Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Окончание
Машенька по-девичьи, по-женски верила в то, что ребёнок удержит Ивана. Сыночек маленький так похож на отца! Мальчишечка рос быстро, и уже было видно, что это Иваново повторение. А Машенька чувствовала какую-то вину перед Иваном: у неё с сыном с первой минуты сложились непостижимо близкие отношения. Машенька помнит, как он протянул к ней ручки, словно желая обнять её, прижаться к ней. Доктор забрала его для осмотра, и мальчишка громко, возмущённо и требовательно орал, пока его не положили к матери на грудь. И он так счастливо замолчал, что и Машенька просто взлетела от счастья. У них сразу появилось просто удивительное понимание. Мальчишке достаточно было услышать голос матери, как становилось заметно, что мир ему кажется прекрасным… Потом, дома, Иван тоже с изумлением замечал, что между матерью и сыном установилась очень трогательная, доверительная связь – или просто осталась с тех пор, когда он был у неё под сердцем. Малютка не орал, если мать спала. Терпеливо дожидался, тихо покряхтывал, пока Машенька проснётся, и сразу всё станет хорошо и легко. Нет, конечно, он плакал, но и то – не как обычно плачут дети, а просто плач у него пока был средством общения – если, например, Машенька что-то спешила сделать на кухне. Сыночку непременно надо было постоянно быть с матерью. И зачастую Машеньке приходилось в одной руке держать малыша, а другой что-то мешать на плите, гладить Ванечкины рубашки… Несмотря на не совсем удобное положение, сыночек довольно агукал, и Машенька счастливо светилась.
А на Ивана сын смотрел как-то серьёзно. Если плакал, и, случалось, Иван брал его на руки, мальчишка с вежливой отчуждённостью замолкал. Словно давал понять, что у них с Машенькой, с мамочкой, своя жизнь, а у старшего лейтенанта Малахова – своя… И спасибо, конечно, что на руки взял… но – не стоит беспокоиться, они с мамой Машенькой сами справятся, как справлялись, когда он, сыночек, был ещё у неё под сердцем – оно так нежно стучало, мамочкино сердце, и он уже с тех пор так любит маму Машеньку. И уже тогда не было тайной его, Малахова, безразличие ко всему, что происходило у них с мамой Машенькой… Так что не надо беспокоиться – он будет всегда любить её и за себя, и за старшего лейтенанта Малахова – об этом говорили Ивану серьёзные глаза сына… И Машенька это видела, и чувствовала вину перед Иваном.
Сына Иван назвал Серёжкой – в честь своего отца, капитана Сергея Малахова, погибшего в Афганистане… Но с горечью понимал, что общего у них с сыном – только вот эта вежливая отчуждённость…
И Лене совсем нетрудно было это понять. А что тут понимать… С рождением сына ничего не изменилось – старший лейтенант Малахов по-прежнему сходит с ума от её ласк, от ревности – когда она, с усмешкой опустив ресницы, вскользь говорит о полковнике Сенине… А Машка – дура. Думала, что ребёнок удержит Ваньку.
Но где-то там, в никому не видной глубине Лениного сердца, всё чаще давала о себе знать неясная тревога, незаметно переходящая в боль. После аборта врач предупредил, что, скорее всего, она больше не сможет рожать. Тогда Лена беспечно отмахнулась: не до того. Ребёнок не Славкин был, а как с Иваном сложится после его женитьбы – Лена ещё не знала. К чему этот ребёнок… И со всегдашней своей безоглядностью отправилась на аборт: сделать и забыть. А недавно Славик, этот вечно пьяный неудачник, вдруг проспался, что ли – заговорил о ребёнке. Лена рассмеялась ему в лицо. Славик как-то сник, словно окончательно понял, что их с Леной ничего не связывает… Да и не связывало никогда. Но Лена с досадой почувствовала – словно кто-то безжалостно царапнул её по сердцу, когда Славка с затаённой верой сказал вдруг о ребёнке…
А Малахов получил очередное звание – капитана. Отмечали всем их небольшим гарнизоном. Машка наготовила – на три свадьбы. Офицерские жёны не могли нахвалиться, только и обсуждали Машкины кулинарные таланты, прямо дегустировали каждое блюдо. Ванька нос задирал, угощал всех. Со Славкой выпили, обнимались – бывшие однокурсники всё же… Вот только Славке еле-еле старлея дали, а Малахов уже капитан. Как же получилось, что тогда, в их юности, Лена так ошиблась… понадеялась на отца-генерала… А Машка – дурёха влюблённая, не растерялась… и теперь вот суетится у стола – капитанша, как же!
Пришли они сюда со Славиком вместе – на правах друзей юности. Но Славик ни разу не пригласил её на танец – Лена весь вечер сидит в одиночестве. Женщины мало с ней общались, не более, чем – здравствуйте, как дела… А некоторые откровенно не желали с ней разговаривать: маленький военный городок не умел хранить тайн… И про них с Иваном не знали только те, кто не хотел знать. Да и про Сенина тоже. Уважали Анну Ильиничну, директора школы, поэтому деликатно делали вид, что ничего не знают.
Ага!.. А в Машкиных-то глазах мелькает, ещё как мелькает боль.
