1880 год
В этом году, в Миусском округе, саранча посеяла свои семена на землях Лысогорской, Б. Кирсановской, Б. Крепкой, Петровской, Дмитриевской, Мариновской волостей и станицы Новониколаевской. 07 октября 1880 года Миусское земское собрание наметило план борьбы с этим вредителем. К выполнению работ по истреблению саранчи в указанных выше волостях решено было привлекать не только жителей из этих же волостей, но и из смежных с ними: Матвеево-Курганской, Алексеевской, Голодаевской, Агрофеновской, Успенской, Дьяковской и Бобриковской.
Чем ближе к концу девятнадцатого века, тем сильнее набирало обороты пьянство в народе. Правительство, а в особенности церковь, были озабочены таким явлением и принимали посильные меры в борьбе с этим злом.
Об общественных питейных домах.
«Кабак – это деревенский клуб и в то же время биржа. Здесь коротает крестьянин свое досужее время, узнает все новости, заключает различные сделки. Кабатчик, если он сам хозяин заведения, почтенный на селе человек; он покровительственно относится к сотскому и старосте, дружит со старшиной и большой приятель с волостным писарем. Он кум более зажиточных крестьян, покровитель гуляющей молодежи, поощритель вольного промысла залезания в чужие карманы; он почетный гость на свадьбах и похоронах; в церкви он занимает первое место и частенько получает просфору. Словом сказать, кабатчик – человек нужный и сильный. Это банкир, ростовщик и меняла, деревенский финансист с самыми бесцеремонными и беззастенчивыми приемами эксплуатации ближнего.
Без магарыча не только трудно, но, пожалуй, и совершенно невозможно вступить в юридические отношения с русскими людьми. И до такой степени этот магарыч въелся в плоть и кровь нашего крестьянина, что даже непьющий водки, при найме, просит на чай или табак.
В воскресенье и праздничный день питейный дом живет полною жизнью. Сюда приходят за новостями, для заключения сделок, повидаться с приятелем, завязать новое знакомство, перемолвить словечко с сельским старостой или другим нужным человеком. Здесь и старики, юноши, изредка женщины, иногда дети.
Как маг и волшебник стоит кабатчик за своей стойкой и чутким ухом прислушивается к говору многошумной толпы. Он отлично знает свойство русской натуры: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, и умеет пользоваться этим знанием. Он узнает до мельчайших подробностей положение дел каждого местного домохозяина и вполне изучает его нрав и наклонности. Всякое знание есть золото. Шинкарь много знает и не стесняется, при случае, превращать свое знание если не в золото, то в кредитные билеты. Как бес-искуситель, он подставляет ножку не твердому характером мужику. В своем деле мудрый, как змей, он ловко стрижет, бреет, и деньги трудового пота выпускает. В громадном большинстве случаев кабатчики – люди, развращенные до мозга костей. У них спаивание возведено в целую систему, где угодничество и лесть с одной стороны, а с другой – грубость и насилие пускается в ход, смотря по обстоятельствам. У кабатчика и мелочная лавка, где есть свечи, мыло, деготь, табак и другие незатейливые продукты. У него есть свободных две – три сотни рублей, ловко оперируя которыми, он становится скупщиком-монополистом села, в котором имеет кабак. И ведь что хуже всего: иногда кабатчика ругают и лезут к нему; в другой раз все считают его чем-то вроде отца и благодетеля, помощника в несчастьях, радетеля о благе крестьянского мира».
К концу крепостного права в Российской империи о сельских кабаках закон говорил следующее:
«3) Право на получение питейных заведений, по одному на каждое лицо, для продажи пьяного вина, принадлежит:
а) в помещичьих имениях тем помещикам, кому имения принадлежат, хотя бы по числу имений на одно лицо приходилось и несколько питейных заведений, с тем, однако ж, чтобы объявления о желании торговать вином были поданы ими в определенный срок, т. е. до 29 ноября; в противном же случае, право это представляется всем желающим, и питейные заведения в помещичьем имении, не взятое помещиком, отдается другим желающим, на общем основании».
Было ли подобное заведение в Успенке у А. А. Мартынова и у Е. А. Турчаниновой в тот период – не известно, но скорее «да», чем «нет».
После отмены крепостного права крестьянским обществам дали право самим решать, открывать ли кабак в их селении или нет. Были случаи, что сельский сход принимал решение не допускать открытия кабака, чтобы не распространять пьянство среди односельчан. Но в основном сельский сход разрешал. Владелец кабака, ведь, должен был платить сельскому обществу определенную сумму в год за место, и не малую. Эти деньги шли в нищую казну сельских обществ, что было немаловажно. А желающих порулить кабаком на селе было предостаточно. Сельские общества, поэтому, продавали «право» на открытие кабак – кто больше даст. Это было противозаконно, и эти противозаконные деяния длились десятилетиями. Деньги, полученные от продажи «права», обыкновенно пропивались обществом.
В 1892 году, согласно новому питейному уставу, сельским обществам разрешили официально брать деньги за выдачу разрешения лицам на открытие питейных заведений в зоне их оседлости, но деньги эти должны были поступать в общественные доходы.
В 1894 году, согласно «Списку распределения местностей вне городских поселений Области Войска Донского на разряды по взиманию трактирного сбора», слобода Успенская была отнесена ко второму разряду.
Донским правительством обычно публиковались списки населенных пунктов, в которых «могут быть допущены к открытию (в таком-то году) заведения для раздробительной продажи питей, с указанием числа и рода таких заведений». Успенская волость была представлена в 1899 году в следующем виде: слобода Успенская, поселок Калиновский, на земле Е. Лакиер при слободе Успенской - по одному питейному дому.
Из когорты кабатчиков Успенской волости известны немногие лица. Период их трудовой деятельности выпадает на конец 19-го начало 20-го столетий. Первым из них упоминается Семен Иванович Семенович. В 1899 году он держал питейное заведение в слободе Успенской и не только в ней. Известно, что его питейные заведения были еще в 15 населенных пунктах.
В 1908 году братья Базенер О. и Г. открыли торговлю пивом в слободе Успенской. Продолжали они и в 1909 году. Конечно же, не братья Базенер стояли за прилавком в слободе. Они были птицами слишком высоко полета.
А в 1910 году появляется новый пивной торговец Лангода Никита Иванович. В 1911 к господину Лангоде Н. И. подключился и местный Ялов Андрей Николаевич. Они же упоминаются на пивном поприще и в 1912 году.
На Успенской станции был буфет, а когда он появился – трудно сказать.
В 1902 году им заправлял К. А. Оганесян. Однако дело не ладилось с этим буфетом, уж больно часто он менял своих хозяев. В 1904 году заведение переходит к И. А. Ольхислису. В 1908 году буфетом владеет господин К. Игнатьев, а в 1909 году буфет попал в руки госпожи Свищевой Софьи Семеновны, и владеет она этим буфетом по 1911 год включительно. Дальнейшая судьба буфета неизвестна. Но есть три газетные заметки, которые приводятся ниже.
«С 1-го января этого года (1910 г.) на многих станциях Екатерининской железной дороги воспрещена продажа спиртных напитков. Буфетосодержатели этих станций жалуются на полный упадок торговли, что в свою очередь, вероятно, вызовет закрытие нескольких буфетов, тем более что арендная плата на некоторых лишь станциях понижена и то незначительно».
«С 1-го января (1910 г.) буфетосодержателям железнодорожных станций не высылаются бесплатные билеты для проезда за покупкой провизии и, как говорят, выдача этих билетов будет вовсе прекращена, что не может не отразится на доброкачественности продуктов и их недостачу, особенно на маленьких станциях, где при небольшой торговле покупка билетов является обременительной».
«Начальники и управляющие железными дорогами обязаны, по распоряжению министра путей сообщения, выдавать без замедления окрестным жителям разрешения на производство торговли съестными припасами, как на станциях, так и вблизи их, в полосе отчуждения. До сих пор подобная торговля воспрещалась, что давало громадные барыши содержателям железнодорожных буфетов».
ПРОИСШЕСТВИЯ:
«6 мая, - Миусского округа близ станции «Успенской» Курско-Харьковско-Азовской железной дороги в пруде найден труп утонувшей восьмилетней дочери мещанина города Саратова Екатерины Захаровой».
«28 марта, - Миусского округа, в слободе Успенской, восьмилетняя дочь крестьянина Устинья Вилигурина утонула в речке Крынке».
«4 октября - того же округа в поселке Калиновском Успенской волости двенадцатилетний сын крестьянина названного поселка Семен Дзус по собственной неосторожности задавлен обвалившеюся на него глыбой земли».
1881 год
1 марта 1881 года, в столице, народовольцами был убит император Александр II.
Из слободы Успенской Миусского округа.
(Корреспонденция «Донских Областных Ведомостей»)
«Невыразимо ужасное событие совершилось 1 марта. Горе, горе, великое горе нам грешным. В глубокий наружный траур оделась Русь, а душевный наш траур еще глубже. Лишились мы дорогого, и нежно любимого ОТЦА, незабвенного МОНАРХА – благодетеля нашего. Непрестанно возносит крестьянский люд горячие молитвы об упокоении души ЦАРЯ-ОСВОБОДИТЕЛЯ и молитвы простого народа дойдут к престолу Всевышнего. Марта 22-го при волостном правлении была отслужена панихида по в Бозе почившем ИМПЕРАТОРЕ АЛЕКСАНДРЕ НИКОЛАЕВИЧЕ, а затем молебствие о здравии и благоденствии АВГУСТЕЙШЕГО МОНАРХА нашего АЛЕКСАНДРА АЛЕКСАНДРОВИЧА, супруги его ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ МАРИИ ФЕДОРОВНЫ, НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ НИКОЛАЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА и всего Царствующего дома. Укрепи Господи силы и много скорбящее сердце ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА АЛЕКСАНДРОВИЧА и пошли ему утешение в горе по в Бозе усопшем ИМПЕРАТОРЕ АЛЕКСАНДРЕ НИКОЛАЕВИЧЕ, ЕГО возлюбленном родителе, бывшем при жизни Ангелом-Хранителем России. Крестьянин К. Г.».
В 1881 году, с благословления Высокопреосвещеннейшего Платона, Архиепископа Донского и Новочеркасского, была построена новая каменная Успенская церковь слободы Успенской, с деревянным куполом и такою же колокольней. Располагалась она среди слободы на площади (на месте нынешнего клуба). Ниже следует описание этой церкви, сделанное в 1885 году.
«Храм имеет наружный вид продолговатого креста. Окна в храме в один ярус с железными решетками. Купол на храме один, открытый, а кресты на храме железные и вызолоченные. Кровля железная.
Внутри храм окрашен снизу до окон под мрамор. В храме три входных двери, а само здание церкви крепко.
Внутренняя площадь вместительности храма заключала: квадратных саженей 46, 4 аршина и 170 вершков.
