Ей исполнилось восемнадцать. Мать предлагала устроить в булочную или на хлебокомбинат – хорошо, плохо ли, а все-таки при еде. У Марины же кипели большие планы – поступить! Институт культуры! Или хотя бы библиотечный техникум. Повздыхав, мать отнесла в ломбард обручальное кольцо и бабушкины сережки, продала кой-какую рухлядь и отправила захандрившую дочку в Питер. Там тоже, говорят, море.
Сперва Марина слала домой радостные письма. Ей ужасно понравился город, огромная Нева, площади, проспекты, катания по реке и вкусное ленинградское мороженое. В институт она не дотянула, зато в техникум поступила и даже койку в общежитии получила и девочки вокруг были славными и комендантша хорошая и занятия не особенно сложные. К декабрю письма приходить перестали, на запрос телеграммой дали ответ «адресат выбыл». А спустя пару дней Марина вернулась домой, пряча под тесным пальтишком заметный уже живот.
Все оказалось просто – мальчишка на год моложе, красавец курсант-нахимовец в ослепительной форме. Несколько недель встреч, осенние парки, кафешки с кофе из автомата и тающими во рту корзиночками, ключ от комнаты в коммуналке и все, что могут отдать друг другу двое юных влюбленных. Потом курсант перестал выходить на связь, а Марина, поняв, что залетела, схватилась за голову – она и фамилии-то его не знала. Она хотела сделать аборт, но пожилая гинекологиня развела руками – где ж вы, мамочка, раньше были? Теперь только рожать.
Шум по городу прокатился изрядный – нагуляла, без мужа, ишь до чего доучилась! На удивление мать поддержала Марину, хотя могла бы и выгнать вместе с приплодом. Однако усталая женщина приняла дочь и аж помолодела – так хотелось понянчить маленького. В положенный срок на свет появился голосистый крепкий парнишка. Роды прошли легко и совсем не напугали Марину, приданое мать собрала по соседкам, люльку одолжили Горбаткины – у них в кои-то веки не было малыша в семье. Ненадолго заехавший к семье брат встретил сестру как положено из роддома, сунул санитарке пятерку и оставил кубики для племянника. Началась новая жизнь.
Следующее десятилетие стало, пожалуй, самым счастливым для Марины. Она полностью растворилась в сыне, полюбила его со всем пылом нетронутой души. Благо мальчик уродился хороший – лицом и статью в красавца-отца, светлой головой в мать. И на материнскую ласку отвечал улыбчивой нежностью.
До трех лет Марина не стригла его, любуясь золотистыми кудряшками, на последние деньги покупала ему нарядные костюмчики, рубашки-матроски и хорошую обувь, водила в кино и на елку. И на море, конечно на море – сначала на руках, потом за руку… они играли на пляже, загорали, плескались, пугали рыбу и глупых крабов, смеялись напропалую. Убедить сыночка никому ничего не говорить оказалось несложно – мальчуган старался матери не перечить и благодарно откликался на ее любовь. Если же что-то проскальзывало в беседе, Марина застенчиво улыбалась – они, мол, играли в море, слушали ракушку. Хотите тоже послушать?
Со временем она наловчилась следить за горизонтом и спешила домой, едва заметив чужаков. Иногда случалось находить следы кораблекрушений или сражений, пару раз – отбирать у сына подмокшие пистолеты и ржавый нож. Монеты тоже изредка попадались, странной формы и нездешней чеканки, с надписями на неизвестных языках. В ящичке, прикопанном в ближнем гроте хранилось уже около полусотни морских подарков.
Пляж почти не менялся, ржавая лесенка оставалась прочной и все же Марина примечала – грот сделался каменной аркой, острые камни выступили из воды и снова исчезли, серая галька сделалась разноцветной, а потом в одночасье обратилась темным песком. Один год пляж облюбовали толстые тюлени с милыми мордочками, они давались погладить и смешно вякали. Пару раз у горизонта показывались серые туши китов, величественные и безразличные. Как-то на пляж выкинуло дельфиненка, Марина с сыном долго возились, вытаскивая его назад в море.
Однажды к берегу прибило настоящую шлюпку с парой весел. Чинить лодку Марина конечно же не умела, но попыталась – и справилась вдвоем с сыном. В спокойные дни они начали путешествовать, ненадолго и недалеко, но береговая линия стала понемножечку открываться. В горах жили олени с изящными рогами и веселые суетливые свиньи, к приливу, ища спасения от жары явился белый тигр, над сплошным лесом с деревьями, покрытыми розовыми цветами, парил орел. Где-то справа в глубине неизвестной земли таился город с колоколами и пушками. Марина назвала его Сан-Риоль. Где-то слева в устье реки рос другой, опоясанный стенами, прибежище больших кораблей – он стал Кассетом. Марина с сыном возились с картами, сын рисовал моряков и сражения, мечтал о странствиях и не замечал унылой скудости _той_ жизни.
Нельзя сказать, что семья бедствовала. Мать правда уехала на север к брату, нянчить внучек-близняшек, да так и обосновалась под Иркутском. Перед отъездом она пристроила дочку на хлебное место – приемщицей в химчистку. Работа непыльная, любому под силу, денег платят, и от людей кое-что перепадает – чтобы присмотрела за дорогой одежкой или отправила в чистку вне очереди.
Марина неплохо справлялась – не опаздывала, не грубила клиентам, не путалась в записях и почти не брала больничных. Со временем она прижилась в коллективе, привыкли и к ее скромности, и к невзрачной одежде, и к удивительному золотому загару, круглый год покрывающему тело. Мужички, тащившие в химчистку пыльные ковры и парадные пиджаки, пробовали подкатывать, рассчитывая на податливость матери-одиночки – тщетно. Пожилой носатый бухгалтер ухаживал серьезно – ему приглянулась приличная женщина, почему бы и не жениться? Товарки долго шпыняли Марину: серьезный же мужик, что кобенишься, принца ждешь? Марина не отвечала.
Сын взрослел, неплохо учился, не особенно огорчал мать и не спрашивал об отце. С годами он стал несколько отдаляться, но таковы все мальчишки. Марине все время казалось, что она недодает сыну, недостаточно сильно любит его, вынуждает жить в скудости. А такой красавец и талант заслуживает самого лучшего – заграничной куртки, ладных кожаных ботинок, ярких рубашек, новенького сверкающего велосипеда. Позволить себе роскошь Марина конечно же не могла, но деньги копила. И на окончание восьмого класса подарила сыну настоящие польские джинсы и путевку в пионерлагерь на море. Не «Артек» и даже не Крым, но и подле Одессы по слухам не так уж плохо.
Часть 2
Часть 4