И смотри, какая упрямая… Почему-то сейчас Машка напомнила Лене отважную ласточку, что отчаянно защищает своё гнездо…
А Славка – нашёл, с кем танцевать! С Дашкой, поварихой из офицерской столовой. А та дура и рада – мать-одиночка, как говорится, на безрыбье… и Славик Бережков – ничего…
Лена поднялась из-за стола. И тут же поймала Ванькин взгляд. И ещё увидела, как жалко затрепетали Машкины ресницы. Оглянулась – Иван тоже встал, выбирался из-за стола. Машка с тоской смотрела ей вслед, прижимала к себе Серёжку…
Иван догнал её в конце аллеи, что протянулась вдоль офицерского общежития. Повернул к себе, стал целовать. Лену насторожило то, что целует…очень уж неистово. Словно сам себя в чём-то убеждает, сам в себе хочет что-то удержать… Показалось?.. Иван сказал, что будет завтра ждать её – там, на их месте, в степи. Лена опустила ресницы, улыбнулась.
Иван вернулся. Гости расходились. Испуганно встрепенулись Машенькины ресницы – как бы не заметил кто… не заметил бы Ваню с Леной… Быстро смахнула задрожавшие слезинки, стала убирать со стола. Иван взял у неё Серёжку. Сын с обычной терпеливой вежливостью серьёзно смотрел его, Ивановыми, глазами, будто говорил: спасибо, конечно… но ты можешь идти туда, откуда пришёл… Я лучше буду под мышкой у мамочки Машеньки… будем с ней посуду мыть… она мне песенку споёт… а ты иди. Мы справимся.
…Иван вдруг сам стал смутно понимать, что означают его неистовые поцелуи. Они лежали с Леной в невероятно душистой свежести майской степной травы. Всё, как обычно – Лена была смелой и очень откровенной. А капитан Малахов вдруг устало подумал, как ему хочется Машенькиной робости, её стеснительных ласк. С Леной всё происходило в тысячный раз – одинаково. А с Машей каждый раз случается словно впервые…
Малахов поднялся, прикусил пахучую травинку. И решительно стал одеваться:
- Мне надо в часть заехать. Завтра молодое пополнение прибывает.
Лена удивлённо приподнялась на локте: обычно они оставались здесь до рассвета…
До городка ехали молча. Так же молча, обиженно Лена вышла из машины. Приостановилась, ждала, что Иван окликнет. Но машина плавно отъехала…
Окна их со Славиком комнаты светились: не спит, что ли? Обычно, когда она возвращалась, он или спал – если пьяный был, или делал вид, что спит: ему не хотелось показывать Лене, что он знает, когда она вернулась… И дверь не заперта. Лена вошла, устало сбросила туфли. Бережков закрывал свой, ещё курсантский, чемодан. В командировку, что ли… Лена с удивлением увидела, что в шкафу нет Славкиных вещей. Подняла на него глаза.
- Если тебе нужна комната – ты живи, – сказал Славик.
Надел китель, фуражку. Взял чемодан. И вышел. Лена смотрела ему вслед. А потом её бросило в жар. Как тогда – когда узнала, что папа-генерал не посодействовал, чтобы Славик получил достойное распределение. И пришлось ей, первой, неповторимой факультетской красавице, ехать сюда, в степной гарнизонишко – а что, надо было ехать в деревенскую школу?.. Неет, уж лучше сюда, офицерской, как-никак, женой… А теперь что же – растерялась Лена. То хоть старлея Бережкова жена… А теперь – чья?.. Обхватила голову руками: поведение Ивана настораживало. Что-то непохоже, чтобы он собирался уходить от Машки. Да, он однажды хмуро, но твёрдо сказал:
- Я Машку не брошу.
Но тогда Лена скептически улыбнулась: посмотрим…
А сейчас чувствовала, как её уверенность быстро тает.
Так. Выход один: если он не уходит от Машки, надо сделать так, чтобы Машка ушла от него. Лена вздохнула, похвалила себя – в следующую встречу она гордо даст понять Ивану, что не собирается уводить его из семьи. И вообще, мы можем не встречаться… Если тебя Машка твоя так устраивает, будь примерным мужем. Улыбнётся и скажет – прощай, капитан Малахов.
Ну, а когда до Машки, наконец, дойдёт, что ей давно пора отсюда… тогда посмотрим, что скажет капитан Малахов.
Лена привычно стала мечтать: ещё немного, и Малахов поедет учиться в Академию Генерального штаба. Надо постараться, чтобы к тому времени они были вместе. Что ж – ошибки юности надо исправлять. А с Бережковым она ошиблась.
…Малахов с наслаждением вдохнул такой знакомый, родной запах их маленькой квартиры. Запах чистоты, свежевыстиранного и выглаженного белья… молока, ещё чего-то нежного, бесконечно милого, родного – детского, женского… Прикрыл глаза, прислушался: Машенька что-то ласково говорит Серёжке, а он деловито откликается, лепечет.
Вошёл в комнату. Машенька кормила сына. Серёжка вежливо покосился на отца: да, вот такой здоровый, и до сих пор сосу грудь… Ты ж не знаешь, какое у мамочки Машеньки сладкое молоко, слаще его ничего нет. И вообще, это наше с мамочкой Машенькой дело. И вообще, что-то ты рано вернулся…
Продолжение следует…
Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Окончание