Внутреннее расположение храма крестообразное. Пол деревянный. Храм холодный. Солея возвышена на 6 вершков. Клиросы устроены отдельно. В церкви один предел во Илии Успения Пресвятой Богородицы. Алтарь без разделения. Алтарь в длину 3 сажени 1 аршин, в ширину 3 сажени ¼ аршина. На (не разборчиво) месте на стене устроена икона «Снятие с креста Господа нашего Иисуса Христа». Престол деревянный, на четырех ножках без (не разборчиво). В устройстве жертвенника особенного ничего нет. Иконостас нового устройства с колонами. В иконостасе три яруса. Резьба и рамы золоченные. Общий фон краски иконостаса голубой. Царские двери все резные. Стены церкви выбелены. Церковною утварью церковь снабжена достаточно. Ризница помещена в алтаре.
Колокольня устроена во фронтовой части церкви. Колоколов шесть. Первый колокол весит 48 пудов 10 фунтов; второй колокол весит 27 пудов 17 фунтов; третий колокол весит 4 пуда 3 фунта; 4 колокол весит 2 пуда 25 фунтов; пятый колокол весит 1 пуд 3 фунта; шестой колокол весит 35 фунтов.
Церковно-приходское попечительство было открыто в 1885 году. Попечительство собрало и израсходовало на церковь со времени открытия его 1535 руб. 57 коп.
Попечительство имеет для сбора денег кружку в церкви и производит ежегодно сбор с прихожан хлебом зерновым, который и продает. Деньги, вырученные из церковной кружки и от продажи хлеба, обращаются в пользу церкви. Для приюта и прихода попечительство ничего не делает.
В приходе четыре кладбища. Устроены они:
- одно при слободе Успенской;
- другое при поселке Калиновском;
- третье при поселке Желтоножкином-Гуляевском;
- четвертое при Успенском вокзале Курско-Харьково-Азовской железной дороги.
Кладбища все огорожены.
В начале открытия прихода при церкви был причт: священник, диакон, дьячок и пономарь. В настоящее время состоят при церкви: два священника, диакон и два пономаря.
Никаких других угодий недвижимых от казны и от прихода, дарственных лавок, мельниц и вкладных капиталов не имеется приношение.
Церковных домов для Священноцерковных служителей не имеется.
Прихожан мужского пола 2128, женского пола – 2036, а всего – 4164.
Прихожане довольно религиозны. Особенно чествуемых праздников и дней в приходе сем нет. Общественные молитвословия развиты между прихожанами крестьянами: крестные ходы по полям, служение молебнов.
На постановление иконостаса крестьяне слободы Успенской израсходовали 2200 рублей своих общественных денег.
В умственном отношении прихожане развиты посредственно. Нравственность прихожан хорошая. Особенной общей наклонности к каким-либо порокам у прихожан сей церкви не замечается».
ПРОИСШЕСТВИЯ:
«8 декабря (1881 г.), Миусского округа в поселке Калиновском Успенской волости, пожаром, происшедшим от неизвестной причины, истреблен дом крестьянина Григория Заднепровского. Убыток на 100 рублей».
1882 год
Весной 1882 года сеять начали даже 16 февраля, а 24 февраля полевые работы велись повсеместно.
19 июля 1881 года состоялся Успенский сельский сход, на котором волостной старшина Иван Чернявский просил общество освободить его от старшинской должности по домашним обстоятельствам. Сельский сход согласился удовлетворить его просьбу. Дело тянулось долго, и, наконец, 29 июля 1882 года, наказной атаман разрешил уволить Ивана Чернявского от занимаемой им должности и назначить новые выборы.
1883 год
Летом 1883 года был объявлен «Высочайший Манифест» по случаю коронования Александра III. Согласно этому манифесту были «прощены» подданным все недоимки по подушной подати, накопившиеся к 1 января 1883 года, а что касается недоимок по выкупным платежам крестьян за землю, то здесь царь поскупился. Исключалась из платежа только та часть недоимок, накопившихся к 1 января 1883 года, которая превышала годовой размер этих сборов, причем уплата этой части, которая подлежала «сложению», если так можно это назвать, должна была производиться ежегодно в размере не менее одной пятой части ее годового размера.
В мае месяце 1883 года началось рассмотрение жалобы Агрипины Кудояровой, крестьянки слободы Успенской, в Областном по крестьянским делам Присутствии на не правильные действия сельского старосты. Суть дела заключалась в следующем: муж крестьянки Кудояровой, Василий Кудояров, был оштрафован на три рубля за оскорбление волостного суда, но поскольку отказался платить штраф, то сельский староста Гниденко, которому поручено было взыскать штраф, описал у Кудояровых плуг и два колеса.
Помаявшись, крестьянин Кудояров пришел с повинной, написал расписку, что уплатит штраф 1 октября, в результате чего получил назад свой плуг и колеса. Но 1 октября платить штраф наотрез отказался, почему сельский староста и изъял у Кудояровых самовар для погашения штрафа. Кудояровы пожаловались мировому судье на понесенные убытки из-за ареста плуга и колес. Мировой судья рассмотрел их жалобу и оставил «оную» без последствий.
Областное по крестьянским делам Присутствие оставило жалобу крестьянки Кудояровой также без последствий.
Но конфликт между сельским правлением и Кудояровыми на этом не закончился. Василий Тарасович Кудояров пишет прошение наказному атаману Области войска Донского.
"Его Сиятельству Наказному Атаману Области Войска Донского.
Крестьянина собственника Области войска Донского
Миусского округа Успенской волости слободы Успенской
Василия Тарасьева Кудояра.
ПРОШЕНИЕ.
Сын мой Кузьма Кудояров находится на военной службе с 1873 года по настоящее время. Во все время его службы я пользовался крестьянским наделом, полагаемым на долю сына моего, за что вносил своевременно платежи, но, кроме этого, с меня с вышеупомянутого по настоящее время брались волостным сельским правлением кроме поземельных денег за сына: сельских 2 рубля 15 копеек, податных 1 рубль 60 копеек, земских и областных по 81 копейка. Всего 4 рубля 56 копеек ежегодно с 1879 года по настоящее время. Мой сын на службе по вине неизвестной мне попал в тюремное заключение, с меня же и по настоящий день кроме поземельных денег за надел, пользующий мною, берутся еще деньги Податные 1 рубль 60 копеек. Другие же платежи с 1879 года с меня прекратили. Считая таковые платежи совершенно неправильными, прошу Ваше Сиятельство обратить на мою покорнейшую просьбу, назначить от Вас уполномоченного лица для расследования этого дела и по расследовании приказать волостному и сельскому правлению возвратить взятые с меня лишние деньги во всем, неподлежащие к платежу, или же эти деньги зачислить в уплату моих долгов, состоящих за податное сословие, и другие, числящиеся за мной недоимки. Лишних денег простирается по настоящее время в размере 32 рубля 40 копеек. О последующей Вашей резолюции прошу Вас объявить мне через уполномоченного от Вас лица, минуя податное правление, так как последнее не считает нужным сообщать пострадавшим и остается при волостном правлении. К сему прошению крестьянин собственник Василий Кудояр и за него, неграмотного, по его просьбе расписался Иван (неразборчиво). 1884 года 17 июня. Слобода Успенская".
Жалоба была рассмотрена Окружным по крестьянским делам Присутствием. Оказалось, что Василий Кудояров за сына своего Кузьму, вовремя нахождения его на службе, до ссылки его в Сибирь, не платил никаких повинностей, исключая выкупные платежи за пользование душевым наделом Кузьмы, «которых, однако, тоже не платил и которые за ним остались в недоимке». Жалоба была признана «не основательною».
Василий Тарасович не успокоился и пишет новую жалобу.
«Его Сиятельству Наказному Атаману Области Войска Донского
Крестьянина Области Войска Донского Миусского Округа
Успенской Волости слободы Успенской Василия Тарасьева Кудояра.
ПРОШЕНИЕ.
В 1882 году в землевладельца, г-на Точаловского, в поселке Калиновском, Области войска Донского, Миусского округа, крестьяне собственники слободы Успенской Иван Ефременко и Алексей Белецкий арендовали землю. Того же года, 15 марта, раздавали выше упомянутые лица арендную землю разным лицам под баштаны на отработок, В том числе мною было взято у них 15 саженей казенной меры под баштаны, за таковую землю я обязался откосить 20 саженей экономической меры, чего они прикажут, что мною и выполнено. На взятой земле я засеял баштан. Завидуя такому обильному урожаю плодов, Иван Ефременко и Алексей Белецкий сошлись в стачку с крестьянином слободы Успенской Василием Гонтаревым отнять у меня из этих 15 саженей часть лучшего баштана в размере 4 саженей: шириною с 110 саженей длиною с одной стороны, с другой же на нет. Видя неправильные действия Ефременко и Белецкого, я, дабы не утратить плодов, принесенных на этой части земли, принадлежащей мне, не дозволял этого насильственного захвата чужой собственности. Тогда оне вошли в стачку с Успенским волостным правлением, и с помощью волостного старшины Ивана Чернявского и судьи Якова Водолаги были отняты у меня часть земли в вышеупомянутом количестве, с принесшими на этой на этом месте обильное количество плодов и отдано Гонтареву. Вместе с тем оштрафовали меня на три рубля серебром за неповиновение добровольной отдачи требуемого количества баштана. Видя неправильный наложенный на меня штраф и захват принадлежащего мне баштана, я таковых денег считал не подлежащим к платежу, не уплатил. После этого за отсутствием моим явился сельский староста Григорий Гнидин и сельский писарь Мышкин с полицейским, пограбили принадлежащий мне плуг с полными приборами и пару колес сняли с тарантаса. Продержав эти вещи 13 суток, мне возвратили эти вещи.
А вместо того, вторично, за отсутствием моим был пограблен от меня самовар, который уже не мне возвращен и передан без ведома моего Гнидиным. В виду таких неправильных действий со стороны старосты Григория Гнидина, волостного старшины Ивана Чернявского и судьи Якова Водолаги принесено ущерба в отнятом баштане, из которого взято шесть сот арбузов большой меры и, коме этого, большое количество выростков, стоимость их по существующим в то время ценам 100 рублей. За продержку плуга 13 суток сделан прогул быками, и это время я бы мог свободно сорать 7 десятин земли и получил бы по 7 рублей за десятину, всего 49 рублей. За продержку колес от тарантаса сделано прогул лошадьми, лишен был выезда на Вакзал, где заработал, по меньшей мере, 2 рубля в сутки, всего 26 руб. И за проданный самовар, который стоил мне 13 рублей 33 копейки. Кроме того, за ведение этого дела 25 рублей, всего на сумму 213 рублей 33 копейки, мною понесенных. По поводу этого я жаловался мировому судье 3-го участка, Миусского округа, г-ну Машлыкину, который вызвав свидетелей, допросив таковых, после чего не решив этого дела, возвратился обратно, объяснив, чтобы я подал прошение в крестьянское Присутствие, что мною и было сделано. Но волостное правление Успенское скрыло от меня решение крестьянского Присутствия, за что мною было обжаловано Областное правление, но не получив никакого от туда решения о причинах мне неизвестных.
