто.
В истории не осталось никаких данных о возникновении мощного политического объединения, Казарского Каганата. Нет единодушного мнения и о роде господствующего там племени. Некоторые предполагают в них Тюрок; еврейские источники считают главным народом в империи Скифов — Агатырсов (Статья «Казары» в Еврейской Энциклопедии.). Английские ученые думают, что это были Черкасы (Г. Раулинсон. Седьмая Великая Монархия Востока.).
Последнюю точку зрения можно считать самой обоснованной, потому что Черкасы более позднее территориальное имя потомства Меото-Казаров.
Таким образом, положительных указаний на непосредственную обстановку образования Казарии в истории не имеется. Это принуждает к особенно внимательному пересмотру обстоятельств, предшествовавших ее появлению, обстоятельств, вызвавших ее к жизни.
Как известно, Меотида стала называться Касарией с приходом туда Римлян. За четыре века римской власти ее жители приобрели обобщающе ее имя Касаровцев. Однако и Касаровцы не были однородной средой. По Страбону известно, что там было множество разных племен, каждое со своим отдельым именем. Если между ними были племена «языка славянского», то должны были встречаться и Туранцы скифской крови. Иначе бы их всех не стали называть Скифами. Именно такой сплав племен стал называться Касаровцами.
Под натиском Гуннов приморские и равнинные Скифы — Касаровцы ушли туда, где еще жили остатки Скифов горских. То есть, та среда, в которой им предстояло жить, не могла считаться совсем для них чужой. Вместе с тем, уходя в горы, они должны были нести с собою идею своего древнего Царства на Боспоре. Боспор не был образованием случайным и кратковременным. Его тысячелетний образ, образ блестящего, богатого средствами классического государства, запечатленный в душах его жителей, не мог сразу исчезнуть из памяти. Десятки поколений прожили там спокойно и обеспеченно, наблюдая расцвет благосостояния и благоустроенность своих городов и поселений. Теперь родные очаги со всеми их материальными достижениями пришлось покинуть. Касаровцы несомненно пришли в горы с ненавистью к врагам-завоевателям и с тоскою по Родному краю, привычному государственному ладу и порядку. На новых землях они оставались все тем же населением своего царства в почти полном составе, оставались цельным политическим обществом, готовым возродиться в любых государственных границах на любой территории.
Как им удалось создать новое управление, кто были их первые цари-каганы, как они подчинили их власти окружающие народы, пока остается тайной. И, однако, через сто лет после выхода из Приазовья, они появляются на арене истории во всеоружии политической организованности.
Теперь они обосновались между Каспийским морем и рекою Сулаком в Северном Дагестане, в местности, которой суждено было стать первоначальным центром огромной империи, идейной наследницы Касарии и Царства Боспорского.
Очевидно, главная роль в деле образования Казарии принадлежала Касаровцам. ,Их новая столица, Семендер (Тарки или Торки), (Существовавшее в последствии на этом месте княжество называлось Шемхальством Торковским.) известна своим богатством и целыми полями виноградных садов. Кажется, никто бы не смог так быстро развести здесь благородную лозу кроме Казаровцев, у которых раньше на Боспоре уже много веков процветало промышленное виноградарство и виноделие.
Своих первых правителей и военачальников — каганов Казары нашли, по всем видимостям, в одном из царских родов местного кавказского племени. Имя первого, известного истории, кагана, Зибель, носит полностью скандинавский характер. Могло оно выйти из среды Аланов, жителей Казарии. Опираясь на сильных своей организованностью Казарах, каганы могли сделать многое, да многого и достигли, ставши вскоре владыками огромной и богатой империи. Так представляется картина возникновения Казарской империи по тем скудным данным, коими располагает история.
Касаровцы сохранили в новых местах навыки организованного общества, но долгое пребывание в горах имело последствием потерю многих культурных достижений эпохи близкого сожительства с Эллинами. Раньше они вели оседлый быт, знали плужное земледелие, виноградство, ремесла, промышленную заготовку рыбы, торговлю и парусное мореходство; имели знакомство с греческой письменностью, широко распространенной по их краю; если не были еще христианами, то, по крайней мере, не чужды им были основы Новой Веры; имели перед глазами благоустройство своих городов, содержавшихся, по данным археологии, в большей чистоте и порядке, чем многие из современных нам городов Восточной Европы. Участвуя в дальних плаваниях на своих и греческих торговых кораблях, Касаровцы были знакомы и с жизнью мировых культурных центров.
