На берегу реки Рави, возле отмели до самой воды заросшей камышами, вплотную уложив свои подстилки друг к другу вокруг догоревшего уже костра, спали путники. Вместе с торговцами, добирающимися на базар в Лахор, ночевали три мудреца, идущие из Амритсара.
Глубокой ночью, когда в уплотнившейся темноте и река и джунгли вокруг хранят безмолвие, на краю лагеря будто прошелестел ветер. Мелькнули тени, послышалась легкая возня, потом все стихло.
Утром торговцы не нашли мудрецов, но решили, что те покинули берег перед рассветом.
***
А тем временем с десяток молчаливых воинов уже переправляли наших мудрецов через реку Ченэб, неуклонно продвигаясь к Хайберскому ущелью. Позвякивали уздечки, лошади громко фыркали и изредка ржали, переплывая в предрассветном тумане тихую реку.
На другой стороне - спешились. Здесь ждали. Мудрецов с почтением сняли с сёдел, развязали руки и освободили от мешков на головах.
Пока лошади отдыхали, мудрецов посадили в круг, поближе к костру. В руках у них оказались кружки с горячим чаем, а из котла стали доставать душистый, рисинка к рисинке, узбекский плов.
К мудрецам подошёл невысокий человек, одетый как и остальные, во все черное. У него на поясе, между складок плаща виднелся кинжал, богато инкрустированный золотом.
- По поручению нашего государя, Махмуда из Газни, мы нашли вас и везем сейчас к его двору, - легкий наклон головы намекал на извинения, - когда султан отпустит вас, мы вернем вас в Лахор.
Больше он ничего не сказал, принял из рук воина помладше миску с пловом, равнодушно поел и дал команду сворачивать стоянку.
Через несколько минут все, включая мудрецов, сидели в сёдлах, берег был пуст, костер потушен и завален ветками так, как будто здесь никого и не было.
***
Утром третьего дня небольшой отряд входил в высокие каменные ворота Газни.
***
Дворец султана издалека поражал величием. Он парил над остальным городом как облако, оставляя далеко внизу дома придворных, хижины ремесленников и разноголосый шум базарной площади.
Белоснежные стены многоярусных построек в ярком свете дня притягивали взгляд и заставляли жмуриться.
Почти в ногу, не глядя по сторонам, мудрецы вошли в распахнутые ворота дворца.
***
Он скорее был похож на кровать, этот великолепный трон. Его широкое сиденье было завалено подушками, несколько скамеек для ног составлены рядом, покрыты шелковым ковром и ещё подушками. На престоле, почти скрытый в складках парчи лежал человек. Он едва заметно кивнул и мудрецов подтолкнули почти вплотную к трону.
Он был красив, немолод но красив, человек, из-за головы которого вставало золотое кованое солнце спинки трона.
- Как вы добрались?- едва слышно спросил султан, - мои гулямы не нанесли вам обид?
Мудрецы покачали головами и продолжали не спеша осматриваться.
- У меня мало времени. И мой близкий друг, генерал Шерзод, вызвался передать вам моё приглашение.
Генерал склонил голову в знак признательности, а при слове «приглашение» его левая бровь слегка подалась вверх.
Султан закашлялся, из груди, прикрытой тонким кашемиром, послышались хрипы.
- Великий государь, Махмуд из Газни, поручает Вам исцелить его, - сказал генерал Шерзод, вставая у изголовья, - а чтобы вы почувствовали всю важность этого поручения, десять воинов - гулямов будут охранять вас до тех пор пока наш государь не поправится. Если же свет его бесценной жизни угаснет, вы последуете за ним.
Вельможи, слуги, охрана, казалось все перестали шевелиться и даже дышать. Мудрецы молчали. Хрипы становились легче, дыхание султана выравнивалось.
- Вы можете подойти и осмотреть меня, - сказал султан, - приступайте.
Лёгкий жест рукой и из зала Совета пятясь и кланяясь вышли все. Остались только пара доверенных слуг, перекладывавших подушки, то и дело застегивающих и расстегивающих замысловатые застежки на одежде больного.
Мудрецы попеременно щупали пульс, слушали дыхание, о чем-то негромко переговаривались.
Генерал Шерзод стоял в двух шагах, не задавая вопросов, но все присутствующие чувствовали на себе его спокойный неотпускающий взгляд.