При грабеже от меня Баштана, были свидетели крестьяне слободы Успенской Корней Ковалев и Лаврентий Блинников. При грабеже вышеупомянутых вещей свидетели были: крестьянка Мария Велигурина и крестьянин Ефрем Савенко, а потому покорнейше прошу: так как я кругом обижен властями Успенской волости, назначить расследование по поводу этого дела на удовлетворение моих убытков через уполномоченного по этому поводу от Вас чиновника.
К сему прошению Крестьянин Собственник Василий Кудояр, а за него, неграмотного, по его просьбе расписался Николай (фамилия неразборчиво)».
По жалобам Василия Тарасовича Кудоярова никакого решения принято не было и на этот раз. Дело было прекращено. Последний документ в этом деле датирован 10 июля 1884 года.
В случае с Василием Кудояровым все выглядит как-то уж очень грустно. Что там правда, а что ложь – теперь уже не разобрать. Сельская власть прижала Василия.
Ответственность за ежегодные платежи несло все сельское общество. Общество должно было внести ежегодно определенную сумму. С неплательщиками из своей среды общество разбиралось само. Для этого применялись разные меры воздействия на неплательщиков, но в большинстве случаев наказание сводилось к следующему:
- лишение половины земельного надела в пользу сельского общества,
- арест и продажа с аукциона имущества злостного неплательщика; в этом случае, обычно, описывалось имущество, которое не являлось жизненно важным, к примеру, орудия труда не описывались.
- прощение долгов, которое применялось к крайне бедным селянам.
Общество могло простить долги должникам, но платить-то их государству обществу все равно приходилось. Еще в 1872 году крестьянские общества на сходах высказывались за введение общественных запашек, и многие из них осуществили эту меру. Те крестьянские общества, вблизи наделов которых находились помещичьи земли, арендовали эти земли под общественные запашки, а те общества, которые не имели вблизи своих наделов частных земель, производили запашки на своих надельных землях. Производство работ происходило под надзором сельских старост, а съемка хлеба, молотьба и засыпка в хлебные амбары – под надзором выборных должностных лиц от сельских обществ. Выручаемыми за проданный хлеб деньгами сельские общества погашали по частям недоимки, лежавшие на них. Как поступало с неплательщиками сельское общество слободы Успенской мне не известно, но волостной суд был оскорблен Кудояровым как раз при «грабеже от» него «баштана».
С другой стороны могло быть и превышение власти со стороны сельского правления. Ниже будет описано состояние крестьянского самоуправления.
В июне-июле 1883 года велось дело об отстранении Успенского волостного старшины, крестьянина Алексея Усатова, от должности, за совершенное им преступление, предусмотренное статьей 341 Уложения о наказаниях. По этой статье виновный наказывался за превышение власти или в противозаконном бездействии. Волостной старшина был отстранен, дело было передано судебному следователю 2-го Миусского округа и были назначены новые выборы волостного старшины. Что он натворил, связано ли это с делом Василия Кудояров – в документах не указано, только общие фразы.
1885 год
В 1880 году началось дело об окончательном выкупе земли крестьянами слободы Успенской Кириллом Козаченковым, Иваном Усатовым и Иваном Чернышевым. Дело тянулось долго. Наконец, 20 ноября 1885 года, Донская Казенная Палата сообщила, что выше поименованные лица исключены из числа плательщиков ежегодных выкупных платежей. Кирилл Козаченко и Алексей Усатов выкупили 4 надела земли со второй половины 1884 года: первый три надела, а второй один надел. Иван Усатов и Кузьма Чернышев выкупили три надела с 1-й половины 1885 года: первый один надел, второй два надела. Крестьянам сообщили радостную новость лишь 26 декабря 1885 года.
1888 год
В 1888 г. к Области Войска Донского были присоединены Таганрогское градоначальство с городом Таганрогом, а также Ростовский уезд с городами Ростов-на-Дону, Нахичевань, посадом Азов и местечком Ейское укрепление,
Присоединение нижнедонских городов вызвало новую административную реорганизацию Области войска Донского. Миусский округ был ликвидирован, его земли и часть земель Черкасского округа отошли к двум новым округам: Таганрогскому и Ростовскому. С этого времени Область включала следующие округа:
Казачьи:
1) Черкасский,
2) 1-й Донской,
3) 2-й Донской,
4) Донецкий,
5) Сальский,
6) Усть-Медведицкий,
7) Хоперский;
И гражданские:
8) Ростовский
9) Таганрогский.
«Войсковой наказной атаман войска Донского представил Военному министру приговоры Новониколаевского станичного и 15 сельских обществ Таганрогского округа Области войска Донского, поименованные в прилагаемом при сем списке, с выражением верноподданнических чувств по случаю чудесного спасения Его Императорского Величества, Ея Императорского величества и Августейших детей от угрожавшей 17-го октября 1888 года опасности». По случаю спасения императора крестьяне слободы Успенки решили «учредить народную приходскую школу, с наименованием ее Александровской, и приобрести икону св. князя Александра Невского на общественные средства».
1890 год
Зимой этого года, в январе, «в Таганрогском округе появилось особенно много волков. На днях было два следующих случая нападения волков на людей. На конторщика Снежнинских рудников Мандзавино, ехавшего из Успенки в поселок Калиновый, вышло 12 волков, от которых, впрочем, он успел отбиться и ускакать невредимым».
«29 января, в Успенской экономии Е. М. Лакиер, в верстах 60-ти от Таганрога, совершено ужасное преступление. Губ. секр. И. М. Григорьев, живущий в центральном хуторе этой экономии, Калиновом, в должности приказчика, в 3 часа ночи постучался в окна квартиры ключника и приказчика в том же хуторе и объявил им, что он убил свою кухарку, крестьянку деревни Калиновчик, Марию Бережную, 30 лет, и просил отправить его в слободу Голодаевку к полицейским властям. Встревоженные, они пошли за ним в его квартиру, и глазам их представилась потрясающая картина. Убитая лежала распростертой на полу на постели с рассеченной в трех местах головой. Убийца нанес несчастной во время сна три смертельные раны в правую сторону головы, причем рассечено ухо и захвачена часть щеки. Две другие раны приводят в ужас своими размерами, большая из них в 2 ½ вершка. При обмывании раны врачом во время следствия, найдены в ней три кости от черепа, и стал виден мозг. Подушка и часть постели залиты кровью. Орудие преступления найдено тут же. Несчастная жертва преступления проявляла еще признаки жизни до 31 января. У Григорьева есть жена и дети, убитая также женщина замужняя, но оба жили отдельно от семей. Мотивами преступления, как подозревают, служила ревность убийцы к одному парню».
Летом 1890 года Областное по крестьянским делам присутствие начало проверку окружных присутствий. Таганрогское окружное присутствие и волостные правления этого округа проверялись в течение трех месяцев – с июня по сентябрь. Работа Таганрогского по крестьянским делам присутствия оказалась в самом неудовлетворительном состоянии, т. е. в «безобразном». Орган, который должен вести надзор за крестьянским самоуправлением, помогать крестьянам в решении насущных жизненных вопросов, разбирать их споры и жалобы, работал спустя рукава. На полках пылились нерешенные жалобы, 1500 дел, с 1887 года и последующих лет, «сложенных в кучу, как попало, без описей и даже оберток». Как результат такой деятельности присутствия «одни сельские общества упускают очень выгодные для населения работы, которые исполняет пришлый элемент, другие вступают в убыточные для них сделки по отдаче в аренду разных статей, третьи лишились, купленной, с помощью крестьянского банка, земли, четвертые допустили недоимки до огромных размеров, и, наконец, отдельные крестьянские личности потеряли всякую веру в справедливость и скорость дарованного им сословного суда и сословной расправы, а неурожаи и кабак дополнили неприглядную картину жизни этого населения».
По результатам ревизии волостных правлений Успенская волость упоминалась единожды: по недоимкам она попала в шестую группу волостей, недоимки которых колебались от 1000 рублей до 3000 тысяч.
Было также отмечено, что в Успенской волости, «за весьма ничтожными исключениями, все земли, отведенные в 1861 году в надел крестьянам, худшие по качеству сравнительно с другими, оставшимися в распоряжении помещика». Больше же, ничего хорошего и ничего плохого об Успенской волости не говорилось. Да и вообще не упоминалась.
1891 год
10 января «На Курско-Харьковско-Азовской железной дороге, между станциями Харцызской и Матвеевым-Курганом, образовались сильные снежные заносы, вследствие которых прекращено было сообщение. Последний пассажирский поезд прошел 6 января…. Над расчисткой пути работает более 2000 человек, но путь снова быстро заметается снегом».
13 января. «По Курско-Харьковско-Азовской железной дороге нет сообщения от станции Харцызской до Ростова-на-Дону. Сообщение от Харцызска до Таганрога прекратилось 8 января; под снегом стоят три поезда…».
24 января. «По Курско-Харьковско-Азовской железной дороге, за Таганрогом, лежит такая масса снега, что в одном месте телеграфные столбы совершенно заметены и снег выше проволок еще на 2 аршина. В другом месте снег доходит примерно до 25 аршин. Во время расчистки пути на этой дороге, неделю тому назад, несколько человек рабочих было занесено снегом, вынужденные холодом спрятаться в сугроб. Они были отрыты и оказались живы».
К 29 январю расчистка снежных заносов продолжалась. На участке Таганрог – Харцызск она была уже почти закончена. «Желающих заработать на расчистке было достаточно. Но 23 и 24 января невозможно было нанять ни одного человека. «Вожаки (рабочих) предъявили требование по 2 рубля в день на человека, а предлагалось им 60 копеек. Но вот последовало распоряжение господина войскового наказного атамана, чтобы немедленно окружная полиция уладила разногласия и путь был бы расчищен в самое короткое время. Окружной начальник договорился с начальством местных войск о размере поденной платы за работы в один рубль, и до 150 нижних чинов были высланы на расчистку пути. Тогда крестьяне ближайших селений убедились, что 1 рубль вполне достаточная плата и явились на работы сами в громадном числе, так что 24 января на всех заносах работали до 9000 человек. Такса за работы теперь установлена: взрослому – 1 рубль, женщине и парню – по 50 копеек. За лошадь и сани плата добавляется. Та же цена и за ночные работы».
