Эта статья продолжает рассказ о музыкальных коллективах, в которых мне довелось работать за почти 30 лет в музыке, начатый в материалах Моя первая рок группа, Здесь куют металл, часть 1 и Здесь куют металл, часть 2.
В статье Здесь куют металл, часть 2 я упоминал тот факт, что на два месяца покидал MALISON, являвшуюся тогда моей основной группой, причем не по своей воле. Конечно, мне было обидно, что меня вот так вот неожиданно заменили, причем на музыканта пусть и несколько более техничного, но не сказать чтобы разница была по-настоящему радикальная. А поскольку в те времена я все еще был – без особых к тому оснований – убежден в том, что являюсь безудержно крутым инструменталистом, то уходя я заявил, что до конца недели буду играть в другой группе. И надо заметить, не соврал.
Я тогда регулярно зависал в магазине “Rainbow Shop”, культовом в те времена месте для всех рокеров и металлистов не то что города Краснодара, а всего Краснодарского края. У меня уже были с этим магазином в том числе и бизнес-отношения, так что ошиваться здесь для меня было не просто вопросом времяпрепровождения. Позднее, кстати, я еще и стал в этом магазине работать. В описываемый же период времени здесь работала продавцом барышня, которую звали Аня, и с которой мне нравилось просто потрепаться на различные темы. В общем, уже на следующий день после увольнения из MALISON я зашел в “Rainbow Shop” и посреди обычной для нас беседы пожаловался на свои горькие музыкальные обстоятельства. И тут она говорит, дескать, мои друзья как раз ищут басиста, могу вас познакомить. Я конечно такой весь на пафосе, говорю, ну типа еще надо посмотреть на них, подойдут ли они мне и все в таком роде. А сам внутренне уже практически согласен на любой вариант. Спрашиваю, конечно же, а что играют. В ответ получаю: «Ну такое, что-то типа АЛИСЫ». А я вообще, надо заметить, был тогда поклонником этой группы. Да что там тогда, ранние записи этой группы, по крайней мере до альбома «Шабаш» включительно, я и по сей день слушаю с большим удовольствием, хотя совершенно не интересуюсь тем, что происходит с ними уже лет 25.
Так вот, знакомых Ани звали Леша Книга и Валера Харченко. Они были студентами и приехали в Краснодар из Майкопа и Тихорецка соответственно. Тихорецк, кстати, был родным городом моего отца, и вообще в истории группы, которая в этот момент только обретала форму, этот город впоследствии сыграл немалую роль. Встреча с Лешей и Валерой состоялась через пару дней в месте их проживания. Я намеренно назвал сие «местом проживания» потому, что это вообще было странное место. Дело в том, что и по сей день центр Краснодара сохранил как частный сектор, так и государственные постройки дореволюционного образца в один-два этажа. Постепенно все это сносится и застраивается многоэтажками, но процесс этот, насколько мне известно, по различным причинам далек от завершения. Так вот, парни жили в частном секторе, совсем недалеко от исторического центра города, в доме из семи комнат, который целиком сдавался студентам. Жило их там в общей сложности человек 15-20. Если вам доводилось видеть студенческую общагу, то вы можете себе представить, как все это могло бы выглядеть в отсутствие хоть какого-то контроля со стороны традиционного для общежития персонала.
Группа называлась ЭЛЕГИЯ, тогда еще без латинской L, которая появилась только году в 2004-ом. Но дальше в тексте я буду использовать именно позднюю версию написания названия. Парни познакомились в 1993 году будучи студентами одного ВУЗа, и практически сразу решили создать группу. До меня с ними играл другой басист, но с ним была какая-то проблема. То ли он не вытягивал материал, то ли дисциплина хромала, этого я уже не помню. Не помню также при каких обстоятельствах ребята познакомились с очень известной тогда в Краснодаре группой ДОКТОР КРУППОВ. Но в общем и целом у них с этой командой уже было довольно плотное сотрудничество. В частности Леша и Валера брали уроки мастерства у гитариста ДОКТОРА КРУППОВА Славика Мотылева, позже уехавшего в Москву и ставшего гитаристом МАШИ И МЕДВЕДЕЙ. Плюс делили со старшими коллегами репетиционную базу.
Следует отметить, что ДОКТОР КРУППОВ, в отличие от подавляющего большинства краснодарских групп, играли не с живым барабанщиком, а с драм-машиной, то есть электронным устройством, его заменяющим. Сейчас подобные инструменты, конечно, имеют и многократно большие возможности, и не менее многократно лучше звучат. Но в те времена для краснодарской сцены это была все еще новая технология, так что мне казалось, что выглядело и звучало все это интересно и круто хотя бы потому, что было необычно. У старших товарищей в арсенале был Alesis HR-16, ЭLЕГИЯ же владела прибором Korg DDD-1. Устройство программировалось вручную путем ударов по специальным клавишам, каждая из которых звучала как один из ударных инструментов, коих в общей сложности было 18. Всего можно было занести в память машины до 100 ритмических паттернов, из которых возможно было в итоге скомпоновать не более 10 песен. То есть способности всей этой техники были достаточно ограниченными. Конечно, производители подобных устройств предусматривали возможность расширения памяти в виде различных карт, причем еще и не унифицированных, то есть под каждую модель своя карта. Но все это за отдельную плату, плюс еще и напомню, в 1994 году никакой официальной дистрибуции этих товаров в Краснодаре попросту не было. То есть зачастую это был вопрос не столько денег, сколько отсутствия предложения. Магазины музыкальных инструментов в Краснодаре начали появляться в 1992 году, но пока что это были в основном специализированные комиссионки. То есть торговали там как правило подержанными инструментами. Первые серьезные дистрибьюторы появятся только во второй половине 90-х.
