Как я уже упоминал, после окончания среднего звена школы в нашем классе собрали отстающих из всех классов нашей параллели. На самом деле это были не то чтобы прямо отстающие. Скорее, это были хорошисты и троечники. Но оказались в нашем классе и несколько ребят из бывшего «А» класса. «Ашки» были отморозками и анархистами. В их класс боялись ходить многие педагоги, поэтому даже у наименее отмороженных представителей этого коллектива успеваемость была близка к нулю. Поначалу мы несколько настороженно воспринимали внедренных к нам «ашек». Ждали от них конфликтов и хулиганства, памятуя, как они подбрасывали к нам в класс бомбочки и дымовые шашки. Но опасения наши оказались напрасными. «Ашки» были настроены дружелюбно и по отношению к нам, и по отношению к педагогам. Им хотелось получить аттестаты. Тяги к знаниям они не проявляли. Всеми днями напролет они сидели на последней парте и резались в карты. Если и возникала какая-то буза, то только между собой, когда кто-то начинал мухлевать. Они не мешали учителям вести уроки, а учителя старались не замечать того, что происходит на «камчатке». Временами кто-то из «ашек» громко рыгал или пердел. В их классе это считалось не только нормой, но показателем молодецкой удали.
Однажды на уроке физики Галина Ивановна — очень строгая, но справедливая учительница — рассказывала новую тему. Я не особо вникал, о чем шла речь, знаю только, что тема была из области электромеханики. Я вместе с моим соседом по парте Саней Кузнецовым играл не то в «балду», не то в «крестики-нолики». Кто-то тихонько спал, самые старательные зубрилки тщательно конспектировали. На «камчатке», как обычно резались в «очко».
Галина Ивановна чертила на доске какие-то формулы, сопровождая их устным объяснением. Для меня, как и для трети, а то и половины присутствующих, ее рассказ был все равно, что китайская песня. Какие-то протоны, электроны, аноды, катоды… И тут всю эту монотонную тягомотину прервала громкая реплика с «камчатки». Леха Андросенко — самый шумный и озорной из всех доставшихся нам «ашек», сидящий в этот момент спиной к классу и к учителю и увлеченный игрой в карты, не поворачиваясь поправил учительницу.
— Андросенко, ты хотел нам что-то сказать?
— Да. Вы ошиблись в том-то и том-то, — все так же невозмутимо и не поворачиваясь в сторону учителя, уточнил Леха.
— Если ты такой умный, — начала закипать Галина Ивановна, — выходи к доске и объясни, в чем моя ошибка.
Леха нехотя вышел к доске, не выпуская из рук карты. Он опасался, что его товарищи, воспользовавшись его отсутствием, могут в них посмотреть. Он начал тыкать в формулы Галины Ивановны пальцами и объяснять, что если это соотнести с этим, а вот это с этим, то в итоге вот это и вот это перейдет вот в это и вот в это… Затем он стер формулы, написанные Галиной Ивановной, и написал свои, сопровождая свою писанину еще более непонятной для окружающих речью. Затем с видом победителя вернулся на свое место и продолжил резаться в «очко». Галина Ивановна выглядела растерянной. Она виноватым тоном пыталась оправдаться, что ее версия не была неправильной, хотя то, что изобразил Алексей, тоже очень даже хорошее и, может быть, даже более подходящее решение для данной задачи. Но выглядела она при этом проигравшей.
Впоследствии Леха стал одним из самых близких моих друзей. Я восхищался его умом и его многочисленными талантами. За свою жизнь он не прочел ни одного художественного произведения. При этом читал он ежедневно и постоянно. В основном это была техническая литература — автомобильные журналы, «Юный техник», «Техника — молодежи» — и даже научная литература из области механики, физики и технологий. Еще в младших классах он заразился радиотехникой. Записался на радиокружок, стал тащить домой с помоек старые телевизоры, радиоприемники и другую аппаратуру. Комната превратилась в свалку бытовой техники. Мать пыталась с этим бороться, но недолго, потому что свернуть Леху с пути было просто невозможно. Он все свободное от хулиганства и учебы время сидел и паял. Поначалу его изобретения были забавны, но совершенно бесполезны. Со временем от его увлечения появилась практическая польза. Леха научился чинить любую технику — даже ту, за ремонт которой не брались в ремонтной мастерской.