07 февраля. «Вот уже две недели, как несколько тысяч лопат днем и ночью борются со снегом, нанесенным по полотну Курско-Харьковско-Азовской железной дороги и достигающим несколько сажень высоты. Рабочие как будто нарочно медлят, силясь продлить рад хорошо оплачиваемых дней.… Старый и малый, бабы и подростки – все бросились к железнодорожному Молоху на заманчивый заработок…. Дело уже дошло до того, что прислуга и та разбегается, разнося и господ, и жалование, и харчи их….
Нечего уже говорить о несчастных пассажирах, имевших горе доехать в эту погоду до станции Успенской, и возымевших отчаянное намерение продолжить путь на извозчиках до Таганрога. Сугробы, постоянные перепрягивания саней, с львиной долей добычи лопате мужика, опять-таки спешившей на помощь, ночлеги, где Бог пошлет, и т. д.».
Такие страшные снежные заносы наблюдались на Курско-Харьковско-Азовской железной дороге и в 1871 году, затем в 1888 году. Железная дорога была открыта всем ветрам, не было тогда вдоль дороги лесонасаждения. Да, и зимы были, не те, что ныне. 1-го февраля 1891 года Курско-Харьковское-Азовская железная дорога перешла из частных рук в казну.
По результатам ревизии волостей Таганрогского округа летом и осенью 1890 года Войсковой Наказной Атаман объявил благодарность волостному старшине Успенской волости Андриану Ткаченко «за успешные действия его по взысканию денежных с крестьян повинностей, порядок и хорошее состояние волостного и сельского управления, а также за усердие при исполнении своих обязанностей и хорошее поведение». Такой же награды удостоился и писарь Успенской волости, отставной барабанщик Алексей Азьмин.
В течение 16 и 17 декабря 1891 года при Матвеево-Курганском волостном правлении производилась продажа с публичного торга «движимого имущества», принадлежащее крестьянам Успенской волости. Имущество это было описано за неплатеж Успенским обществом недоимок (выкупных платежей и других сборов) всего на сумму 8010 рублей 68 копеек. Описанное имущество заключалось в рогатом скоте, овцах, лошадях и зерновом хлебе.
1892 год
18 февраля Таганрогским окружным начальником совместно с участковыми заседателями был разработан план борьбы с сусликами в этом году. По этому плану на общественных землях суслики должны быть истреблены сельскими обществами, а на землях частных владельцев, опять же, сельскими обществами, но с помощью землевладельцев, причем за отказ землевладельца «оказывать обществу активной помощи», он мог быть привлечен к принудительным мерам. В чем заключался смысл этой «активной помощи» не говорится в статье.
В начале марта Таганрогское окружное полицейское управление обозначило пункты приема хлебных пожертвований в пользу голодающих губерний на железной дороге. В число этих пунктов вошла и Успенская станция.
Крестьянское самоуправление.
В 1892 году в правительственных сферах начали обсуждаться и разрабатываться проекты улучшения крестьянского самоуправления. С 1861 года и по 1892 год крестьянское самоуправление медленно и уверено деградировало и приобрело уродливые формы.
«Сельские волостные сходы представляют образец беспорядка, отсутствия законности и справедливости. Весьма часто дела разрешаются, так или иначе, не в видах интересов населения, а за водку. Голос порядочных людей на сходе, являющихся в меньшинстве, заглушается необузданною толпою людей, всегда жаждущих выпить. Разные подряды на счет мирских сумм отдаются за высокую сумму тому, кто более поставит вина. Дела разрешаются не большинством голосов, а несколькими горланистыми вожаками. На сходах бывают нередко даже случаи явного нарушения прав отдельных членов общества в угоду лицам посторонним, и основания круговой поруки часто подрываются частыми отступлениями».
«Обсуждение дела на сходе производится малоразвитою толпою, которая очень часто должна быть сгоняема на сходку понудительными мерами и которая, трактуя о делах, или шумит, не вынося определенного решения, или насильно подчиняется первому мнению, идущему от лица, по ее мнению, компетентного, - лишь бы оно избавило от скучной обязанности быть на сходе и дало возможность скорее заняться нетерпящими отлагательства собственными делами. И это еще в лучшем случае: не редко бывает, что когда сходки собрать нельзя, а между тем приговор требуется настоятельно, то писарь, по написанию приговора, подписывает всех неграмотных, часто мертвых, и находящихся в отлучке, выбирая имена их и фамилии из ревизских сказок, а грамотные приглашаются к подписи впоследствии».
«Должность волостного старшины и сельского старосты до того фальшива и тяжела, что порядочные крестьяне всеми средствами ее избегают и она выпадает на долю совершенно неспособных и недостойных людей». «Но помимо этой тяжести и фальши, которые гнетут выборное должностное лицо в течение всей службы, лицо это, в случае каких-либо недосмотров и промахов, подвергается нравственным унижениям арестами и высидками в кордегардиях и даже, в случае невольных и непредвиденных недочетов общественных и земских сумм, ответствуют своим имуществом. А таких недосмотров, промахов и недочетов выборное лицо может ожидать каждую минуту, так как они могут произойти или по его собственному недоумению, или неопытности в многосложном деле, или по поводу темной безнравственной личности писаря, обыкновенно царящему над выборными лицами деревни. Естественно, что ни один порядочный и добросовестный хозяин не захочет взять на себя этот тяжелый, фальшивый и ответственный крест власти. Побывайте на январских выборах в деревне и посмотрите, какие сцены там происходят, если подаются голоса за избрание честного и порядочного хозяина. Чуть ни с пеной у рта, чуть ни с кулаками набрасывается несчастный на своих избирателей, подающих за него голос: он кричит, вопит, просит, молит, угрожает и, только истощивши все средства и видя их бессилие, преклоняется пред неумолимым роком и принимает на себя неизбежный крест власти. Посмотрите на этого несчастного избранного. Это страдалец, влекомый «в жупел огненный», «иде же плач и скрежет зубов».
«Как производились выборы старшины в Троицком селе. Не откажите огласить всем, хотя сколько-нибудь интересующимся, как выбирают крестьяне из своей среды начальников и пусть они себе представят, как до сих пор царствует мрак невежества в нашем немалом и небедном селе.
К вопросу о выборах волостного старшины собирался сход уже три раза раньше в числе 702 человек и так как укреплялись они неправильными приговорами, то, конечно, не были утверждены Таганрогским окружным по крестьянским делам Присутствием. Но не буду говорить уж слишком подробно о прошлых трех сходах, так как это слишком длинная история и будет утомительна для благосклонных читателей, а прямо приступаю к более важным сценам этих сходов, а также и 4-го состоявшегося 3-го января сего года.
Представьте себе, читатели, нашу сельскую школу, в которой собрались крестьяне для выбора старшины. С 11 часов утра делают подготовку – и какую же? В это время по всем уголкам, а также и посреди школы, чуть ли не все крестьяне играют в карты: фильки, мухи, дурака и так далее, и из 702 крестьян, только 15 человек занялись правильной подготовкой выборов. И вот один из них рече:
- А кого ж мы будэм выбырать старшиною, якшо мы це для того сюды прышлы?
- А отого (имя и фамилия). – И получает возражение.
- Пхи-и-и – того… вин же дурак.
- Ну, так шож шо дурак, зато вин богатый…
- А кого ж ты думаешь?
- Та отого (фамилия).
- Так вин же нэдавно ужэ був у нас одным из началныков и обибрав нашэ
волостнэ правление так, шо й до сых пор мы ны прыйдым у память…
- Ну, так шож шо обибрав, за тэ вин чоловик гарный, чорнявый и пузатый – одным
словом, лычэ йому буть старшыною…
- Ни, цэ вы, хлопци, ны так выбыраетэ…
- А як?
- Та давайтэ назначым сыби старщиною отого (фамилия).
Голоса:
- Кого? Отого рябого шоб вин нашэ волостнэ правление запаганыв…
- Ну, мы, хлопци, из толку збылысь. Назначыты отого (фамилия). Вин чоловик умный и повэдэ нам дило гарно…
Голоса:
- Назначтэ! Назначыш його, та й будэш тоди пэрэд ным, як пэрэд Богом, шапку знимать, та щэ в правление як зайдэ, прыйдыця на ногы пыдниматься…
- Пхи-и-и пыдниматься…
- Чого ты пхыкаеш? Ты знаеш шо вин и зараз из своимы ордырамы, та заслугамы позагонэ нас усых у «казамэту», а то щэ як назначтэ його старшиною, так вин…
Этот шумный разговор прерывается приходом временно исполняющего должность помощника волостного старшины Ф. С. Скоробагатого, который становится на стул и обращается к крестьянам.
- Господа, цытты, цытты! Та замовчить!
Сход немного притихает и слушает.
- Господа, у нас нывпорядки туты. Зробылы прыговор, а вин мини кажыця ныправылный.
Голоса:
- Кого?
- Та старшыну…
Поднимается шум, гам среди которого ничего нельзя было понять. В самый разгар его старый «начальник» (Скоробагатый) сказал:
- Ну, баллотируйтэ, я удаляюсь! – Крестьяне бросают шары. Слышатся возгласы: «Ой, Господы, та бросайтэ ужэ скорий на кого попало, шоб хоть бы мы утут за четвертым разом от оции проклятои, вонючои махоркы ны подушылысь». Окончили бросать шары. Блюститель за шарами смеется: «Ха-ха-ха»!
- А чого ты там смееся?
- Та як жэ ны смияця, як тут попав качан из-пид кукурузы….
По проверке шаров расходятся с возгласами: «Ага, оцэж воно и в думках, мабуть, так робыця, як оцэ у нас, шо ий Богу, ничого ны розбэрэш».
И вот, более двух недель идет подпись упомянутого приговора, который и будет впоследствии так же представлен опять на утверждение.
Крестьянин».
Село Троицкое находилось и находится по сей день под Таганрогом. Как было в Успенской слободе, трудно сказать, не имея ничего достоверного под рукой.
В феврале последовало первое изменение в крестьянском самоуправлении. Это распоряжение о приводе к присяге волостных судей, избираемых на новые сроки, «на верность службы». В течение 30 лет они были «бесприсяжные».
В мае столичные газеты писали, что в высших правительственных сферах разрабатывается нормальное положение о волостных писарях. На должности писаря должны были назначаться лица нравственно благонадежные «с известным образовательным цензом». Кроме этого предполагалось изменить «правила о волостном суде, долженствующие заменить временные правила 12-го июля 1889 года».
В августе появляются слухи о намерении членов местных крестьянских Присутствий возбудить вопрос об установлении нормальных жалований для лиц волостного и сельского правлений. А также обратить особое внимание на счетоводство при этих управлениях, для чего планировалось привлечь на постоянное содержание лиц, вполне знакомых со счетоводством. Предполагалось, что земские начальники будут представлять губернаторам «вполне трезвых и благонадежных лиц» для утверждения на должности волостных старшин.