Эллада преподносила им готовые формы греческой цивилизации. Воспринимая их, Касаровцы легко опередили в развитии все соседние степные народы. Некоторые старые образцы они использовали, создавая новую Казарию. Но теперь, оторванные от привычной трудовой жизни, от богатых рынков снабжения, от живого слова христианской проповеди, массы должны были все больше отказываться от привычек оседлого благосостояния. Непрерывная война, боевая самозащита, тоже не способствовала смягчению нравов. За столетие пребывания в горах, много воды утекло в Кубани и Тереке, многое изменилось в наружности и в душе наших предков, Касаровцев.
Как и где пережили время прохода Гуннов кочевые Торки - Касаки, известий не сохранилось. Вероятно, много их погибло. Другая часть оказалась вместе с Аланами в горах Кавказа, а остальные спасались, где кто мог. Курганы с «торческими погребениями» теперь находят и в верховьях реки Урала. Возможно, что именно там, в Уральских горах, Торки сохраняли жизнь в тревожную эпоху гуннского нашествия.
Уральские горы отрогами упираются в Прикаспийскую низменность, откуда впоследствии Торки и Берендеи начали свой переход на Дон.
Сей краткий обзор обстоятельств, при которых две разнородные группы, Касаки и Меото-Касары, начали взаимное слияние воедино и заложили основное ядро нашей народности.
Рассмотренные эпохи покрывают тысячелетний промежуток времени и относятся к истории тех мест, где на протяжении веков росли и множились корни казачьего племени, где из рода в род нарождались, жили и умирали наши предки.
К некоторым моментам изложения следует возвратиться еще раз ввиду их существенного значения для всего исследования.
Прежде всего надо помнить, что от времени первоначального появления в истории нашего имени нас отделяет не меньше двадцати веков. Поэтому очень важен вопрос об источниках, о материалах, положенных в основу описания такого старого времени.
Память о прошлом нашей степи сохранилась в немногочисленных записях соседей современников, да в предметах материальной культуры, обнаруженных при археологических раскопках, в частности, и в наших степных курганах.
Нужно признать, что это не достаточно обильные данные для того, чтобы по ним составить подробную историю того времени. Они дают только общий облик явлений, происходивших когда то на казачьих землях. Тем более, что не всегда удается получить в распоряжение нужную и исчерпывающую литературу по каждому вопросу. Но драгоценное свойство всего доступного письменного материала заключается в том, что в нем помещено множество названий племен и народов, обитавших в степи, причем вспоминаются они во взаимной связи по времени и месту.
Таким образом, несмотря на туман веков, восстанавливается история зарождения казачьего рода, проявляются силуэты Скифов Сака, Касайов, Касаков, Касагов и др. Это крепкие звенья, связующие Казаков с их далекими предками.
Многое можно узнать и по археологическим открытиям последнего века. Места покинутых городищ, покрытые пластами новой многовековой почвы так же, как степные погребения, наши курганы, точно определяют отдельные этапы исторических путей казачьих прародителей. Мало этого, предметы, изъятые при раскопках, дают представление и о повседневном быте степняков, о незамысловатом комфорте, созданном руками местных и греческих ремесленников, о художественных вкусах, об украшениях, костюмах, оружии.
Во многих случаях основные черты выкопанных предметов находят свое отражение в современности. Такова, например, конструкция глинобитных хат-землянок; таков крой скифского кафтана, сохранившийся в казакине-теплушке наших дедов, а отчасти и в черкеске. Это заметил еще в 1864 году русский академик Стефани (П. Н. Третьяков. Восточнославянские племена, стр. 66.). В казачье-кавказском оружии повторяются фасоны скифских кинжалов и открытые черенки аланского палаша и сабли из курганов. Они не имеют крестовин или охранных дужек так же, как и эфес нашей шашки. Все это ничто иное, как освященные тысячелетиями образцы снаряжения, перешедшие от неизвестного воина, нашего предка, к нам самим.
Таков язык предметов, хорошо понятный археологам. Его дополняют описания старинных авторов. Памятники древней письменности сообща с археологией дают представление и о духовных влечениях наших предков. Следует вспомнить степную религию Скифов или распространенное среди оседлых Меотов почитание Жизне-подательницы Афродиты, как очередные ступени духовного развития на пути к христианству.