В девятом классе, как и все ребята, Леха записался на автодело. Одновременно он записался и на электромеханика. С преподавателем по автоделу он быстро договорился, что не будет посещать занятия, а сдаст все экзамены экстерном. Это не составляло для него никакого труда. Устройство любого автомобиля, даже самого современного, он мог рассказать намного лучше, чем наш преподаватель. Правила дорожного движения знал назубок, а машину водил с семи лет. Отец то и дело давал ему свой «жигуленок». Практику в качестве электромеханика он проходил в конторе, которая была в то время структурным подразделением Базы океанического рыболовства и называлась РЭНО (ремонт электронного навигационного оборудования). По окончании школы Леху с руками и ногами взяли туда же на работу. В то время контора отделилась от умирающего БОРа и стала частной фирмой. Крупнейшие судоходные компании Корсакова разваливались, но на их месте и на их же материальной базе как грибы множились мелкие частные судоходные компании. Работы у электронщиков было много. Оборудование, которое они ремонтировали, составляло от трети до половины стоимости самого судна, на котором оно было установлено. Его ремонт был делом ответственным и очень хорошо оплачиваемым. Когда основной работы не было, Леха занимался частной практикой. Его каморка была завалена техникой, которую ему несли на ремонт со всего города. Леху знали и уважали все. К нему приходили бандиты, приносили магнитолы, видео- и аудиотехнику, здесь же они лицом к лицу встречались с ментами, которые приносили в починку свои радиостанции. Гаишники носили в ремонт радары. Излишним будет упоминать, что машину Лехи если и останавливали, то только чтобы поздороваться или напроситься на ремонт очередного электроприбора.
Мать уговаривала Леху поступить в институт. Хотя бы заочно. На это сын громко смеялся. Он очень любил учиться и получать новые знания, этим он и занимался ежедневно и ежечасно, но совершенно презирал любые формальности, в том числе и дипломы.
Леха был единственным сыном. Семья была зажиточной, но еще со школы он не только не брал денег у родителей, но и отдавал матери часть своих доходов. К деньгам Леха относился без всякого почтения. Легко давал в долг и никогда об этом не напоминал. Когда Лехе исполнилось 18, отец отдал ему свой «жигуленок», а себе купил японский микроавтобус. Леха содержал машину в идеальном состоянии. Однажды мы собрались посмотреть новый фильм. Купили пива, рыбы. Поставили машину в гараж. Леха открыл капот и быстро-быстро открутил головку цилиндра с двигателя.
— Ты же завтра собирался в Южно-Сахалинск ехать, — удивился я, глядя на то, как он разбирает двигатель своей машины.
— Так я ее завтра на место поставлю, надо шлифануть и прокладку поменять, а то залил полусинтетическое масло, а старая прокладка не держит, — он показал мне на едва заметные подтеки.
— А когда же ты шлифовать собираешься? Мы ведь к тебе идем пиво пить.
— Одно другому не мешает.
И действительно, Лехе ничего никогда не мешало делать сразу несколько дел. Пока мы смотрели фильм и пили пиво, он отшлифовал головку до блеска большим наждачным камнем.
За Лехой всегда было очень интересно наблюдать. Входя с улицы в квартиру, он делал всегда одни и те же отработанные до автоматизма движения — включал музыку и паяльник, затем шел на кухню, вынимал из холодильника кастрюлю с борщом, ставил на плиту ее и сковородку с мясом, котлетами или жареной картошкой. Его мама была главным поваром в школьной столовой. Затем только он раздевался, умывался, мешал борщ и второе, потом пару-тройку раз тыкал паяльником, потом приглашал за стол. После еды мы шли либо в гостиную, либо в его комнату. Леха не мог просто сидеть и выпивать. Если это происходило у него дома, он обязательно что-нибудь паял. Если же мы тусовались где-нибудь на улице или на откосе, он приходил с каким-нибудь журналом и, пока все играли в карты или просто болтали о том о сем, он успевал этот журнал прочесть от корки до корки. При этом всегда принимал самое активное участие в жизни коллектива и постоянно со всеми спорил. Причем всегда или почти всегда оказывался прав. Его правоту в некоторых случаях я осознавал только спустя годы. Например, еще в середине 90-х он ошарашил всех заявлением, что Америка — мыльный пузырь, который рано или поздно лопнет. В то время это звучало абсурдно. О геополитике мы тогда ничего не слышали вовсе. Мы знали только, что Россия — отсталая и депрессивная страна, а Америка — великая супердержава. Нашу веру в это подкрепляли программы новостей с вечно пьяным и пляшущим президентом, фильмы, в которых американцы спасают весь мир и стабильно растущий доллар. Присутствовавшие при том разговоре стали заваливать Леху фактами.
— Какой же это мыльный пузырь, если весь мир ценит только доллары?
— Вот именно, что Америка ничего, кроме того, как бумажки свои печатать, ничего делать не умеет.
— Как это не умеет! Америка все делать умеет.
— Ну что, например?
— Да все!