В сентябре вводилась новая должность сельских стражников взамен существовавших сотских и десятских. Стражники должны были избираться из лиц, «неопороченных по суду или общественному приговору, а также не состоящих под судом или следствием, грамотных и имеющих не менее 25 лет от роду». Предпочтение отдавалось лицам, «служившим в войсках и обязательно принадлежащим к составу волости». До Области войска Донского это нововведение дойдет только лишь в 1912 году.
В ноябре месяце добрались и до сельских сходов. Министерство Внутренних Дел «нашло необходимым лишить права участия в сходах людей, уличенных в воровстве, пьянстве, неоднократном буйстве, оскорблении должностных лиц, замеченных вообще в предосудительном поведении и являющихся систематически неаккуратными плательщиками податей».
Эпидемия холеры.
В 1892 году в конце июня в Области Войска Донского в первый раз появилась азиатская холера, а прекратилась она в конце октября. Особенно сильно холера проявлялась в июле – сентябре. Число заболевших в Таганрогском округе достигало 4627 человек, из них умерло 1751.
Во время эпидемии холеры начальством были разосланы правила санитарии по волостям. Эти правила были раскритикованы газетой «Приазовский край». Текст заметки приводится полностью ниже. Посмотрим на уровень санитарии в сельской местности и в умах ее обитателей.
«И так, составитель предполагает, что только общественные сортиры представляют санитарную аномалию деревни, во всем же остальном деревня самое здоровейшее «благорастворение воздухом». Очевидно, что составитель правил совершенно не знает деревни и ее жизни. Чтобы не быть голословным, проанализируем, хотя бы вкратце, это «благорастворение». Хлева или загоны для скота, имеющиеся в каждом дворе деревни, чистятся только раз в год: в апреле месяце, когда режется или лепится кизяк. Остальные же 11 месяцев навоз толстым слоем лежит в хлевах и издает сыростный, прелый запах по всей деревне. Готовый кизяк складывается для просушки кучами, лежит все лето и издает, особенно после дождей тот же аромат. Частные сортиры устраиваются, обыкновенно, без ям, недалеко от хаты, и только по бокам огораживаются редкою стенкою камыша, сверху же совершенно открыты. В лютые месяцы от таких сортиров идет зловоние. Все домашние пищевые и иные отбросы или раскидываются по двору, или выносятся на средину улицы. Ненужный для домашнего обихода свиной, овечий и птичий навоз вывозится в ближайшую к деревне балку и первым дождем уносится в реку и заражает воду. В июле и августе месяцах по всей реке вымачивается лен, конопля и т. п. волокнистые злаки, вследствие чего вся речная вода становится затхло–вонючею. Эта вонь при утренних туманах и ветрах стеной стоит над деревней и разносится далеко кругом. Речные «гребли» или гати делаются из ненужного сора и навоза и, постоянно подмываемые водой, преют, а после сильных дождей представляют из себя топкое навозное болото, в котором люди и скот вязнут по колено, а колеса по - ступицу. Колодцы, имеющиеся при каждом дворе на улице, большею частью без срубов, вследствие чего весь навоз, оставляемый у колодца домашним скотом и птицею, вместе с землею сваливаются в воду. В эти же колодцы, оставляемые в летнее время почти без всякого призора, дети бросают кошек, щенков, крыс и т. п. гадость. Чистятся колодцы в 3 – 5 лет раз. Воду из таких колодцев кипяти хоть 30 раз, а годною, конечно, не сделаешь. Мы привели бы массы других санитарных прелестей деревни, о которых в разосланных по деревням правилах совершенно не упоминается, но думаем, что и указанных вполне достаточно, чтобы показать полное незнакомство составителя правил с санитарными аномалиями деревни».
Из слободы Успенской, Таганрогского округа. (Корреспонденция «Донских Епархиальных Ведомостей», события относятся к 1892 году.)
В прошлое лето, во время пребывания азиатской гостьи в слободе Успенской, Таганрогского округа, местные крестьяне решили приобрести серебряную ризу на икону Божией Матери, называемую «Достойно есть», пред которой они обращались с молитвою к Царице небесной об избавлении их от постигшего несчастия. Эту икону Божией Матери, вместе с другими святынями, с песнопениями носили по деревне; на площади и переулках служили молебны и читали акафисты: Заступнице усердной, Спасителю, святителю Николаю и другим святым, прося их ходатайства пред всемилосердным Творцом о прекращении эпидемии. И вот появившаяся, появившаяся эпидемия, в августе месяце прекратилась совершенно. Доброхотные пожертвования обещавших стали сноситься к церковному старосте крестьянину Андрею Моисеенко: кто приносил хлеб, кто серебряные вещи, кто деньги; словом, каждый нес, что мог. Таки образом собралась порядочная сумма до 600 рублей.
Наш местный священник, Петр Григорьев, видя склонность своих духовных чад к благим начинаниям, начал увещевать их устроить в слободе общественный дом, в котором бы временно помещались те из проходящих, которые заболеют, с тем, чтобы они находились тут впредь до выздоровления, пользуясь тщательным уходом и хорошею пищею. К радости пастыря, семя его упало на добрую почву и принесло желанный плод: церковный староста на свои средства купил деревянный дом, перенес его на свободное место, предназначив на помещение проходящих больных, не имеющих вблизи ни родных, ни знакомых, которые могли бы приютить их. Названный дом состоит из двух комнат, из них в одной будут помещаться лица, ухаживающие за проходящими, в другой – проходящие.
Кроме того, по инициативе Петра, церковный староста, при содействии некоторых лиц, посеял 8 десятин ячменя и 2 десятины пшеницы. Одна часть собранного хлеба будет продана на окончательную отделку дома, другая будет употреблена на питание находящихся в странноприимном доме; остальные же съестные припасы, как то: пшено, капуста, картофель и т. п. будут доставляемы крестьянами. Таким образом, названный дом будет снабжен всем необходимым, тем более что при нынешнем обильном урожае, каждый крестьянин, без сомнения, не поскупится уделить известную долю из своих запасов на пропитание сирых болящих. Пока странноприимный дом не совсем отделан, церковный староста нанял временную квартиру. В ней в настоящее помещен один прохожий бедняк, заболевший ногами, который теперь видимо поправляется.
Дай Бог, чтобы этому, поистине, благому делу нашлись подражатели хотя бы в тех селах, в которых особенно заметна в этом необходимость! Д. П-кин».
ПРОИСШЕСТВИЯ:
«Железнодорожный молох требует все новых и новых жертв. В понедельник, 4-го февраля, близ станции Успенской, во время расчистки пути, двое рабочих, отбрасывавших снег с полотна железной дороги, были задавлены товарным поездом. Потому ли, что они работали в башлыках и не могли вследствие этого слышать сигнальных свистков паровоза, или этих свистков совсем не было – вопрос о причине несчастья еще не выяснен окончательно».
«Укушенная бешеной собакой. 20-го февраля, крестьянка Успенской волости, Таганрогского округа, Татьяна Сидоренкова была укушена собакой, которая, по вскрытии ветеринарным врачом, оказалась бешеной. Пострадавшая Сидоренкова отправлена управою на городской счет в Харьков на тамошнюю бактериологическую станцию для лечения пастеровским способом».
«Жертвы костоломки. – 24 февраля, в 1 час 50 минут дня, поездом No.3, из разъезда No.79 на станцию Успенскую доставлен крестьянин Таганрогского округа, поселка Ивановки-Ечанчика, Дмитрий Ефременко 60 лет, которого подняли на 578 версте, ушибленным паровозом поезда No.3, с разбитой головой и поврежденной левой рукой. По снятию его с поезда No.3, он сейчас же был отправлен поездом No.22 , в пассажирском вагоне, в Харцызский врачебный кабинет для оказания помощи».
«Укушенная бешеной собакой. – На днях из Харькова возвратилась укушенная бешеной собакой, Сидоренкова, где на бактериологической станции ей сделано было в 9 дней 24 впрыскивания Пастеровской жидкостью».
«Склад краденых вещей. 17 сего апреля задержаны крестьяне Таганрогского округа: Федоровской волости и села – Федосей Никифоров Бондаренко, Успенской волости и слободы – Василий Андрианов Савельев и Марфа Кондратьева Савельева и Харцызской волости Андрей Афанасьев Хорошков, проживающие на Касперовке. При обыске квартир их найдено много краденых вещей. Кражи совершены были у жителей города и Касперовки разновременно, в течение последний 2-х лет. При предъявлении жителям вещей, до настоящего времени обнаружено 22 кражи. Кроме того, разысканы в Таганрогском округе и доставлены в город Таганрог четыре лошади, украденные теми же лицами, - у Бирюкова и Филиппа Щербины, крестьянина Таганрогского округа Мало-Кирсановской волости и слободы – Василия Харьковского и крестьянки Курской губернии, Домны Соболевой».
«Размыв пути. – 10 июня страшным ливнем размыло полотно дороги на 647 – 649 и 650 верстах К. – Х. – А. железной дороги (между станциями Матвеев Курган и Успенской). Движение поездов было приостановлено на 7 часов. Почтовый поезд No.3-й проследовал через Таганрог с опозданием на 9 часов».
«Кража в волостном правлении. – Нам сообщают из слободы Успенской, что в ночь с 29 на 30 октября неизвестными злоумышленниками в окне Успенского волостного правления вырван болт. Посредством вскрытия окна вошли в комнату правления, где стоял сундук, запертый висячим замком, в котором хранилась шкатулка с паспортными бланками и деньгами; в сундуке вырван пробой и похищена шкатулка.
Утром, 30 октября, в сарае волостного правления на досках найдена шкатулка с разбитым замком, похищено из нее: 19 годовых, 2 одномесячных паспортных бланков на сумму 27 рублей 75 копеек и деньгами 41 рубль 5 копеек, а 138 разных бланков не взято, а брошено.
По поводу этой кражи местная власть особых розысков не производила, а ограничилась тем только, что составила протокол и направила его к заседателю 3-го участка Таганрогского округа, но, между прочим, допросила сторожей, которые спали в смежной комнате, т. е. в сельском правлении в числе 6 человек, каковые объяснили, что не слыхали, когда злоумышленники били и ломали сундук».
«Кража. – В ночь с 3 на 4 ноября в слободе Успенской, Таганрогского округа, неизвестными злоумышленниками из мелочной лавки таганрогского мещанина Николая Ивановича Егунова похищен кожевенный и другой товар, приблизительно на сумму 150 рублей. Кража совершилась посредством пробуравления в наружных дверях «цинтуром» двух дыр величиною в вершок в диаметре, и посредством дыр, отодвинув внутренний засов, таким образом, воры проникли вовнутрь лавки. Потерпевший Егунов заявил местной полиции о случившейся у него краже».
