Посещение Петербурга для человека, интересующегося оперным театром, это в первую очередь – посещение Мариинки. Ваш покорный слуга в этом случае не исключение: каждый раз, когда судьба забрасывает меня в северную столицу, еще в Москве я первым делом посещаю сайт первенствующей в России оперной труппы и изучаю афишу отведенных мне дней в предвкушении «встречи с прекрасным». Новый 2009 год неожиданно начался для меня именно с визита в Питер, где на мою долю выпало сразу две оперы Римского-Корсакова: «Сказка о царе Салтане» и «Ночь перед Рождеством».
«Выбор судьбы» весьма интересен. Во-первых, только что завершился юбилейный для композитора 2008 год, год столетия со дня смерти, отмеченный значительным количеством постановок его произведений у нас в стране и за рубежом. Не забудем, что Валерий Гергиев не раз подчеркивал свою привязанность к творчеству самого плодовитого из кучкистов, следствием чего стало наличие в репертуаре сегодняшней Мариинки целых семи опусов композитора. Закономерный вывод: где, как не в «доме Римского-Корсакова» (как нередко называют Мариинку) послушать и оценить оперное творчество композитора? Во-вторых, 2009-й – год 200-летия Гоголя, чья «диканьская сага» положена в основу двух опер Римского-Корсакова, в том числе и «Ночи перед Рождеством». В-третьих, была возможность сравнения двух спектаклей по нескольким параметрам: рядовой, четвертый год фигурирующий в репертуаре театра «Салтан» и премьерная, только что «испеченная» (первый показ прошел 31 декабря) «Ночь»; два молодых дирижера, совершенно мне незнакомых (мариинскую продукцию в Москве как правило представляет сам худрук); наконец, хорошо знакомая мне акустика исторической императорской сцены и акустические возможности новёхонького концертного зала (так называемая «Мариинка-3»), устроенного в пяти минутах ходьбы от старого здания в помещении сгоревших несколько лет назад декорационных мастерских театра.
«Салтан» вновь появился в репертуаре Мариинки не так давно – в 2005 году. По сложившейся в российских театрах традиции сказки Римского-Корсакова ставят преимущественно как детские утренники, совершенно игнорируя совсем недетские подтексты и смыслы, заложенные в произведения автором. Для «Салтана» такой подход наименее болезнен, поскольку это, скажем так, последняя добрая, светлая сказка композитора, где сарказм, гротеск и сатира еще далеки от революционного уровня «Кащея бессмертного» или «Золотого петушка». Для создания красочного спектакля был приглашен специалист: Александр Петров, главный режиссер питерского детского музыкального театра «Зазеркалье». В содружестве со сценографом Владимиром Фирером ему вполне удалось воссоздать на сцене мир русской сказки. За основу были взяты эскизы Ивана Билибина начала прошлого века, однако прямых цитат не так уж много, работа художника вполне самостоятельна. Картинка действительно впечатляет: словно открываешь подаренную к новогодним праздникам только что из типографии свеженькую книжку с ярко иллюстрированными сказками Пушкина. Все разноцветно и «всамделишно»: и оформленное в московском стиле царство самого Салтана, и город Леденец, в облике которого очевидны мотивы домонгольской Руси. Мизансцены всячески подчеркивают сказочность, условность происходящего – перед вами не живые герои, а именно персонажи сказки, маски, олицетворяющие доброе или злое начало, всесилие чародейства или покорность судьбе обыкновенного, простого человека. Если абстрагироваться от музыкального материала, то вполне можно ощутить этот спектакль, как сделанный на хорошем уровне и выведенный на академическую сцену, но все же балаганный, вертепный в своей основе, в котором иллюстративное начало – главное. Очевидны и некоторые изъяны такого подхода, сказывающиеся не только в отношении подтекстов и иносказания, но и собственно элементов сказки. При всей «сказочности» происходящего совершенно нет ощущения чуда в знаменитых пушкинских чудесах. Формально все на месте – вот хрустальный дом с белкой, вот богатыри, выходящие из моря, а вот и волшебная птица лебедь. Но у постановщиков не хватает выдумки (а иногда и вкуса), чтобы заложить в метаморфозы какую-то «изюминку» (как то сделано, например, Александром Тителем в спектакле театра Станиславского и Немировича-Данченко), поэтому белка оказывается всего лишь подсвеченным целлулоидным истуканом, морские богатыри – обернутыми фольгой тубусами, напоминающими малоэстетичные водосточные трубы, а лебединое оперение существует отдельно от царевны-чародейки – огромные белые опахала носят за ней шесть артистов миманса.
