"Поздней осенью 1943 года мы стояли возле одной разрушенной деревни, заняли позицию возле кладбища. Чтобы согреться и как-то просушить одежду мы жгли деревянные кладбищенские кресты. Как-будто из под земли появилась старая монашка и начала нас стыдить:
- Что же вы творите, над могилами предков измываетесь, Бога не боитесь, что фашисты не тронули, вы растопчите. У вас же у всех языки отнимутся, отсохнут!
Командир ответил:
- Мать, а если мы их жечь не будем, мы не только без языков, но и без рук, без ног останемся. Иди с Богом отсюда, пока я тебе антисоветчину не пришил.
Когда стреляют с четырёх сторон из орудий, кары божьей уже не боишься.
Но вот ноги у меня раз отнялись. Я не был дома 7 долгих лет, армейская жизнь для меня затянулась: 3 года срочной службы и 4 года войны. Летом 1945 всеми своими мыслями я был уже на родине. Дождался! Живой, даже серьёзно ранен не был. Ни о чём, кроме дома, я уже думать не мог. Домой, домой, домой! И вот построение, командир объявляет:
- Нас ждёт Дальневосточный фронт, нужно поставить японцев на место
Тут ноги подо мной и подкосились, я рухнул на колени, ноги сделались ватными, меня не слушались.
Опять! Ещё, может быть, год, может, больше, окопов, вшей, крови, ран, криков, авиаударов и артиллеристских обстрелов. Я не выдержал. Я семь лет ждал встречи с матерью, с теплом родной печи, я столько ждал покоя, любви, мира, что ещё хоть одна минута войны была для меня смерти подобна. Я не хотел больше воевать.
К счастью, с японцами всё быстро закончилось, наша часть не успела там повоевать. "
Николай Маслов, 1994 год