1893 год
Май месяц. «Случайно мне пришлось быть в слободе Успенской и столкнуться с большими безобразиями, которые здесь творятся, благодаря распущенности населения. При въезде в село мне думалось, что я попал в кортеж разгула: крик, свист, гам – все это пересыпалось площадной бранью. Я спешил скорее проехать разгульную толпу, но тут, посмешища ради, останавливают лошадь и начинаю меня осыпать всевозможными остротами. К счастью моему это продолжалось не долго, скоро вняли моей просьбе и пропустили меня. Здесь мне сообщили, что воровство у них страшно развито, что не проходит и одной ночи благополучно. Говорят даже, что будто бы этим занимается целая организованная шайка».
Крестьяне слободы Успенской в свободное от полевой страды время подрабатывали на Успенской станции. 26 ноября 1893 года Войсковым Наказным атаманом были утверждены новые «таксы» вознаграждения рабочим мужского пола, призываемым для очистки железнодорожного пути от снежных заносов или же для ремонта пути и перевозки пострадавших от несчастных случаев.
Для Таганрогского округа. С 01 ноября по 15 мая.
«Рабочему мужику без подводы, но с требуемым инструментом, за поденную работу 1 рубль.
Рабочему мужику с конною подводою, или же, за неимением оной, с воловою подводою, за денную работу 2 рубля.
За ночную работу плата рабочему увеличивается, против назначенной денной, на 50%».
С 15 мая по 1 ноября.
«Рабочему мужику без подводы, но с требуемым инструментом, за поденную работу 1 рубль 50 копеек.
Рабочему мужику с конною подводою, или же, за неимением оной, с воловою подводою, за денную работу 2 рубля 60 копеек.
За ночную работу плата денная рабочему увеличивается на 25%.
День осенью и зимою считать с 6 часов утра до 5 часов вечера. Весною с 5 часов утра до 7 часов вечера и летом с 4 часов утра до 8 часов вечера».
В том же ноябре в Таганрогском округе сильно возросло конокрадство. Никакие замки и ограды не помогали от конокрадов. Дерзость грабителей доходила до того, что крестьянам для охраны приходилось и ночи проводить около лошадей, а во многих хуторах, как последнее средство против хищников-конокрадов, крестьяне вынуждены были на ночь брать лошадей к себе в хаты, где сами спали.
Той же осенью в Таганрогском округе появились во множестве волки. Особенно их было много в перелесках по речке Миус. «Теперь уже они становятся довольно дерзкими, бродят около деревень на виду у людей, забегают часто и в деревенские улицы, таская мелкий скот среди дня. По ночам они выходят целыми стаями на дороги и лежат часами неподвижно, точно подстерегая добычу и пугая одиноких путников. О нападении этих четвероногих хищников на людей еще пока не слышно».
ПРОИСШЕСТВИЯ:
«Сход вагонов с рельсов. Вчера товарно-пассажирский поезд No.5 Курско-Харьковско-Азовской железной дороги прибыл в Ростов с опозданием на 3 часа. Причиною такого значительного опоздания послужило то обстоятельство, что между разъездом No.20 и станцией «Успенской» два передних товарных вагона сошли вдруг с рельсов. Сход их произошел, как передают, благодаря неправильной постановке рельсов. К счастью, поездная прислуга тотчас же заметила неправильный ход вагонов, и поезд был вовремя остановлен. Нечего, конечно, и говорить об испуге пассажиров». (04.04.1893 г.).
«Прыжок с поезда. Прибывший вчера вечерним поездом Курско-Харьковско-Азовской железной дороги передал нам, что между станциями «Успенская» и «Матвеев Курган» имело место следующее трагическое происшествие. Из пассажиров третьего класса общее внимание обращал на себя бравый атлет-гвардеец, ехавший, по рассказам его, на побывку к родным. Не доезжая ст. «Успенской» служивый начал собираться, связывая свой багаж. Затем, когда поезд был уже в пути, между станциями «Успенская» и «Матвеев Курган», гвардеец вынес свои вещи на площадку вагона, уселся на них, пытливо всматриваясь вперед. «Вот она родная!», сказал служивый одному из пассажиров, заинтересовавшемуся его приготовлениями. Поезд приближался к небольшой деревушке, уменьшая ход. Гвардеец, видимо, только и ожидал этого момента; быстро вскочив, он выбросил один за другим узлы на полотно железной дороги и вслед за ними сам бросился. Но бедняга ошибся в расчете: поезд успел незаметно увеличить ход, и гвардейца отбросило на несколько саженей. Он упал, распростершись на земле. Вслед уходящему поезду раздался протяжный стон». (09.06.1893 г.).
1894 год
В апреле 1894 году были опубликованы новые правила выкупной операции для крестьян. Имеется в виду выкупа надельных земель. «Окружное по крестьянским делам Присутствие циркуляром разъяснило всем волостным правлениям Таганрогского округа, что в силу нового закона, отдельный домовладелец, желающий ранее срока выкупить отведенный ему участок мирской земли и выделить из нее, может это сделать только с согласия общества, которое при этом может назначать в приговорах своих такие условия, какие будет считать себе выгодными, и что в силу этого теперь уже никто из крестьян не может без согласия общества внести в казначейство выкупную сумму за свой участок, как это практиковалось до сего времени, а должен прежде получить на выкуп согласие своего общества».
О воровстве.
09 мая 1894 года газета сообщила о новом предписании окружного начальника. Причиной тому было повальное воровство в сельской местности Таганрогского округа. Крали из домов, из помещичьих усадеб, крали лошадей и даже были разбойничьи нападения. Все это случалось и до 1894 года, но в этом году число таких происшествий значительно увеличилось. «Воры и разбойники большею частью остаются не открытыми, а, следовательно, и не наказанными, что придает им больше смелости и нахальства». Окружной начальник предписывал: «установить в селах более правильные и постоянные ночные обходы, которым поставить в обязанность строгое наблюдение за подозрительными личностями, проживающими в селах и оберегать от воров, как села, так и помещичьи усадьбы. Дознания о краже лошадей должны производиться чинами полиции и сельскими властями безотлагательно, по горячим следам, и преследование конокрадов не должно ограничиваться пределами районов участков и волости, а нужно продолжать таковое и вне районов участков».
С момента отмены крепостного права нравы в сельской местности стали меняться, и менялись они не в лучшую сторону.
«Скверный обычай. Воровство по нашим селам и деревням почти никогда не прекращается. Особенно сильного развития оно достигает в летнее и зимнее время. Летом в деревни являются целые партии городских воров из представителей «золотой роты» и, пользуясь почти поголовным отсутствием населения, которое находится в поле, производят самые дерзкие кражи среди белого дня, унося все, что только можно унести, так что возвратившийся с поля к празднику иногда не находит в доме ничего, кроме мебели. Зимою ворами являются «свои люди», однодеревенцы. В долгую зимнюю ночь, особенно, когда холода, бури и вьюги держат хозяев в глухой, почти без окон «теплушке» (единственная теплая у малоросса комната), эти воры смело расхаживают по дворам и тянут, что попадается под руку во дворе, в амбаре, в погребах. «Работают» они, что называется, «чисто». Пользуясь знанием местности, расположением имущества, его количества и качества, и знакомством с дворовыми собаками, местные воры идут на «дело» совершенно спокойно и действуют наверняка, взламывая замки и запоры и выбирая все самое ценное. Украденное громоздкое имущество тщательно запрятывается у себя дома или где-нибудь поблизости в скирдах сена и соломы, а иногда даже в скирдах самого обворованного хозяина. А когда последний «угомонится», т. е. прекратит свои тщетные поиски и примирится с исчезновением у него той или другой части имущества, по частям сбывается в соседние большие села, где имеются десятки покупателей заведомо краденого, или в соседние города. Мелкие вещи продаются в туже ночь, а съестные припасы поедаются ворами и их бесчисленными товарищами тут же на месте или в каком-нибудь укромном уголке. «От своего вора трудно уберечься», - говорит пословица. Но проследить вора и отнять у него возможность продолжать свою вредную деятельность совсем не так трудно, стоит только повнимательней всмотреться в зимнюю жизнь, времяпровождение, привычки и страсти деревенских обитателей, которые наперечет известны каждому.
Главным рассадником зимних воров и воришек служат деревенские «досвитки». Нам прискорбно констатировать факт разнуздости и воровливости деревенской молодежи, прискорбно снимать ореол поэтичности со столь воспетых малороссийских «досвиток», но приходится нам это делать ввиду того, что, во-первых, факт остается фактом, и его из современной жизни не выкинешь, а во-вторых – факт этот слишком непригляден, и умалчивать о нем было бы грешно.
Миновало время поэтической очаровательности малороссийских вечерниц или «досвиток». В настоящее время это зло деревни, с которым следует ведаться не поэтам и этнографам-оптимистам, а просто-напросто полиции. Прежняя идиллия обратилась в грубый разврат молодежи обоего пола. Прежний источник поэтического вдохновения сделался рассадником мелких и крупных воров и воришек.
Настоящие деревенские «досвитки» разбиваются на две категории: в одних случаях участниками их являются молодые люди обоего пола от 16 лет и старше, в других – подростки с 13 до 16 лет. Для этой цели молодежь нанимает на зиму отдельную хату, где и проводит целые ночи. О возмутительности «досвиток» второй категории распространяться нечего: достаточно хоть раз посмотреть на это сборище полудетей, которые и в разговорах, и в отношениях к друг другу всецело подражают старшим, чтобы убедиться во всей ненормальности этого явления и пожелать его скорейшего уничтожения. То же следует сказать и о тех «досвитках», в которых участвует молодежь старшего возраста.
На эти вечеринки каждый непременно должен принести что-либо съестное. Приготовление ужина производится здесь «дивчатами». И тащит всяк из дому, что под руку попадется: картофель, лук, пшено, муку, печеный хлеб, сало, но тащит, не соображаясь с потребностями своей семьи, а стараясь схватить как можно больше. Часть принесенных продуктов идет на «вечерю» и поедается, а другая, оставшаяся часть, отдается хозяину хаты и, по большей части, в его пользу. Помимо «вечери» на «досвитках» требуется и угощение дивчат, т. е. конфеты, пряники и другие сладости, а в последнее время «досвитки» не обходятся также и без водки и вина. Денег, конечно, у деревенской молодежи нет, и вот употребляются всевозможные уловки для того, чтобы добыть их чем-либо, вплоть до кражи чужого добра.