Леха начал перечислять основные отрасли американской экономики, аргументированно доказывая неконкурентоспособность американских товаров. Он заявил, что «Дженерал Моторс» — в то время процветающая корпорация — обречена на разорение, потому что американские автомобили по таким-то и таким-то характеристикам безнадежно отстали от немецких и японских, а стоимость их достаточно высока. И в своей эффективности эта компания уступает даже нашим автопроизводителям, выпускающим хоть и дерьмо, но все-таки довольно дешевое. Когда спустя десять лет GM лопнула, я вспомнил Лехин прогноз.
— Американское оружие никогда не догонит по своим характеристикам российское, — продолжал Леха. — Даже в космос они летают на наших двигателях.
Когда Лехе исполнилось 18 лет, ему пришла повестка в армию. В призывной комиссии сидело как минимум два его постоянных клиента, потому комиссия употребила все свое влияние, чтобы выхлопотать для Лехи службу как можно ближе к дому. Его направили в часть, расположенную в 10 километрах от Корсакова. Уже через пару недель он имел при штабе свой кабинет, заваленный до потолка аппаратурой, и был освобожден от всех солдатских обязанностей. К воротам части то и дело подъезжали бандитские джипы, милицейские УАЗы и простые машины страждущих и жаждущих исправной работы техники людей. Сослуживцы Леху очень любили и уважали, потому что благодаря ему в казарме всегда было много печенья, сгущенки и иных солдатских радостей.
После армии Леха продал отцовский «жигуленок» и купил большую и красивую Тойоту Камри. Родители купили себе квартиру в соседнем доме, оставив сыну трехкомнатную. Мама стала настойчиво склонять его к женитьбе. Даже нашла ему невесту — дочку своей подруги Леночку. Леночка была красивой и стройной блондинкой. Она окончила с золотой медалью школу и поступила в институт. В общагу родители ее не отпускали. Она каждый день ездила в Южно-Сахалинск. Это была очень выгодная партия в глазах не только мамы, но и всех окружающих. Родители Леночки мечтали о таком зяте, как Леха. Леночка при упоминании о Лехе стеснительно опускала глаза. Мама лезла из кожи, чтобы устроить их счастье, но склонить сына к чему-то было делом невозможным даже для такой сильной женщины, как она.
Однажды мы выпивали с Лехой у него дома. Я начал его расспрашивать о Леночке. Для меня, как и для остальных, было загадкой упрямство Лехи в отношении женитьбы.
— Ну вот чо тебе, собаке, надо? — пытал я его. — Квартира у тебя есть, машина есть, доход хороший и стабильный есть. Леночка — умненькая, красивая, чистая и невинная душа. Таких в наше время днем с огнем не найдешь. Что тебя в ней не устраивает?
— Да все меня в ней устраивает! Меня не устраивает только напор моей мамы. Если бы она на меня не давила, я сам бы за этой Леночкой давно приударил. А так я чувствую себя, как собачка, которую на случку привели. Я даже с ней заговорить не могу при маме, а мама все хочет под контролем держать. Уже, небось свечку приготовила, чтобы в брачную ночь ничего из виду не упустить. Да чего там свечку, целый прожектор…
— Ну так давай маму устраним от решения этого вопроса.
— В смысле?
— Пойдем, как в старину свататься. Я буду сватом. Ты купец, Леночка — товар. Все обстряпаем и про женитьбу договоримся без мамы. А потом как-нибудь уж все завертится.
Леха был не меньшим озорником, чем я. Он захохотал, возбудился и побежал наряжаться. Спьяну мы не посмотрели на время. Было уже около полуночи. Мы зашли в ларек, купили самую дорогую коробку конфет, бутылку шампанского и пошли домой к Леночке. Позвонили в дверь. За дверью раздался напуганный голос: «Кто там?».
— Алексей Владимирович Андросенко со сватами изволили пожаловать испросить руки вашей дочери, — громко продекламировал я.
Дверь открылась. На пороге в ночной сорочке стояла наша учительница химии Светлана Николаевна.
— Чернов, ты вообще не меняешься, — с укором молвила она. — Пора бы уже повзрослеть.
За спиной Светланы Николаевны показался ее муж в семейных трусах. Я был сражен тем, что мамой Леночки оказалась моя учительница. Мне стало стыдно, но отступать было не в моих правилах.
— У вас товар, у нас купец, извольте предъявить нам вашу невесту, а уж мы, так и быть, продемонстрируем во всей красе жениха, — продолжал я, кривляясь и паясничая, уже не из куража, а скорее чтобы не показывать своего собственного смущения и стыда. Я был пунцового цвета. Жених же залился звонким истеричным смехом. Он сложился пополам и хохотал так, что на шум выползли жильцы соседних квартир.
