В эддической мифологии Гроа – вёльва, целительница и мастер сейда. Приходилась женой Аурвандилю, который в скандинавском эпосе упоминается как мифологически персонаж, но в германских источниках засвидетельствован как историческое лицо – ломбардский принц Аурвандиль Смелый.
Перевод имени Гроа неизвестен. Э. Орчард в «Словаре скандинавских мифов и легенд» высказывает предположение, что слово «groa» может быть переведено с древнескандинавского как «выращивание» или «способствующее росту». В контексте «Песни о Свипдаге» такая трактовка кажется логичной, однако она не находит отражения в более раннем мифе про излечение Тора.
Вёльва Гроа упоминается в Младшей и Старшей Эдде, а также в «Деяниях данов» Саксона Грамматика. Причем у Грамматика это не мифологический герой, а реальная женщина, которую король Грам (легендарный правитель данов) спас от великана, желавшего взять ее в жены против воли.
В части «Язык поэзии» Стурлусоновой Эдды Гроа упоминается в связи с мифом о битве Тора с ётуном Хрунгниром. После того, как Тор и Тьяльви одолели Хрунгнира с его подручным-големом, в голове сына Одина остались осколки оружия ётуна – зачарованного точила. Гроа оказалась единственной, кто мог помочь Тору и извлечь осколки при помощи целительной магии.
Пока Гроа читала заклинание, Тор рассказывал ей истории о своих похождениях и упомянул Аурвандиля. Он сказал, что помог Аурвандилю пересечь Эливагар и спас его жизнь. Ас не знал, что Аурвандиль – муж Гроа, а вёльва давно считала его погибшим. Услышав радостную весть, Гроа от переизбытка чувств прервала заклинание, поэтому несколько осколков точила так и остались в голове Тора.
Вёльва упоминается в песне «Заклинания Провидицы Гроа», которая входит в цикл «Песнь о Свипдаге». Этот цикл, состоящий из двух поэтических текстов, был обнаружен в нескольких списках XVII века и между ними длительное время не могли установить семантическую связь.
В контексте образа Гроа интересна лишь вторая песнь цикла, которая является одним из немногих эддических произведений, прямо описывающих некромантическую практику (всего известно шесть таких песен). По сюжету песни Свипдаг возвращает свою мать, Гроа, из мира мертвых, чтобы она помогла ему. При этом упоминается, что Гроа сама просила сына об этом – обращаться к ней всякий раз, когда ему потребуется помощь.
Свипдаг общается с матерью на ее погребальном кургане, как она заповедовала ему перед смертью. Он рассказывает Гроа, что мачеха желает ему зла и посылает на поиски Менгольд, с которой он обручен судьбой, но о местонахождении которой не знает никто из живущих. Вёльва, не потерявшая своего провидческого дара после смерти, говорит, что путь Свипдага будет долгим и трудным. Тогда Свипдаг просит Гроа защитить его в пути и она накладывает на него девять заклинаний.
В своих заклинаниях Гроа упоминает богиню штормов Ран, жену морского вана Ньёрда, вёльву Урд и других мифологических персонажей. Она читает заклинания, защищающие от холода, помогающие избавиться от пут, усмиряющие врагов. В финале песни Гроа заявляет, что Свипдагу больше нечего бояться. Если он будет помнить эти заклинания и «носить в сердце матери мертвой завет», его ждет счастье.
С. Свириденко в комментариях к «Старшей Эдде» указывает, что девять строф с заклинаниями Гроа очевидно имеют оккультный смысл, по аналогии с восемнадцатью заклинательными строфами из «Речей Высокого». Исследователь пытается связать оба эпизода с поздними работами Гвидо фон Листа, который весьма своеобразно интерпретировал эддические тексты, но к сожалению – почти всегда безосновательно.
Также С. Свириденко делает важное замечание относительно места проведения некромантического обряда. Свипдаг призывает Гроа не просто на ее кургане, в тексте песни вёльва упоминает «священный камень». Свириденко предполагает, что речь идет о больших погребальных камнях, которые скандинавы традиционно ставили над погребениями.
Примечательна тринадцатая строфа песни «Заклинания Провидицы Гроа», в которой мать накладывает на сына заклинание, защищающее его от ведьм. Во всех четырех исходных рукописях (TSB A 45, DgF 70, SMB 18, NMB 22) здесь используется слово «kristen», что дословно означает «христианская ведьма». Некоторые исследователи видят в этом опечатку, слепо повторенную авторами поздних рукописей. Но другие скандинавоведы полагают, что опечатки здесь нет, так как дошедшие до нас списки вероятно скопированы с более раннего средневекового источника, когда на европейском севере к христианству еще относились с подозрением. Поэтому логично, что Гроа дополнительно защищает сына от «христианской магии».