Но я отвлекся на технические детали. Итак, состоялась моя первая встреча с Лешей и Валерой и наша первая совместная репетиция. Конечно, сразу же выяснилось, что на АЛИСУ то, что играли ребята, совсем не похоже. Не менее сразу же выяснилось, что мой стиль ребятам совершенно не подходит. Если называть вещи своими именами, я попросту не умел играть ничего, кроме металла, да и его на тот момент играл тоже вполне себе посредственно. И, пожалуй, меня зацепило именно это, а вовсе не музыкальный материал группы. Я принял эту историю для себя как профессиональный вызов. Плюс, давайте не забывать, найти новую группу в течение недели – это для меня был вопрос престижа. А у парней басисты вроде как тоже в очередь на прослушивание не стояли, и таким образом было принято обоюдно выгодное решение играть отныне вместе.
Основным автором и безусловным лидером группы был Леша Книга. Он писал почти все тексты и музыку. Валера, тогда еще Харченко, делал лишь первые шаги в этой области. Соотношение написанного парнями было примерно 1 к 4 или даже 1 к 5 в пользу Леши. Я немного касался уже этой темы в статье Затмение, но позволю себе повториться. ЭLЕГИЯ на заре своего существования исполняла очень странную и во многом несовместимую с жизнью музыку. Я не в состоянии назвать ни одной музыкальной формации, на которую этот материал был бы хоть как-то похож, и вроде бы данный фактор должен считаться одним из первоочередных достоинств, в моей системе координат по крайней мере. Но в данном случае речь идет скорее о пусть уже довольно непростом, но все же и довольно незрелом во всех смыслах материале, как с точки зрения музыкальных форм, так и в плане смысловой нагрузки текстов. То есть его оригинальность я бы в сочетании со всеми остальными факторами сегодня определил бы как не обязательную. Крайне условно стиль ЭLЕГИИ образца 1994 года можно определить как поп-арт-рок, но повторюсь, вряд ли это определение дает представление о той музыке, которую мы делали.
Начав репетировать с ЭLЕГИЕЙ я столкнулся с двумя главными для себя трудностями. Во-первых, до сих пор я играл только с живыми барабанщиками и без метронома. Играли мы зачастую кто в лес, кто по дрова, и преимуществом здесь являлся только тот факт, что более-менее сыгравшийся коллектив всегда подстраивается друг под друга, сглаживая ошибки и тому подобное. Ритм-машина же ошибок не прощала. Один раз не попав ритмически в сетку, я зачастую уже просто не мог вернуться в колею. То есть мне в итоге пришлось и самостоятельно заниматься под метроном, чтобы научиться играть ровно, и учиться даже ошибившись не останавливаться и исправляться сразу же по ходу песни. Во-вторых, выяснилось, что я совершенно не умею играть мелодические рисунки. А музыкальный материал требовал не только ритмически четкую работу с драм-машиной, но и взаимодействие с мелодиями Лешиной гитары.
Конечно, вслух я всего это не признавал. Я всегда был возомнившим о себе склочником, но в те времена, пожалуй, был прямо пик моей неуправляемости, в том числе подогреваемый максимально активными возлияниями. Я говорил Леше и Валере что партии, которые мне всегда давали готовые, плохие и никуда не годятся, пытался при этом протащить привычный мне однонотный бубнёж шестнадцатыми нотами и все в таком роде. Ребята же поступали не по возрасту мудро. Они говорили: «Да, Негодяй, то что ты предлагаешь наверняка очень замечательно, но давай попробуем сыграть ту партию, которую мы придумали для тебя». И я был вынужден часами репетировать эти рисунки дома просто для того, чтобы не выглядеть лопухом, который не умеет играть, но пытается оправдать это тем, что партия плохая, что и имело место быть по факту.
Спустя два месяца меня позвали обратно в MALISON, но из ЭLЕГИИ я тоже не ушел и стал работать на две команды. Весной 1995 года мы впервые вышли на сцену. Нам нужно было сыграть две песни в фойе Краснодарского Театра Оперетты в рамках мероприятия для студентов ВУЗа, в котором учились Леша с Валерой. По несчастливому стечению обстоятельств Леша за несколько дней до концерта попал в больницу, и с нами вместо него сыграл Славик Мотылев. Запись эта у меня сохранилась, но я ее вряд ли когда-нибудь буду публиковать. Затем было еще несколько концертов на различных мероприятиях, в том числе неоднократные выступления в «Джем-Клубе», заведении, расположившемся в малом зале Краснодарского Дома Офицеров. Возможно это был первый музыкальный клуб в Краснодаре, хотя и не берусь этого утверждать.