Воруется пшеница и вообще зерно ведрами и коробками, а затем за треть цены продается хозяину хаты или другим лицам, а вырученные деньги идут на угощение, причем предметы угощения покупаются у того же хозяина хаты, за цену вдвое больше действительной. В деревенской лавке угощения на «досвитки» никогда не покупаются, так как там грозит опасность попасться на глаза родителям или лавочник может проговориться, между тем как хозяин хаты «блюдет тайну свято». Если дома не удается стащить что-либо, то собирается партия «парубков» и отправляется по дворам деревни отыскивать, не лежит ли где что плохо. Обшаривают сенцы, погреба, кладовые, причем веселая компания не останавливается и перед взломом замков и запоров. Если поиски по сенцам, погребам и кладовым оказываются тщетными или недостаточными, то практикуется такой способ добывания: достается бурав, просверливается стена в чужом амбаре и через эту дыру и насыпается мешок-другой из закрома. Затем дыра затыкается наперед приготовленной деревянной затычкой, так что обворованный хозяин только после значительной убыли зерна догадывается о краже и обнаруживает проделку воров в стенах амбара. Виновных тогда уже отыскать не возможно. Напрасно обворованный будет жаловаться старосте и собирать по этому поводу сельский сход, чтобы там уличить или заставить признаться заподозренных. На сходе он, кроме своих личных подозрений и слухов, в доказательство своего обвинения ничего предоставить не может. Свидетелей, обыкновенно, не бывает. Много содействует скрытию преступлений и то обстоятельство, что в числе судей на сходе находятся и родители обвиняемых, которые, конечно, стараются замять скорее дело. Жаловаться в волостной суд или уряднику тоже не имеет смысла, так как там тоже нужны свидетели и доказательства, которых нет. И вот обворованному приходиться примириться с кражею и принимать против дальнейших краж свои меры, т. е. по целым ночам караулить свой амбар. Тогда воры переносят свои действия на другие дворы.
Иногда герои «досвиток» за деньги являются рабски послушными в руках конокрадов и крупных воров, служат им опытными проводниками и указчиками по дворам соей деревни. За какие-нибудь 2 – 3 рубля такой проводник подробно все расскажет, укажет, проведет и даже, при случае, поможет.
Может быть, где-нибудь «досвитки» и сохранили еще свою первобытную чистоту и поэтичность, но в большинстве сел и деревень нашего округа, хорошо нам известных, они служат главной причиной увеличения числа мелких и крупных краж. В нашем округе, повторяем, это зло и зло крупное, так как, во-первых, все жалобы потерпевших не приводят ни к чему, за невозможностью предоставить улики, а во-вторых – и сами жалобы бывают очень редки, в виду того, что ворами являются, обыкновенно, свои же «родичи», позорить которых потерпевшему не позволяют вполне понятные чувства. Уничтожить это зло, как и всякое вообще, можно только уничтожением причин, его породивших, а потому и уничтожение крестьянских «досвиток» представляется нам делом необходимым».
В августе Успенское волостное правление пожертвовало 4 руб. 66 коп. на покупку дома для приюта Таганрогского Мариинского общества «Ясли» и приюта для рожениц.
В конце года Успенская волость подверглась небывалому нашествию мышей и крыс, которые истребляли беспощадно все подходящее в домах и амбарах. Их было так много, что они уже были не в состоянии разместиться в жилых и не жилых постройках, и поэтому начинали рыть норы в земле. У владельцев Успенского имения, у помещиков Лакиер, мыши и крысы изрыли норами 500 десятин озимых посевов, причем норы располагались одна от другой на расстоянии не более 5 – 10 см. Вся эта площадь представляла собой решето, так что говорить о целости посевов было нечего. Нашествие грызунов породило массовое появление их врагов: ласок, сов и лисиц, которые начали истребление грызунов в громадных количествах. Последние, в свою очередь, кинулись спасаться к жителям, в их дома. Вследствие этого мышей можно было найти теперь всюду: в муке, в хлебе и т. п.
ПРОИСШЕСТВИЯ:
«Раненый из ружья грабитель. 19 апреля около 11 часов ночи на окраине города (Таганрога) – на Камбициевке в известного полиции вора – крестьянина села Успенки Таганрогского округа Василия Савельева (Беспалова) был произведен выстрел, которым он и был ранен. По доставлению Савельева в больницу раны признаны тяжкими, но не опасными для здоровья. На следующий день в полицейский участок явился отставной унтер-офицер Илья Косов и заявил, что на дом его 19 апреля напал Савельев с товарищами, с целью грабежа, и он, Косов, в самозащите выстрелил из ружья в одного из злоумышленников, но в кого попал заряд, он не знает».
«Успенское волостное правление объявляет, что к крестьянину слободы Успенской Порфиру Козинцеву 23 августа сего года приблудилась лошадь следующих примет: кобылица, масти серой, 3-х лет, грива на правую сторону, роста среднего, уши целы».
1895 год.
С первых чисел февраля, «с целью уменьшения краж в таганрогском округе», окружным начальством снова предписано учредить ночную охрану в сельской местности: «От каждых 10 дворов, по очереди, назначаются стражники, которые дежурят по целым ночам». Эта повинность была не столь обременительна для крестьян в зимнее время, но как быть, когда начнутся весенние полевые работы? Крестьяне зачастую даже ночевали в степи.
В последней декаде февраля поступило новое предписание окружного начальника для деревенской полиции: «Строго следить, чтобы евреи, не имеющие прав на постоянное жительство в Донской области, не пребывали в округе. Евреи, обнаруженные в пределах округа, хотя с видами на жительство, как не имеющие права пребывать в Донской области, должны тотчас высылаться в места постоянного их жительства и привлекаться там к ответственности».
Примерно в то же время, в последней декаде, Областное правление разрешило устроить кладбище на станции Успенской на отчужденной под Курско-Харьковскую-Азовскую железную дорогу земле, при условии, что кладбище будет огорожено, обсажено деревьями или окопано рвом и на требуемом расстоянии от жилых помещений.
В конце марта речка Миус переполнилась талой водой, и в первый день Пасхи в районе станции Ряженое и соседних с ней селах от разлива речки произошло наводнение. Было разрушено несколько домов, а люди разъезжали на каюках по улицам, спасая односельцев и домашний скарб. С речкой Крынкой все обошлось, воды было много, но наводнения не было. «Нам сообщают из села Успенского Таганрогского округа, что с тех пор, как наводнилась река Крынка, протекающая около Успенки, переправа через нее по полуразрушенному мосту сделалась невозможной. Сельские власти, дабы установить переправу, устроили общественный паром-душегуб. Именно, паромом назвали две сведенные лодки, накрытые досками и почти ничем не скрепленные. Насколько опасна переправа этим паромом – видно из того, что почти ежедневно паром перекидывается и едущие на нем только случайно не погибают. На днях был такой случай. Поставили на паром двух лошадей и владельца их. Едва только отчалили от берега, паром перевернулся и все бывшие на нем попадали в воду, кроме паромщика, который удержался за канат. Владелец лошадей быстротой течения был пронесен под мостом, где ему подали помощь, и он был спасен, - лошади же утонули. Между тем, за такую переправу берут деньги. Следовало бы обратить на это серьезное внимание, в видах предупреждения печальных последствий».
А в апреле Таганрогский окружной начальник «напомнил волостным правлениям, что вредные и порочные члены сельских обществ, которые общественными приговорами будут назначены к удалению из обществ, должны быть оставляемы, впредь до утверждения приговоров, под ближайшим надзором самих обществ и в предупреждение вреда, какой они могли бы нанести своим односельчанам, из мести. Они могут быть, если представляется в том возможность, содержимы под стражею при сельском и волостном правлениях, а в случаях покушениях на побег, отправляемы, с разрешения окружного начальника, в ближайшую городскую тюрьму. Лица эти во время содержания в тюрьме должны продовольствоваться на счет самих обществ, полагая в сутки на каждого человека по 5 копеек. Кроме того, подлежит взысканию с общества за одного человека, высылаемого административным порядком в Сибирь на поселение: за мужчину» от Таганрога до Тюмени всего 46 рублей 33 копейки, за женщину – 46 рублей 76 копеек, за каждого ребенка мужского пола – 35 рублей 35 копеек, ребенка женского пола – 37 рублей 93 копейки. Жены лиц, переселяемых по приговорам обществ, обязаны следовать за мужьями, независимо от своего на то желания, за исключением только следующих случаев…».
В том же апреле окружное начальство в целях сокращения пожаров сделало распоряжение, «чтобы во всех селах на улицах и в усадьбах обязательно производилась посадка деревьев».
На 08 мая, в Ростове-на-Дону, временной сессией Харьковской судебной палаты было назначено слушание дела «по обвинению редактора газеты «Приазовский край», С. Х. Арутюкова, успенским волостным старшиной по статье 1039 уложений о наказаниях». Старшиной тогда в Успенской волости служил крестьянин Чернышев Александр Гаврилович. К сожалению, ничего больше об этом судебном деле найдено не было.
В конце мая церковный староста слободы Успенской Андрей Моисеенко ходатайствовал перед архиепископом Афанасием о разрешении открыть в принадлежащем ему доме в слободе Успенке странноприимный дом. Дом этот был деревянным, разделенный на две части: чистую комнату и кухню. В нем могли помещаться для ночлега до 23 человек.
В начале июня Таганрогский окружной начальник принимал энергичные меры к недопущению кочевания цыган по Таганрогскому округу.
В июле Окружным по крестьянским делам Присутствием для волостных правлений Таганрогского округа было предписано следующее:
- чтобы назначали жалование «волостному старшине – не менее 150 рублей, волостному писарю – не менее 250 рублей, сельскому старосте – не менее 100 рублей и сельскому писарю – 150 рублей в год». Как видно из раскладки и как говорилось выше, «гвоздем» руководства на селе был писарь и, как упоминалось уже, во многих сельских правлениях – «гвоздем» ржавым.
- чтобы «волостные общества имели в каждом из них фельдшера и оспопрививателя, нанимаемых на волостные средства».
15 апреля 1896 года должен был закончиться срок тюремного заключения крестьянина слободы Успенской, Леонтия Григорьевича Гниды. Он был осужден за кражу на 1 год и 4 месяца. По существующему тогда закону сельское общество, к которому принадлежал осужденный, должно было, в двухмесячный срок до окончания срока заключения, решить: принимать его в свою среду или отказать ему в этом счастье. В случае отказа осужденный отправлялся на поселение в Сибирь или иные «места не столь отдаленные». Что касается семьи осужденного, то члены семьи должны дать согласие или несогласие следовать на поселение.
Общество слободы Успенской на сходе 9 декабря 1895 года решало: «крестьянина нашего общества Леонтия Григорьева Гниду в среду свою не принять и принимать не желаем».
Коротко и ясно. У Леонтия Григорьевича была жена и трое детей: сын Иван 16-ти лет, дочь Ульяна 13-ти лет и сын Антон 8-ми лет. Между прочим, аттестат на Леонтия Гниду с места осуждения был хороший.
