Глава 11 Продолжение рассказа "Зигзаги судьбы"
Новый 1917 год встречали невесело. Была, правда, ёлка, подарки, но не было того беззаботного новогоднего настроения. Не было сказки. Александр Петрович говорил, что обстановка накаляется и может рвануть в любой момент.
Это ещё чувствовалось в конце года. Мария жаловалась, что продукты дорожают, а за хлебом выстраиваются огромные очереди. Чувствовалось напряжение. И 23 Февраля рвануло. Второго марта царь отрёкся от престола. По улицам шли демонстрации с плакатами, время было страшное.
Мария боялась ходить одна за продуктами и её сопровождала Зинаида Архиповна - наш гениальный повар. Деньги они прятали подальше, а сумки перебрасывали через плечо, чтобы не вырвали из рук.
Наша няня, сразу решила уйти с работы, обозвав нас эксплуататорами и кровопийцами. Потребовала компенсацию в виде денег за свой рабский труд. Не знаю, как с ней расплатился Серёжа, но она сбежала.
Не помню точно какого числа, кажется, в конце марта на Марсовом поле прошли похороны тех, кто погиб в этой революции. Говорят, народу было миллион человек. Погибших хоронили в красных гробах, играл оркестр и звучала «Марсельеза». К нам приходили представители новой власти по жилищному вопросу, будь он неладен.
-Красиво живёте, господа - говорил самый длинный. Не тесно ли вам? - и так ехидно смотрел на Александра Петровича. А тот в свойственной ему манере, спокойно объяснил, что у нас достаточно народу здесь живёт, чтобы оставить всё, как есть.
Тогда они попросили выстроиться и показать, сколько нас живёт в 5-ти комнатной квартире. Марию и Зинаиду Архиповну, мы представляли, как родственников. Начальство долго совещалось и оставили нас в покое. Однажды, придя на работу, Мария и Зинаида обе плакали и в руках у них были чемоданы. Рассказывали примерно одинаково: Двери в их квартирах были выбиты, все окна в комнатах были разбиты, всё, что можно было забрать, мародёры забрали, всё , что не смогли унести разбили, поломали, испортили. Фото были все изрезаны штыками. Из ящиков всё было вывернуто и вещи разбросаны по всей квартире. Обе плакали навзрыд.
Они были одинокими, и хозяйка разрешила им жить у нас, в комнате для гостей. По городу шли страшные погромы, убивали, грабили всех подряд. В коридоре нашего дома не осталось ни одной лампочки, и мы ходили со спичками, чтобы не сломать себе голову и ноги. Грустно было на всё это смотреть.
- Бабуль, а как же вас не тронули -
- Я до сих пор не нахожу этому объяснение. Наверное, просто повезло. Я как-то хотела в окно посмотреть , что творится на улице, а свёкор сказал не привлекать внимание и задёрнул шторы. Это просто счастье, что до нас не добрались. А жертв было много -
Позже полиция установила порядок, но это было затишье перед бурей. Немного всё-таки стало спокойнее, но в октябре, грянула революция, родители Сергея стали поговаривать об эмиграции, хотя уезжать им, конечно, не хотелось.
Моего мнения никто не спрашивал, да я бы в любом случае поехала за своим мужем. Но дальше разговоров дело не пошло. В октябре убрали временное правительство, я только краем уха слышала, как Александр Петрович разговаривал с Сергеем. Все эти разговоры вызывали у меня тревогу, за сына, за семью. Впереди была неизвестность.
У Сергея стало меньше работы, многие знакомые эмигрировали. Кто во Францию, кто в Америку. Их дома и квартиры тут же занимали, и они превращались в коммуналки. На улице могло попасть тем, кто ходил в пенсне, его сразу записывали в буржуи. И расправлялись без суда и следствия. На улице могли ограбить, могли убить, могли отнять одежду.
С одеждой в городе было особенно тяжело, и на прогулке запросто можно было лишиться шубы или пальто. Поэтому мы все пытались не выделяться среди прохожих своим внешним видом. Надевали простенькие пальто и платки. Никаких шляпок или шуб. Это было безопаснее всего.
В квартире было холодно и Александр Петрович принёс буржуйку – изобретение того времени. Теперь, когда мы выходили погулять, то искали прутики, дощечки, для того чтобы отапливаться и греться.
Дрожащими руками свёкор выбирал книги и топил ими печь. Страшное было время. Ираида Павловна не теряла присутствия духа и по-прежнему требовала чистоты и порядка в доме. Ванечке шёл пятый год. С ним занимался педагог. Ребёнок знал все буквы, сносно читал и изучал французский.
Когда ему было 7 лет, у него родилась сестрёнка – Светочка, твоя мама, Машунь. Это был 1920 год. Мы уже привыкли жить без ковров, зеркал и цветов. Серёжа периодически ввёртывал лампочки на лестничной клетке и их с такой же периодичностью вывёртывали.
Пьяные дебоши стали нормой, мужики отборно ругались матом, а женщины истошно кричали, когда эти мужики их били. Уже три года мы встречали Новый год без ёлки. Но никто не терял надежды, что вскоре всё наладится и все будут жить , как прежде.
Наша любимая Зинаида Архиповна экономила на всём. У неё ничего не выбрасывалось. В дело шли даже очистки от картошки.
Сегодня, Машунь получились грустные воспоминания. Если, конечно, не считать рождение твоей мамы. Это было радостное событие для всей семьи.
- Бабуль, ну ещё будут хорошие воспоминания? Дед тебя не разлюбил? –
- Вот только это и было лучиком в таком тёмном царстве ужасных событий. Время легче не становилось. А когда началась Отечественная война, Сергей ушёл на фронт, Ванечка ушёл на фронт, я осталась со стариками. Одному было 75, другому 78!
Зиночки с нами уже не было, мы её похоронили. Мария была ещё относительно молода, ей было только 55, она мне во многом помогала. Я не гнушалась никакой работы. Мыла полы, стирала. Научилась ставить уколы. У Александра Петровича развивалась подагра, он очень мучился.
Она остановилась и всхлипывая, вытирала слёзы.
- Жалко было стариков.-
– Бабулечка, на сегодня хватит-
- Сегодня получился урок истории, а не воспоминания. Совсем о любви тебе ничего не рассказала. Она опять поцеловала колечко, выпила лекарство и прилегла.
– Я подумаю, что тебе интересного рассказать завтра-
Продолжение