***
Прошло три дня.
В зале Совета опять было многолюдно. Султан возлежал на троне. В боковую дверь вошли мудрецы. Охрана под пристальным взглядом Генерала замерла у входа.
Первый мудрец, выступив вперёд, достал из складок одежды прозрачный сосуд, на две трети наполненный искрящейся жидкостью:
- Я приготовил чудодейственный эликсир, - мудрец поставил сосуд на ажурный столик возле трона, - О, Повелитель, пока ты будешь пить по капле этого напитка в день, ты будешь чувствовать себя здоровым.
Султан взял в руки сосуд. Жидкость была плотной, мягко переливалась она вслед за движениями пальцев, излучая нежное свечение.
- Ответь мне, о Мудрейший, - Генерал подался вперёд всем телом, зорко следя за каждым движением султана,- как можем мы быть уверены, что травы, составляющие этот эликсир, не изменят дух и сознание принимающего его?- спросил Шерзод.
Руки султана разжались, сосуд покатился по парче и упал в ловко подставленную ладонь одного из слуг.
Второй мудрец сделал пару шагов к трону:
- Три дня и три ночи я записывал учение, пришедшее ко мне свыше после знакомства с тобой, о, Великий Государь! - он положил на столик пухлую тетрадь в дорогом кожаном переплёте,- пока ты будешь следовать учению, ты будешь черпать бесконечного источника энергии. Тело твоё будет сильным, сознание чистым, а дух твой не будет ведать преград.
Султан провел ладонью по гладкой кожаной обложке и открыл тетрадь. Она была наполнена письменами, рисунками и крошечными символами вдоль золотого обреза каждой страницы.
Генерал переступил с ноги на ногу:
- Мудрейший, разъясни, что за сущность является источником этого учения и этой энергии? Если это учение даёт доступ к ней, не выйдет ли так, что и она, в свою очередь, получит доступ к нам?
Султан закрыл тетрадь, с сожалением погладил рыжую кожу переплёта и дал знак слуге забрать её.
В зале никто не разговаривал. Даже шёпотом. С каждой минутой воздух уплотнялся, наполняясь вязким Ожиданием.
Третий мудрец сделал шаг вперёд:
- Мне нечего подарить тебе, Великий Государь Махмуд из Газни. Знаю одно, если твоё тело страдает сейчас от слабости и лихорадки, значит, твоя душа хотя бы однажды сделала выбор в пользу смерти. Каждый день мы делаем выбор помногу раз, и каждый наш выбор несет в себе зерно жизни или зерно смерти. Я могу помочь тебе найти те зёрна, которые дали столь обильные всходы.
Глаза Генерала пристально разглядывали мудреца:
- И что будет дальше?
- Дальше... Душа Великого Султана вольна поменять своё решение, это ведь её жизнь. Эта сила дана каждому и источник её - в душе любого из нас.
- А какова цена?- Генерал Шерзод смотрел, не отрываясь.
Мудрец не спеша перевел взгляд с Султана на Генерала и обратно:
- Душа, познавшая Себя, не может повернуть назад. Эту дверь нельзя закрыть.
Генерал всматривался в лицо мудреца пока не уловил слабое движение на парчовых подушках.
- Великий государь повелевает всем уйти. О решении мы вас оповестим, - Генерал встал возле трона, заслоняя собою бессильно лежащую фигуру.
***
К вечеру за третьим мудрецом пришла стража. Двое других поднялись, провожая его, и долго ещё стояли после того, как засов снаружи закрылся.
***
Прошла ночь, дворец был погружен в тревожную тишину. Придворные и слуги сидели по своим покоям и комнатам, но не спал никто. На женской половине блуждали тени, слышались шорохи и тихий-тихий горький плач.
***
Поздним утром охрана собрала всех в зале Совета.
Трон стоял там же и так же был завален подушками, но Султан почти сидел. Его лицо было спокойно. Справа, как обычно, заложив руки за спину, стоял Генерал, слева, глядя прямо перед собой, - третий мудрец.
Султан набрал в грудь воздуха и, чувствуя свободу дыхания, размеренно заговорил:
- Я, султан Махмуд из Газни, принимаю свою страну и всех подданных, что в ней есть, такими, какими их создал Аллах. Ибо принятие - есть жизнь, а гнев и раздражение - смерть.