Что повлияло на настроение Успенского общества, жалость к деткам Леонтия Гниды или финансовая сторона высылки его в Сибирь – не известно, но 10 марта 1896 года в умах Успенского сельского общества произошли «глубокие» преобразования. Был сельский сход, где они постановили: «взамен приговора нашего от 9 декабря истекшего 1895 года, No.22, мы в среду свою однообщественника своего крестьянина Леонтия Гниду желаем принять, чем имеем честь покорнейше просить Таганрогское крестьянское Присутствие об освобождении Леонтия Гниды, присылке в наше общество на водворение, в том и подписуемся». Но было уже поздно. «Вновь составленный Успенским сельским обществом крестьян приговор на осужденного Леонтия Гниду, как не имеющий никакого значения, оставить без последствий», - Таков был ответ крестьянам слободы Успенской. 20 июня 1900 года право крестьянских обществ постановлять приговоры о принятии или не принятии своих членов, отбывших наказание, будет отменено.
Число слабых, больных, голодных, бездомных и сирот в деревнях было всегда велико. К концу 19-го века это число значительно возросло вследствие экономического кризиса и эпидемий холеры. Закон предписывал сельским обществам заботиться о своих бесприютных и беспризорных, и считалось, что положение сельского пролетариата из коренных жителей настолько удовлетворительно, что не нуждается в помощи со стороны. В действительности, сельская беднота, «количественно не только не уступающая городской, но и далеко превосходящая ее», находилась в самом беспомощном положении. «За доказательствами ходить не надо, - писала газета, - где еще так часты случаи замерзания детей и старух в зимнюю стужу? Где чаще разыгрываются потрясающие сцены бесчеловечного изнурения работой и голодовками принятых на попечение бездомных старцев и сирот-детей? Где десятками умирают в скотских хлевах и на улицах, изнуренные болезнями и буквально загнившие в лохмотьях и нечистотах, бесприютные»?
Да, и городская беднота, с кого же она состояла? Из тех же крестьян, из мещан, приписанных к городским обществам только для того, чтобы не нести обременительных натуральных и других крестьянских повинностей, но живущих у себя дома в деревне.
Самые бедные, доведенные до предела местной сельской жизнью, покидали свою родную деревню и шли в город, чтобы только их подобрали на улице и пристроили в больнице или богадельне, но число таких было незначительное, большинство оставалось в деревне, выпивая чашу до дна.
«Является в деревне бездомник или сирота. Сейчас же сельский сход. Староста объясняет имущественное положение такого лица, т. е. числится ли за этим лицом отцовский надел или нет, и вызывает желающих принять его к себе на прокормление. Если за таким лицом, по малолетству или старости лишенным возможности прокормиться самостоятельно, числится надел, то желающим принять бесприютного «за прокормление, одежду и обувь» предлагается безвозмездное пользование этим наделом. Если же надела нет, то предлагается известное вознаграждение, в большинстве очень ничтожное. Если желающий выискивается, то судьба бесприютного решена: он переходит в дом своего «опекуна» и подчиняется всем его требованиям, но сели же желающих нет, то на сходе большинством голосов устанавливаются сроки, в продолжение которых опекаемый должен находиться в том или другом дворе деревни по порядку. Тут возникают обыкновенно нескончаемые споры о продолжительности такого срока и порядке очередных дворов – споры ожесточенные, из которых видно, что бесприютный для каждого является нежелательной обузой и всякий всеми силами старается отделаться от обязательной повинности – дать на несколько дней приют несчастному.
Но вот сроки определены, порядок очередных опекунских дворов назначен, и опекаемый начинает кочевать по дворам, проживая в каждом по 1 – 2 дня, много по неделе, и подчиняясь всем требованиям временных кормильцев.
Трудно сказать, кому здесь живется хуже: тем ли, которые живут по годам в одном семействе, или тем, которые кормятся по дням в очередных дворах. Несомненно, одно, что на таких призреваемых смотрят, как на лишние в семействе рты, и стараются навалить на них непосильные домашние работы, лишь бы они не ели даром хлеб, постоянно попрекают их дармоедством, подвергают жестоким наказанием за малейшие проступки, не обращают внимания на их жалобы, на слабость, болезни, а при серьезных и заразительных болезнях изгоняют из избы на двор или в сарай, где несчастные зачастую и умирают в нечистотах, загнивая заживо. Самый ничтожный процент таких несчастных попадает в руки добрых людей, считающихся куском хлеба и видящих в опекаемых таких же людей, как и они сами. Большинство же опекаемых – положительно дельцы, а в последнее время экономические невзгоды заставляют крестьян безучастно относиться не только к горю ближнего, но и к своему собственному. Положение страдальцев стало еще хуже. Общества, сдавши их на руки односельчанину, считает свои обязанности исполненными. И после этого никакие уже жалобы доведенных до отчаяния призреваемых к сельскому сходу не приводят ни к чему: сход делает им строгие внушения за неповиновения, а иногда и наказывает их по наговорам опекунов. За это несчастные редко когда обращаются с жалобами, стараясь терпеть до конца, или самостоятельно отделываясь от невыносимой жизни. Одни из них бегут из деревни, замерзая в зимнюю стужу по дорогам, другие решаются на воровство и другие мелкие преступления, третьи зверски расправляются с ненавистным мучителем-опекуном, или с кем-либо из его семейства, варварски обращавшимся с ним. На этой почве часто разыгрываются ужасные, душераздирающие драмы».
Моя бабушка Наташа, 1889 года рождения, была круглой сиротой. Жила она у «чужих» людей. Она всегда плакала, вспоминая то время. От невыносимых обстоятельств, однажды, она решила уйти из жизни. Ничего другого она, маленькая девочка, не могла придумать, как наесться несъедобных грибов, но Бог миловал – она не умерла.
ПРОИСШЕСТВИЯ:
«26 марта крестьянин слободы Успенки, Василий Худояров, был найден задавленным обвалившейся глиной на земле жены надворного советника Ефремовой, в экономии которой Худояров служил работником».
1896 год
ПРОИСШЕСТВИЯ:
«2-го апреля, утром, между станциями Успенской и Матвеев-Курган, на 638-й версте, груженый товарный вагон поезда №109 сошел с рельсов, благодаря чему товаро-пассажирский поезд прибыл в Таганрог с опозданием на 4 часа».
1897 год
Этот год принес большие убытки помещику поселка Калиново, А. И. Точиловскому.
ПРОИСШЕСТВИЯ:
«В ночь под 26 мая на Хуторе Широком, Успенской волости, принадлежащем дворянину А. И. Точиловскому, всполохнувшем пожаром истреблены овчарня, 16 штук овец, 60 пулок овечьей шерсти, разные принадлежности для стрижки овец и несколько штук овечьих кож, всего на сумму 3517 рублей. Овчарня была застрахована на 2000 рублей».
«В Таганрогском округе в последнее время участились пожоги соломы, хлеба в скирдах и т. д., преимущественно во владельческих экономиях. Так, в половине октября пожаром, происшедшим от поджога, в имении А. И. Точиловского, в Успенской волости, истреблено соломы и половы на 860 рублей. Не успела экономия оправиться от последствий этого пожара, как, спустя три дня, вспыхнул другой пожар, истребивший вконец спасенную от первого пожара солому. Вторым пожаром причинено убытков на сумму 900 рублей». (01.10.1897 г.).
«На днях в имении землевладельца Точиловского при поселке Калиновском, Успенской волости, произошел крупный пожар, уничтоживший многие надворные служебные постройки, а также 4-х лошадей. Убытки причинено до 3000 рублей». (25.11.1897 г.).
1898 год
В начале марта «в одно из таганрогских окружных учреждений поступила жалоба Кирсановского благочинного, священника Троицкого, на нового успенского волостного старшину, который, по словам священника, стал вмешиваться в церковные дела слободы Успенской. Он, между прочим, возбудил вопрос об удалении из Успенки служащего там священника потому только, что этот священник стар. После этого он хотел лишить местное духовенство права пользоваться пшеницей, которую по существующему обычаю приносят прихожане к иконе Божьей Матери во время пасхальных молебнов. При выборе церковного старосты новый старшина употреблял все меры к тому, чтобы на должность эту было избрано желательное ему лицо. Жалобе священника Троицкого дан ход».
1899 год
20 марта в Таганрогском окружном суде, при закрытых дверях, без участия присяжных заседателей слушалось дело потомственного дворянина Ивана Александровича Лакиер и жены казака Ольги Абрамовой. Нагрешил наш помещик – ничто человеческое ему не было чуждо. Обвинялись они в незаконном сожительстве, «последствием чего было рождение ребенка». Абрамова на суд явилась, а Лакиер предпочел не показываться. Разбиралось дело в течение 3 часов, а затем был приговор: «подвергнуть обоих подсудимых, по усмотрению их духовного начальства, церковному покаянию, обязав, кроме этого, господина Лакиер выдавать ежемесячно Абрамовой по 25 рублей на содержание дочери до совершеннолетия или до выхода ея в замужество».
ПРОИСШЕСТВИЯ:
«В ночь на 28 января в пассажирском поезде No.7, следовавшем в Таганрог из станции Харцызской, совершены крупные кражи у пассажиров, таганрогского купца Николая Демьяновича и купеческого сына Евгения Сурженко. У первого похищены мужские золотые часы, стоимостью в 250 рублей и бумажник черной кожи с 1967 рублями, находившимися в нем, а у второго кошелек со 110 рублями золотой монетой. Потерпевшие во время кражи спали в вагоне II класса. В краже подозревается один субъект, находившийся в вагоне вместе с потерпевшими и спрыгнувший с поезда между станцией «Успенской» и разъездом «Закадычное».
«1 марта на станции Таганрог имел место следующий случай. Около 12 часов дня кондуктор товарного поезда, за несколько минут до отхода последнего в Ростов, случайно заглянул в один из порожних вагонов и увидел там двух мальчиков, притаившихся в углу. Пригласив их выйти на свет Божий, кондуктор с удивлением узнал в одном из мальчиков 7-летнего сына начальника станции Успенской, Екатерининской железной дороги, господина Б., а в другом – 8-летнего сына машиниста водокачки той же станции, господина К. На вопрос, как они попали в Таганрог и зачем забрались в вагон, мальчики, после некоторого запирательства, объяснили, что они, ни мало, ни много «собрались ехать в Америку» и питали надежду добраться туда «как-нибудь», так как денег у них имелось всего лишь 17 копеек. Оба путешественника одеты были в большие сапоги, с ранцами на спине, причем у одного оказался захваченным с собой, по-видимому, для обороны против краснокожих, столовый нож, а у другого старый, попорченный, никуда не годный револьвер. «Робинзоны» пустились в путь с вечера 28 февраля, пешком со станции Успенской, и думали проехать до Новороссийска по железной дороге, а оттуда, пароходом, прямо в Америку. На станции Таганрог была, меж тем, получена телеграмма со станции Успенской с приметами беглецов, с выражение предположения, что мальчики «едут в Америку», и с просьбой доставить их, в случае нахождения, на место жительства. С юными Робинзонами так и поступили, т. е. отправили их в тот же день на станцию Успенскую».