"Моя мама проводила на фронт четверых сыновей.
Два раза в месяц она ходила в ближайший город в церковь: ставить свечки и молиться. Она преодолевала путь в 40 километров в любую погоду, дождь, метель, пекло. Выходила пешком в пять утра, иногда попадались подводы, подвозили. Она верила, что, исполнив данный самой себе обет, сбережёт детей от свинцовых пуль.
Когда пришла первая похоронка, мама ещё не разуверилась в Боге: пусть он забрал одного, сбережёт остальных. Совершала она свои "крестные ходы" и после второй, и после третьей.
Когда пришла четвёртая похоронка, мама сорвала с себя нательный крестик и кинула его на землю:
- Нет никакого Бога!
С тех пор она ни разу не стояла у иконостаса и оставшуюся жизнь твердила, что Бог, если бы он существовал, не допустил бы такие людские страдания. Умирая, она брала со всех слово, что над её телом не будут совершать церковные обряды:
- И не отпевайте меня, и сорокоусты не заказывайте, никакие крестики не надевайте. Не верю я ни во что.
Волю её выполнили, да я и сама, партийная, тогда была далека от таких таинств.
Через месяц снится мне сон. Мама, во всём белом, простоволосая, говорит мне:
- Маша, сходи к Феше (это сестра её), пусть она в церковь съездит и сделает всё, как положено. Нельзя здесь так...
Утром я побежала к тёте Феше, рассказала ей сон, в тот же день она отправилась в церковь. Больше мама мне не снилась"