Музыкальный уровень спектакля подтвердил известную истину, что, во-первых, рядовые показы в отечественных театрах – не самый лучший подарок судьбы для меломанского уха, во-вторых, что без «хозяина» (т. е. Гергиева) постановки быстро зарастают сорняками. Туган Сохиев ведет оперу бойко, с напором, а симфоническая картина «Три чуда» сыграна даже хорошо, но в целом и огрехов в оркестровой игре предостаточно, традиционно слабые места – соло струнных и духовых. Не впечатлил хор: громко, конечно, но не слаженно, нет баланса между партиями, нередки расхождения с оркестром. Вокально состоятельными оказываются преимущественно второстепенные персонажи. Это Василий Горшков (Старый дед), чей мощный тенор и отличная дикция позволяют прочувствовать весь лукавый юмор его персонажа. Это Александр Никитин (Гонец), продемонстрировавший красивый тембр и прекрасный, свободный, давно мною не слышанный у баритонов полноценный верхний регистр. Это Тимур Абдикеев (Скоморох), являвший прекрасную пару в диалоге с Дедом-Горшковым. Похуже дела обстоят у дам. Совершенно не получились образы Ткачихи (Варвара Соловьева), Поварихи (Ирина Васильева) и Бабарихи (Людмила Канунникова) именно по причине вокальных изъянов у исполнительниц. Екатерина Соловьева (Милитриса) обладает весьма скромными вокальными данными, голос достаточно ординарен, однако культура владения им приятно удивляет, певица умело пользуется отпущенным ей арсеналом средств, кроме того, у нее превосходная дикция, позволяющая донести смысл ее монологов и реплик до слушателя. Людмила Дудинова (Царевна-Лебедь) пела в целом ярко и интересно, но местами слегка детонировала. Абсолютно провальными получились центральные мужские партии: молодого Вадима Кравца (Салтан) и именитого Даниила Штоду (Гвидон) попросту не слышно на протяжении большей части оперы – тусклые, неполетные голоса не дают возможности полноценно озвучить зал, поэтому говорить о чем-то еще в их исполнении не приходится.
