Начало Продолжение Часть 3 Часть 4
Часть 5 Часть 6 Часть 7 Окончание
Разведка в лице нашего неутомимого Димки Бояренцева донесла суть взволнованного разговора Андрея с Катюшей. Димка начал вырабатывать в себе сдержанность, так необходимую будущему разведчику. Иногда ему удавалось сохранять полное бесстрастие, или пофигизм – как уточнял Волокитин. Но сейчас Бояренцев воплощал собой сплошной восторг – словно вернулся в первую четверть первого курса:
- Представляете, мужики?! Знаете, что он ей сказал?!
Вольский недоверчиво поторопил:
- Ну?!
- Ты, говорит, очень красивая. И хорошая… вообще – редкая девчонка. Она даже – я видел! – дыхание затаила, ждала, глаза опустила, – Димка вздохнул: – красивая такая… Коса у неё!..
-Ну?! – повторил Вольский.
- Говорит… говорит – я другую люблю. – У Димки даже голос задрожал и слёзы выступили: –Говорит, я всегда буду любить только её… Только её! Так и сказал, мужики!
Ильинский задумался:
- Пацаны… А что ж он, Ракитин, так измывается над ней… Над Татьяной. Целый год! И как она выдержала…
Вольский измерил Владика откровенно презрительным взглядом. Объяснил, как несмышлёнышу:
- Подрастёшь – поймёшь…
А Димка Бояренцев привёл просто сногсшибательный пример. Он снисходительно посмотрел на Владика Ильинского:
- А ты не думал, отчего так хочется… девчонку – за косу?.. Притом – посильнее!!! И много-много раз! Или подножку!
Потом Димка вздохнул:
- А она, мужики… Катюша… она посмотрела на нашего Андрюху,прошептала, тихо так: я таких, как ты, не видела… я даже не знала, что такие мальчишки бывают… Перекинула косу за спину. И убежала. А он не остановил её. – Я бы не выдержал, – честно признался Димка.
…Последние каникулы в суворовском промелькнули, как один день – длинный, счастливый, яркий, но – один… И вот мы – самые старшие в училище. Третьекурсники, выпускники! Так смешно смотреть на пацанов с первого курса. Смешно, но так жаль, что это уже не мы… И нам казалось, что в некоторых первокурсниках мы узнаём самих себя.
Понятно, что нас всех больше всего волновало, кто у нас будет преподавать математику. Радости не было предела, когда на первый урок алгебры в класс вошёл наш майор Евсеев с Татьяной Алексеевной. Мы забыли, что уже третьекурсники, что нам не к лицу, наверное, такие откровенные восторги – мы просто были счастливы, вдвойне счастливы от того, что Татьяна Алексеевна тоже просто светилась счастьем от встречи с нами. Вице-сержант Ракитин сосредоточенно смотрел в окно. А мы видели – всё ж мы повзрослели в летнем лагере… – как Танюша хотела встретиться с ним взглядом. А этот балбес старательно демонстрировал полное безразличие…
Майор Евсеев сказал:
- Я рад, что, несмотря на ваше разгильдяйство, Татьяна Алексеевна не передумала работать в нашем взводе. Надеюсь, вы оправдаете её… и мои надежды…
Потом Евсеев нахмурил брови и торжественно сказал:
- Перед вами – преподаватель математики, теперь уже дипломированный специалист. Татьяна Алексеевна с отличием окончила математический факультет.
- Слава Богу!.. Наконец-то!.. И что мы теперь должны – летать от счастья?.. – с дерзкой иронией предположил Ракитин. Глаза его упорно блуждали по потолку.
Евсеев строго взглянул на вице-сержанта:
- По секрету скажу вам: Татьяне Алексеевне сразу предложили учёбу в аспирантуре. И работу на кафедре. Непостижимо, но она выбрала вас, оболтусов.
А Татьяна Алексеевна улыбнулась и просто сказала:
- Я очень рада нашей встрече, ребята.
- До чего не люблю отличников, – отчаянно произнёс Ракитин. – Тут же поправился: – особенно отличниц…
Танюша совсем не изменилась за лето. Мы тайно любовались её хрупкой фигуркой, строго собранными на затылке пышными тёмно-медными волосами. А Ракитин всё так же отчаянно злился:
- И это – учительница!.. Девчонка какая-то. Отличница!.. – добавлял с сарказмом.