В описанных Геродотом военных приемах Скифов, в изматывании противника неожиданными нападениями, в быстроте движения вперед, назад, в сторону, уже чувствуется зародыш подвижной казачьей лавы, готовой рассыпаться во все стороны и загреметь копытами в бегстве, только для того, чтобы вскоре, снова сомкнувшись, ударить на врага в ином месте.
Тоже и на море. Смелые походы через Понт Эвксинский к берегам Малой Азии, при участии меотийских воинов, начали в III в. Остготы. Потом они возобновляются организованные уже Казарами. Кончают же их Казаки с Дона и Днепра в таких же утлых ладьях и по тем же самым маршрутам в ХVI-ХVII в.в.
Особый смысл имеет краткий анализ условий появления на Кавказе славянской речи. Ведь, Меото-Касаровцы «языка славянского» — одна из наиболее значительных составных частей казачьего рода. Русские летописи относят Меотов к потомству Иафета, сына Ноева, наравне с другими племенами Кавказа. Та часть из них, что пользовалась славянским языком, не входила в обще-славянский культурный комплекс, а шла совсем отдельными, своими, путями. Сохраняя азиатскую, «варварскую» сущность, Меоты все же принадлежали к миру античной Эллады.
Меоты были оседлым народом. Их поколения долго пользовались благами мирной жизни. Но когда им около столетия пришлось скрываться в горах, каждый должен был взяться за оружие. Оседлая мораль и зарождающееся христианское миролюбие уступили место воинственности и беспощадности. В обстановке непрерывной войны перед каждым вставал вопрос: погибнуть или самому перейти в нападение. В тех условиях иначе невозможно было бы прожить. Поэтому к войне привыкали с детства.
Но, обратившись в суровых воинов, Касаровцы сохраняли неизменный социальный инстинкт, тяготение к организованному общинному правопорядку. Потому и родилась мысль возродить свою Казарию на, новом месте.
Вопрос о причинах и обстановке зарождения Казарии-Хазарии, ввиду бедности материалов по этому вопросу, здесь дан только, как наиболее возможное разрешение интересной и важной для казачьей истории «казарской загадки», но нужно заметить, что взгляд на жителей Касарии, будущих Черкасов, как на основателей Казарской империи, совпадает со мнением английских этнологов. Кроме Касаров, Касаровцев в то время на Кавказе не было никого, кто бы носил в своем имени такой отчетливый зародыш названия будущей Казарии.
Вначале это имя (Касаровцы) носило исключительно территориальный характер, а после оно стало приобретать и более широкое этнологическое значение. Оно вобрало в себя некоторые скифские племенные названия, но все же, после падения Каганата, мало кто, кроме бывших Касаровцев, жителей Приазовья, сохранил за собою прозвище Казаров. Начало Средних веков для народов, населявших наши степи, складывается в историю Казарского или Хазарского Каганата.
Г. В. Губарев. Книга о Казаках. Материалы по истории казачьей древности.
Продолжение темы:
Касаровцы -- европейская ветвь родоначальников казачьей народности. Народ скифский, языка славянского.
Аланы и Сарматы -- степные протоказаки раннего Средневековья.
Протоказачьи властители Азиатской Скифии -- Саки, Касаки, Касахи, Коссаги, Казахи,..
Великая Скифия -- прародина Казаков.
Этноним КАЗАК известен народам Евразии с глубокой древности -- более двух тысяч лет.
Первоначальный ареал слова "КАЗАК" -- степи Казахстана и Узбекистана.
Боевой казачий генерал Коноводов И.Н. о кристаллизации Казачьей народности.
Воссоздание Казачьих структур, есть утверждение наследия былых степных Империй материка Евразия.
Кодекс чести Степана Разина -- обычаи ордынских ханов. За убийство послов, неминуемая кара -- святая месть.
Зарождение Казачества – не меньше двадцати веков тому назад.
На разных языках одно и то же собственное имя -- Ас-Саки, Кас-Саки, Казахи т. е. Казаки
Боевой казачий генерал Быкадоров И. Ф. о происхождении Казаков.
Уникальное наследие от древних предков казаков -- старейшая крепость Восточной Европы.
Свастика (ярга) -- священный символ наших древних казачьих предков.