Писцы скрипели перьями, придворные один за другим опускали глаза.
- Из любви к моим детям я приказываю им отправиться учиться тому, чему они сами пожелают, к тем учителям, которых сами выберут. Ибо надежда, что дети найдут свой путь - есть жизнь, а желание управлять судьбою других - смерть.
В толпе слуг послышалась нарастающая суета, кто-то выбежал в боковую дверь.
- Я прощаю моим врагам их нападки, моим учителям - их заблуждения, а моим жёнам - их красоту и легкомыслие. Ибо прощение - есть жизнь, а месть, обиды и разочарования - смерть.
Султан сделал паузу, Мудрец качнулся вперёд, Генерал заметно выпрямился.
- И ещё. Я, султан Махмуд из Газни, повелеваю приступить к подготовке большого базара и праздника в честь моего выздоровления. Срок вам даю - месяц. Ибо я принял твердое решение жить и требую от вас того же.
Жестом Султан показал, что речь окончена. Что тут началось! Знатные вельможи, придворные, слуги, все загалдели, забегали, в считанные минуты зал опустел.
И только Генерал и Мудрец продолжали стоять, каждый со своей стороны, в шаге от трона, глядя на своего повелителя один с восхищением, другой с гордостью.
***
Прошёл месяц. Радостное ожидание праздника сменилось искренним ликованием, когда на глазах у всего базарного люда Султан взошел по ступенькам своей ложи без помощи слуг.
На помост напротив ложи то и дело взбегали шуты, танцоры, певцы и фокусники. Праздник был в самом разгаре, когда за Мудрецом снова послали стражу.
Он вошёл в ложу когда на помосте циркачи вдыхали и выдыхали огонь, жонглируя горящими булавами. Мудреца усадили по левую руку, по правую, как и всегда, сидел Генерал.
- Мудрейший, я призвал тебя в этот поздний час, чтобы спросить: как бы ты решил, завоевание новых земель для моего султаната - это решение ведущее к жизни или к смерти? - прямо спросил Махмуд, - Я чувствую, как во мне возрастают силы и хочу попробовать их в бою. Но война несёт лишения и смерть многим, и тем, кто нападает, и тем, кто защищается.
На помосте люди прыгали через полыхающие кольца, ловко уворачиваясь от летящих наперерез огненных стрел.
- Когда каждый из нас предстанет перед Творцом, - задумчиво заговорил Мудрец, - всё, за что сможет ответить Душа - это удалось ли ей прожить жизнь не предавая себя? - Мудрец раздавил в руке грецкий орех. Одна половинка ореха была здоровой, светлой и маслянистой, а вторая - чёрной и сморщенной.
- Душа Великого Султана полна страстей, она несет ветер перемен странам и народам. Прислушайся к себе, Государь, что будет предательством Твоей души: искать славы на ратном поле или проводить дни в неге и покое?
Мудрец раздавил ещё один орех. Обе половинки были безупречны.
- Счастье, которого может достичь человек на земле - это быть самим собой и сидя в пещере с чёрствой лепёшкой и глотком воды, и на праздничном пиру за столом Великого Султана.
Вокруг бушевало веселье, но каждый из этих троих мыслями был уже далеко.
***
Через три дня, на расстоянии полудня пути от Лахора, трое мудрецов сидели перед костром на берегу реки Рави с недоумением поглядывая на трех скакунов, пасущихся у края леса и три необъятные перемётные сумки, набитые серебром, одеждой и книгами, подаренными Султаном.
Первый мудрец нарушил затянувшееся молчание:
- По всем дорогам рыщут разведчики. По ту сторону Хайберского ущелья генерал Шерзод собирает войска. Скоро война.
Второй мудрец спросил:
- Мудрейший, ты не жалеешь, что исцелил султана Махмуда? Ведь он - завоеватель, вместе со своими отборными гулямами он поработит пол Индии.
Третий мудрец поднял голову к небу. Над противоположным пологим берегом встала луна.
- О чем могу я жалеть?... Я исполнил свой долг перед Творцом. Теперь султан исполняет свой.
Над рекой белыми островками расползался туман, от воды потянуло холодом...