Оказалось, что за лето мы не забыли все наши выстраданные, потрясающе красивые формулы и доказательства теорем. Татьяна Алексеевна, действительно – как девчонка, радовалась, что мы всё помним, не разучились решать – не просто решать, а находить самые красивые, стройные решения. Она часто, надо сказать – как-то спокойнее и настойчивее, чем в прошлом году, вызывала к доске Ракитина. Вице-сержант смотрел угрюмо-вызывающе, но к доске выходил: повзрослел Андрюха… По-прежнему он решал лучше и красивее нас всех: его тройки за второй курс говорили лишь о том, что в прошлом учебном году он просто откровенно валял дурака. Но и в этом году Татьяна Алексеевна не торопилась с пятёрками. Она внимательно следила за ходом его решения, потом незаметно переводила дыхание, ставила в журнал четвёрку или даже тройку. Старательно объясняла:
- Вот здесь… можно было другую формулу… Совсем не трудно. Надо думать. Искать – это же алгебра! А здесь… и вот здесь, посмотрите, – она быстро писала на доске, исправляла Андрюхино решение.
Ракитин безразлично смотрел в окно – словно это не он сейчас безукоризненно решил труднейшую задачу… и получил за блистательное решение тройку. Андрюха или злился, или летал в облаках.
…Земцов с Якушевым за лето подзабыли, как мы отметелили их на втором курсе. Оглянувшись на всякий случай по сторонам – нет ли поблизости кого-нибудь из нас, бросали вслед Татьяне Алексеевне пошлости. А однажды Андрюха вернулся из увольнения с огромным синяком под глазом. Они с двойняшками старшины Береснева и с Кабулом гуляли, когда их окружила шайка местных. Андрей заметил, что неподалёку стояла Алёна с белобрысым ухмыляющимся верзилой. А ещё – переодетые в гражданку Макс Земцов и Толик Якушев. Они мелькали среди местных, злорадно усмехались. Главарь шайки, Генка Чепец, как его называли, развязно хлопнул Ракитина по плечу:
- Привет, сержант. Ну, что – правду говорят… люди вот… Что ты училку свою… того… этого…Гы-гы! И как?.. Сладко?.. Тебе понравилось? Она ж наверное, опытная… всё знает и всё умеет. Ты давай – учись… пользуйся моментом… постигай! Ну, расскажи нам… как она. Как ты её…
Шайка заржала. Чепец невозмутимо продолжал:
- Да нет… ты не подумай: мы в кино и на картинках всё видели… Но из первых уст оно интереснее… Так сказать – из личного опыта. Расскажи, Ракитин. А мы послушаем! Как ты её! Пацанам вот… интересно. Уважь!
Генке было уже девятнадцать. Он с трудом окончил девять классов, нигде не учился. В армию его почему-то не брали.
Генка толкнул плечом Андрея, подмигнул:
- Или она целку из себя строит?.. Так ты не теряйся! Это же ещё интереснее!
Понятно – Андрюха не сдержался. Он бросился на Генку. А тот отклонился, кивнул с ухмылкой своей своре – будто команду дал. Сам стоял в стороне. Андрюху били человек семь. Двойняшки Сашка и Машка храбро и отчаянно колотили чем ни попадя всех, кто бил Ракитина. Кабул яростно разорвал штаны на одном из них, принялся за другого – после этого шайка отступила. Алёна издевательски-приветливо помахала Ракитину рукой, томно сказала:
- До следующей встречи, Андрюша!
Марина, жена старшины Береснева, не стала ни о чём расспрашивать Андрея. Двойняшки ей и так всё рассказали. Почистила Адрюхину форму, потом уложила его – делала примочки, чтобы хоть немного скрыть следы драки. Вернувшийся со службы Береснев внимательно осмотрел Андрюху, серьёзно сказал:
- Ничего, это всё заживёт. Крепче будешь.
Зато майор Евсеев пришёл в ярость:
- И это – выпускник! Без пяти минут курсант самого престижного военного училища! Послушайте, суворовец… вице-сержант Ракитин!.. А Вы правда уверены, что Вам – туда, в Рязанское воздушно-десантное?.. Знаете ли – там дисциплина… Умение, знаете ли, сдерживать… души прекрасные порывы! Ты на себя в зеркало смотрел?
Андрюха был спокоен, не отводил взгляда.
- Марш в медпункт! – загремел Евсеев.
На первом уроке Ракитин сидел, не поднимая головы. Синяк стал густо-фиолетовым, глаз припух. Татьяна Алексеевна внимательно посмотрела на него, вдруг покраснела, чуть заметно покачала головой. И совершенно безжалостно вызвала его к доске. И совершенно безжалостно старалась встретиться с ним глазами…
Димка предложил переловить шайку Чепца по одному. Вольский подумал, привычно рубанул ладонью воздух:
- Нет. Здесь – тот случай, когда надо всех и сразу.
Волокитин помнил однозначно стойкие принципы, которыми Вольский отличался на первом курсе – Юрка считал уличную драку недопустимым явлением для суворовца, поэтому сейчас он недоверчиво, но явно с тайной надеждой поинтересовался:
- Это – как? Стенка на стенку, что ли?.. Так это давно пора!