Клубом заправлял Макар, еще один персонаж из более взрослого по сравнению с нами поколения краснодарских рок-музыкантов. Вообще он был довольно неприятным человеком, если называть вещи своими именами, к тому же бездарным звукооператором. У меня сохранилась запись одного из концертов ЭLЕГИИ в его заведении. Так вот, слушать это практически невозможно из-за каких-то просто невероятных тембров инструментов и их баланса, а также эффектов, размазывавших все что там игралось в малоразличимую кашу.
В какой-то момент времени мои отношения с Валерой и Лешей как-то уж очень накалились, и я решил уйти из группы. Обычно это событие впоследствии не упоминалось, так как по факту я вроде бы никуда и не уходил. То есть я перестал посещать репетиции, но при этом если нужно было принять участие в концерте, я не отказывался. Позднее, когда Валера и Леша отправились в студию записывать альбом, меня также попросили записать свои партии, и я снова согласился. Подробней об этой записи я рассказывал в статье Затмение.
В конце 1995 года Леша ушел на один год в армию. Позднее я узнал, что перед уходом Леша взял с Валеры слово не играть со мной. С чем это было связано я не знаю, мне кажется просто у нас были не очень хорошие личные отношения, вот и все. По крайней мере дело было точно не в музыке. А может быть дело было связано с желанием все контролировать самостоятельно, тоже допускаю. Однако Валера слова не сдержал и через пару месяцев неожиданно появился у меня дома с предложением, дескать я тут пару песен написал, давай попробуем их поиграть. По какой-то причине я не отказался, и мы снова начали работать. Драм-машину мы решили не использовать. Сначала играли вдвоем, а затем пригласили поиграть на аккордеоне Диму Нежданова из группы ДЕД ПИХТО, с которым мы познакомились и подружились во время выступлений в «Джем-Клубе». Тогда-то и появились первые песни, которые позднее стали основой для вышедшего через три года дебютного альбома группы. В этом составе мы даже отыграли несколько концертов. Хотя подозреваю, что зрелище мы представляли довольно странное.
Осенью 1996 года Леша вернулся из армии. Дима Нежданов к тому времени уже жестко ушел в бытовуху и бизнес, и от музыкальных дел самоустранился. Впрочем, в любом случае не было никаких шансов срастить его инструмент с Лешиными песнями. В это же время мы решили пригласить поиграть с нами Аркашу Полуэктова, барабанщика MALISON, с которыми я продолжал тогда репетировать и выступать. Аркаша согласился скорее всего просто потому, что мы его уговорили. Таким образом нас стало четверо. При этом следует заметить, что Аркаше пришлось еще и играть под метроном, в качестве которого мы использовали все ту же драм-машину Korg DDD-1. В те времена подобное практиковалось довольно редко.
В начале 1997 года Валера с Лешей сняли трехкомнатный частный дом на окраине города, куда практически сразу же переехал и я. Не уверен, что это улучшило наши отношения, но для меня в любом случае это был интересный опыт. Тем более что именно здесь я впервые получил возможность активно работать с моими экспериментальными музыкальными проектами, о чем я расскажу позже в других статьях.
Первые же репетиции ЭLЕГИИ в виде квартета выявили новые проблемы внутри коллектива. За год службы в армии Леша несколько потерял форму. Он работал над ее восстановлением, занимаясь дома самостоятельно. Но выяснилось к тому же, что с живым барабанщиком Леше играть было как будто не комфортно, в то время как для меня и Валеры – строго наоборот. Мы стремились к тому, чтобы оживить саунд группы, сделать его менее зажатым в жесткие рамки. Мы начали к тому же на репетициях импровизировать, и тут вдруг выяснилось, что Леша совершенно не в состоянии в этих наших импровизациях принимать участие. Для него было очень важно играть строго-настрого расписанные до мельчайших подробностей партии, и малейшее отклонение хоть в чем-то сразу же вышибало его из общей колеи. Нам же наоборот, в такой жесткой системе уже не хватало воздуха. У меня сохранилась запись одного из выступлений в этом составе в молодежном центре «Виктор». На этой записи слышно, насколько Леше трудно играть, что называется, по новым правилам.
В итоге через несколько месяцев между мной и Валерой с одной стороны и Лешей с другой стороны произошел открытый конфликт. Мы с Валерой были недовольны очередной явно неудачной партией, которую Леша придумал для одной из наших новых песен, Леша же довольно неосмотрительно произнес вслух, что вообще-то это он в группе лидер и основной автор, и на этом основании он будет говорить нам что и как играть, а не наоборот. Естественно, уже вкусившие свободы Валера и я с такой концепцией согласиться никак не могли, о чем открыто и заявили. В ответ Леша сказал, что раз так, он из группы уходит. А мы с Валерой сказали: «Ну что же, уходи».
Продолжение это истории - в следующей части.