— Ребят, вы если хотите пообщаться, давайте перенесем на завтра, — начал дружелюбно и очень осторожно папа Леночки. — Мы будем очень рады вам, правда! Приходите завтра или в выходные. Чаю попьем, поговорим. А сейчас давайте по домам, а то завтра нам на работу, Леночке в институт. Вы уж соседей всех разбудили.
Я начал виновато пятиться, отвесил земной поклон с реверансом, затем вручил бутылку шампанского Светлане Николаевне и крепко пожал ей руку. После этого протянул конфеты папе и поцеловал ему руку. При этом я еще сильнее покраснел, потому что понял, что все перепутал, а Леха повалился на пол и стал кататься. Смех его стал переходить то в вой, то в рев, то в лай. Я с трудом вытащил его из подъезда. У Лехи очень болел живот, но он сказал, что никогда в жизни так не смеялся и что надо будет эту процедуру обязательно повторить. Я же сгорал от стыда.
Наутро, когда я плелся опухший и похмельный на работу, мне преградила дорогу Лехина мама. Я не на шутку испугался. Она могла и побить. Однажды она с топором погналась за одним из гостей сына только лишь потому, что была убеждена в том, что он дурно влияет на ее Алешеньку.
— О, как я тебя удачно встретила, — начала она так, как будто бы не караулила меня, а встретила случайно. — А я как раз с тобой хотела поговорить.
— Теть Галь, я больше не буду, — начал я оправдываться, понимая, о чем она хочет со мной поговорить.
— Да ты что! Что значит «больше не буду»! Да ты даже не представляешь, что ты для меня сделал! Мне вчера Света ночью позвонила, с постели меня подняла. Так я всю ночь потом не спала. Да у меня в жизни наконец-то лучик света забрезжил в темном царстве! Наконец-то у меня появился союзник! Теперь мы его точно женим! Ведь ты же моего Лешку знаешь! Ведь он упрямый как баран! И в кого только такой уродился! Я уж третий год бьюсь как хрен об кочку. И лаской, и угрозами никак его женить не могу. А ведь какая девочка! Эээх! И что только надо остолопу этому! Ну, ничего! Теперь мы его в два счета женим! Теперь я не одна! Да я тебе ведь по гроб жизни не забуду. Ты узнаешь, как тетя Галя умеет добро помнить…
Тетя Галя наступала, а я медленно пятился назад и думал, что уж лучше бы она меня побила. Не дай Бог никому такого врага, как тетя Галя, а такого друга и подавно.
— У вас ведь все вчера получилось бы, — продолжала тараторить тетя Галя. — Вы немного неправильно все организовали. Во-первых, надо было чуть пораньше. Кто же ночами-то ходит свататься. Во-вторых, надо было трезвыми идти! Или накатить для храбрости по соточке. Но не напиваться же. Это вообще даже неприлично. Отцу и матери надо дарить подарки, а невесте — букет. Но ты даже не думай об этом, я все на себя возьму. И цветы куплю, и подарки, и обо всем заранее со Светой договорюсь. Ты только Лешку моего уговори. Больше от тебя ничего не требуется.
— Теть Галь, вы сами-то понимаете, о чем вы меня просите! Вы что, своего Лешку не знаете? Вы сами неужели верите, что можно «уговорить Лешку»? Это все равно, что на луну запрыгнуть.
— Вчера же уговорил!
— Да не уговаривал я его вчера. Я предложил, а он согласился. Пьяные были, куражу захотелось.
— Ты все равно не отказывайся, не попробовав. А вдруг!
Я пообещал тете Гале попробовать и свое обещание перед ней сдержал. Я предложил через несколько дней Лехе повторить сватовство, но он отказался, хотя ему очень понравилось. Мы не раз вспоминали это забавное мероприятие и каждый раз смеялись до слез, пересказывая друзьям подробности этого события.
Леха вскоре встретил девушку Иру, с которой у него завязался бурный роман. Несмотря на активное сопротивление мамы, которая не хотела даже слышать о других девушках, кроме Леночки, они сошлись и нарожали троих ребятишек. Леха стал очень хорошим отцом. Когда мы виделись с ним последний раз, у него была только одна дочка. Он ничуть не изменился со школы. Войдя в квартиру, он включил паяльник, потом поставил на плиту борщ, сваренный уже его женой Ирой, раздел дочку, налил в таз воды, посадил ребенка, высыпал в таз кучу игрушек, помешал борщ, пару раз ткнул куда-то паяльником… И все это время говорил, говорил и говорил обо всем, что я должен был, по его мнению, знать.
Вы прочли рассказ из цикла "Бог любит Дениску"
Это сборник автобиографических произведений невеликого русского писателя. Прочесть другие рассказы из этого цикла можно, кликнув по хештегу #бог любит дениску