Шайку Генки Чепца мы караулили несколько увольнений. Наконец – это было уже зимой – мы встретились. Но нас ожидало разочарование: местные, увидев нас, просто разбежались. Причём первым побежал Генка Чепец. Андрюха всё же догнал его, повернул его рожу к себе и врезал в глаз. Потом – ещё раз, слева. Генка трусливо прикрывался, что-то визжал. А Андрюха зачерпнул горсть снега, долго натирал испуганную Генкину рожу. Ну, а мы – так, по мелочёвке: без особого напряжения догоняли улепётывающую шайку, давали пинков, по примеру Андрюхи, натирали снегом их прежде наглые, а теперь перепуганные морды.
А нашу Танюшу целую зиму у ворот училища встречал уже знакомый нам очкарик с невероятно умным лицом. Тот самый, о котором Димка на втором курсе высказал предположение, что он тоже математик. Сейчас Бояренцев, уже состоявшийся и даже местами – заслуженный разведчик, подтвердил свои давние предположения: очкарик действительно был математиком. Кандидатом физико-математических наук. Оказалось – бывшим преподавателем нашей Татьяны Алексеевны.
Как страдал наш вице-сержант, когда в окно видел их, уходящих – Танюшу и этого кандидата наук! Кандидат что-то говорил Танюше, а она улыбалась, кивала головой. И незаметно оглядывалась на окно третьего этажа... Андрюха всё ещё по-мальчишески даже кулаки сжимал. А на следующем уроке опять с невыносимым отчаянием острил, издевался над очкариком, делано вздыхал, рассуждал о том, что, конечно, главное для девушки… даже бывшей отличницы – Ракитин безудержно ехидничал – это удачно выйти замуж. Да бросьте вы – какая там… математика. Какая красота формул... Да и поэзия, если честно, ни при чём. Главное – Ракитин выразительно поднимал палец – кааандидат наук. Это ж… ну, ни в коем случае нельзя упустить. Какая там… алгебра.
Ракитин готов был ехидничать весь урок, притом его неудержимо несло вообще на грань. Но в классе поднимался шум, Юрка Вольский показывал Андрюхе кулак. Татьяна Алексеевна терпеливо ждала, когда наступит тишина. Урок продолжался.
И снова – весна, наша последняя весна в суворовском. Раньше нам казалось, что в это время жизнь превратится в сплошную подготовку к выпускным экзаменам. Да, мы много готовились – получилось так, что и к математике, и к русскому нас готовила Татьяна Алексеевна: Тамилочка Ростиславовна лишь беспомощно кудахтала, предсказывала нам пересдачи и неполучение аттестата, при этом не могла вспомнить, кто автор стихотворения «Я встретил Вас...» – всякий раз она задумывалась, приписывала авторство то Пушкину, то Фету, то, наконец, вспоминала о Тютчеве… А кроме стихотворений, были ещё всякие там сложноподчинённые предложения… -н- и -нн- в причастиях… И тому подобная жуть. Среди всего этого Тамилочка Ростиславовна вообще терялась – как в глухом лесу… Так что, как бы ни ехидничал вице-сержант Ракитин, как бы он ни изощрялся в своих насмешках и сарказме, но то, что Танюша – бывшая отличница, нам очень помогало. На дополнительных занятиях мы засиживались до позднего вечера. Татьяна Алексеевна однажды мимоходом поправила ошибку у Астахова. И тут же посыпались вопросы: а здесь – -и- или -е-? А почему? А как написать – безконечный или бесконечный? Танюша как-то быстро и легко, просто на ходу между формулами, говорила нам, почему пишем - бес-, а когда надо -без-... Надо сказать, что я только благодаря таким простым Танюшиным объяснениям к концу третьего курса суворовского, наконец, понял, что такое спряжение глаголов, и теперь с гордостью объясняю нашей с Дашенькой дочке, в чём разница между глаголами первого и второго спряжения... Но это – забегая вперёд... А тогда мы до звона в голове занимались подготовкой к выпускным экзаменам. И всё же встречались со своими девчонками, все же чувствовали, как от Андрюхиных отчаянных и дерзких взглядов на Танюшу уходит земля из-под ног... И нам хотелось любить!
А однажды Татьяна Алексеевна не пришла на первый урок алгебры. Вместо неё в класс вошёл заместитель начальника училища по воспитательной работе подполковник Нечаев. Мы замерли от всяких предчувствий и предположений. Конечно, главная мысль была – ушла! Татьяна Алексеевна от нас ушла. Этот настойчивый очкарик... работа на кафедре пединститута... Это вам – не первый взвод суворовского! Ушла...
Продолжение следует…
Начало Продолжение Часть 3 Часть 4
Часть 5 Часть 6 Часть 7 Окончание