Премьерная «Ночь перед Рождеством», поставленная под самый Новый год, по большинству параметров выгодно отличалась от рядового «Салтана». Хотя условия концертного зала не позволяли сделать полноценный театральный вариант и в этом спектакле вы не найдете «изб в натуральную величину», однако, по сути, данное решение также сплошь иллюстративно. Постановщики (режиссер Ольга Маликова, художники Ксения Киселева и Варвара Егорова) и не скрывали своих целей – сделать постановку максимально демократичной, рассчитанной на самую широкую аудиторию. Сцена затянута бело-голубыми полотнищами, говорящими о декабрьских морозах, небольшие, меньше человеческого роста хатки стоят укутанные снежным покровом, люминисцентные звезды и месяц спускаются с колосников – так выглядит большая часть картин новой постановки. Важную роль играет беленая печь, которую периодически выкатывают на сцену – за ней Солоха прячет мешки со своими кавалерами, на ней Пацюк уписывает самозапрыгивающие в рот галушки, на ней же, превратившейся на время в причудливый лайнер, нечистая сила пытается помешать Вакуле достичь Петербурга. Кстати, Петербург так и не появляется в этой постановке. Визит к царице режиссер рисует как рождественское представление, разыгранное парубками и дивчинами в самой Диканьке, и местная любвеобильная Екатерина, появляющаяся изнутри огромной снежной бабы с самоваром на голове, выглядит, что родная сестра Солохи, только наряды побогаче. Герои в традиционных малороссийских одеждах – парубки в шальварах, дивчины с венками на головах и лентами в косах. Все в этом действе узнаваемо, все так или почти так, как вы себе представляли диканьские приключения по книжкам или старым фильмам. Иллюстративные спектакли разговаривают со зрителем напрямую и оттого часто более глубинная подкладка, которая обязательно есть в каждом талантливом произведении, ускользает от него. Однако выдумка, умеренная (в рамках либретто), но не бедная фантазия режиссера способны сделать и иллюстративный спектакль ярким и запоминающимся. Таков и спектакль Ольги Маликовой – он не шокирует, не выворачивает наизнанку ваше сознание, но он приносит вам массу маленьких радостей, которые в целом складываются в радужную картину прикосновения к чему-то замечательному и оставляют у вас в душе ощущения праздника. Согласитесь, не так уж и мало по нынешним временам.
Не люблю хвалебных реляций, но и кривить душой не люблю, поэтому скажу прямо – музыкальная сторона спектакля была на очень хорошем уровне. И если к оркестру под управлением Михаила Татарникова придраться все же есть за что (хотя в целом дирижер ведет оперу уверенно, не без драйва), то вокалисты немало порадовали. Из молодежи первой хочется назвать Гелену Гаскарову (Оксана), недавнюю победительницу питерского конкурса имени Римского-Корсакова: красивое лирическое сопрано, владение кантиленой, свободный верх, кроме того, искренность, задушевность исполнения сделали ее центром спектакля не по сюжету, а по праву. Последнее время не приходится слышать ничего хорошего о вокальном уровне Михайловского театра. Но вот приглашенный оттуда на роль Вакулы Михаил Макаров на удивленье радует более чем просто приятным тенором, полнозвучным, крепким, с жирным, масляным звуком. Верхний регистр певца не так хорош, крайние ноты звучат несколько оторвано, но у Вакулы он не основной, а вот середина – действительно, чистое золото. Елена Витман (Солоха) берет больше лицедейством, нежели уж очень привлекательным пением, но в данной игровой, комической роли, это в общем-то допустимо. Превосходен Геннадий Беззубенков (Чуб) – большой, красивый, округлый звук, полная сценическая свобода, настоящий кураж крепкого профессионала. Из актерских работ, безусловно, запомнился дьяк Евгения Акимова – сластолюбивый священнослужитель в своей короткой сцене с Солохой заставляет зрителей смеяться до слез, а Светлана Волкова, обладательница низкого драматического сопрано, оказывается состоятельной в меццовой партии царицы, и несмотря на «малороссийский прикид», властно, хотя и по-матерински управляет происходящим на сцене в своем небольшом эпизоде. В целом хорошо показался хор – не было разнобоя утреннего «Салтана», ощутимо, что материал выучен и хорошо отрепетирован, что дает возможность коллективу не только петь, но еще и быть активным участником действа.
И в заключении пару слов о новом зале. Осанны новому приобретению Гергиева пели уже не раз. Но не сказать об этом невозможно. На фоне того убожества, что акустически представляют собой многие новые московские концертные и театральные площадки (Дом музыки или филиал Большого например), Мариинка-3 кажется настоящим чудом – слышимость идеальная в любой, самой отдаленной части зала вне зависимости, лицом или спиной к вам (а зрительские места идут по всему периметру, в том числе и за сценой) поет солист. Возникает закономерный вопрос: значит это все-таки возможно – построить в наше время приличный зал, где комфортно не только сидеть, но и слушать? Остается только искренне порадоваться за питерских меломанов.
11 января 2009 г., "Новости оперы"