ПРЕДЫДУЩАЯ ЧАСТЬ: АЛИСА
Дарла послушно передала куклу. Дрожащие руки превратили молодую девушку в повидавшую жизнь старушку. Она боялась узнать правду, но в то же время ей поскорее хотелось узнать ее.
Заведующая детского дома долго молчала, прежде чем начать рассказ. Она долго-долго всматривалась в открытые и неподвижные глаза куклы, словно пыталась кое-что вспомнить, и кое-что нехорошее, плохое и страшное, судя по выражению серьезной озабоченности на ее морщинистом лице.
— Двадцать восемь лет назад в наше учреждение попала девочка. Красивая и добрая девочка. Ее судьба была невероятно тяжелой, вы даже примерно не сможете представить, каких только издательств она не натерпелась от родных родителей, пока их не лишили родительских прав! Девочка попала в наш дом и ее сразу же все полюбили. Мы сулили ей хорошее будущее, так как таких красивых девочек всегда очень быстро разбирали, как горячие пирожки. Только в Алисе, видимо, было что-то гнетущее, невеселое. Было в ее грустных глазах нечто отталкивающее, что заставляло людей постоянно отворачиваться от нее. Глаза Алисы излучали столько боли, страдания, что люди, решившие усыновить или удочерить ребенка, обходили Алису десятой стороной. Алиса плакала каждый день, а когда ее единственную подругу забрали хорошие люди — она рыдала взахлеб. — Тут руководительница дома взмахнула с глаз слезу и прочистив горло, продолжила говорить:
— Однажды в детский дом пришла пара. Молчаливая, серьезная и с виду очень богатая. Как позже я узнала, мужчина был известным художником-кукольником, и этим ремеслом на жизнь зарабатывало всё его поколение. Мы решили во что бы то ни стало пристроить Алису к ним. Знакомство Алисы с ними прошло замечательно. Девочка, не знавшая прежде ни родительской ласки, ни заботы, привязалась к ним очень быстро. Она каждый день выходила в коридор и высматривала в окне родителей. Да, так она их и называла: мамочка и папочка. В один апрельский день мамочка и папочка зашли ко мне с очень радостными лицами, и я по своей ошибке посчитала, что они наконец готовы к удочерению, но они сообщили мне совсем другую новость, быть может, и очень радостную для них, но слишком печальную для меня и тем более Алисы: жене кукольника после многочисленных попыток удалось забеременеть. То есть вы понимаете, ни о каком удочерении Алисы больше не шло речи. Они искренне извинялись, что ввели Алису в заблуждение, но попрощаться с ней как положено, объяснить что к чему — не хотели. Взамен передали мне куклу, ту самую, которую вы принесли, и сказали подарить Алисе. Алиса подарку конечно же обрадовалась, но я то видела, с какой грустью она приняла его. "А когда меня заберут? Когда у меня будет свой дом?" постоянно спрашивала она воспитательниц. " Почему мои родители больше не приходят ко мне? Я им не понравилась?"
И вот так продолжалось несколько месяцев, пока однажды новая воспитательница не выдержала, отшлепала Алису по пятой точке и сказала, что ЕЕ родители больше не придут за ней. С тех пор Алиса перестала разговаривать. Она практически не ела, ходила бледная как смерть, и постоянно носила с собой куклу. А однажды темным вечером, когда я по некоторым причинам задержалась на работе, я увидела девочку ночью на полу в коридоре, она что-то шептала и постоянно всхлипывала. "Алиса"? Я подошла к ней и притронулась к ее руке. Она была так холодна! "Почему ты не в постели?" "Кукла сказала, что этой ночью за мной придут родители"— вот что девочка мне ответила. Я отвела ее в постель, а на следующее утро Алиса выпрыгнула вместе с куклой из окна. Кукла осталась в целости и сохранности, одно только ухо разбилось. — Учредительница детского дома посмотрела на ухо куклы. — Алису мы похоронили как следует. Куклу забрала к себе одна из воспитательниц. Она кому-то продала ее, и с тех пор понеслось. Кукла всегда возвращается в эти стены, в стены, где Алисе пообещали семью и хороших родителей. Надеюсь, вы теперь понимаете, почему мне так больно смотреть на эту куклу.
Дарла замерла в недоумении. История повергла ее в настоящий шок. Бедная, бедная Алиса!
— Душа девочки не может успокоиться! Почему вы не похоронили Алису с куклой? Ведь в этой кукле — часть ее чистой души, целое море ее переживаний и слез, быть может, даже капельки ее крови.
— Не похоронили, потому что кукла куда-то пропала, не было времени искать... А сейчас никто с этим не хочет возиться! Нужно было разрешение на вскрытые могилы, а так как должных причин не было...
— Должных причин не было?! — Дарла сорвалась на крик. — Вы не считаете это должной причиной? Скажите, где находится ее могила, и я все сделаю сама!
Дарла вышла из детского дома не скоро. Она была ужасно взволнована, разгневана и озадачена. В ста шагах от нее стоял автомобиль. Дарла поторопилась. Она постучалась в окошко, давая знать, что уже вернулась, а оставшись без ответа, прислонилась к темному окну и пришла в тихий ужас.
На месте водительского сидения сидел не Гевин, а фарфоровая кукла с его лицом. От накатившего ужаса и страха Дарла отпрыгнула от машины и закричала. Ощутив на своих плечах чьи-то тяжелые руки, Дарла обернулась, и увидела улыбающееся от удовольствия лицо Гевина. Только тогда до нее дошло, что приключилось. Гевин специально поставил свою куклу, которую Дарла подарила ему на трехлетие их отношений, чтобы испугать ее.
— Гевин, ты — настоящий псих! Ты ведь знаешь, что я и так вся на взводе!
— Прости, — лицо Гевина приняло виноватый вид. — Просто... Тебя так долго не было, что от скуки я решил тебя разыграть. Ну-ну, всё хорошо. — Гевин прижал Дарлу к себе. — Ты узнала что-нибудь об этой кукле? — с неподдельным интересом спросил он.
Дарла понемногу пришла в себя. Она до сих пор бросала полные страха взгляды на куклу Гевина, сидящую за рулем.
— Гевин, то, что я узнала — не передать никакими словами! Ты зря смеялся... Я вовсе не придумывала свои сны! Нам сейчас же нужно отправиться на детское кладбище. Оно находится всего в девяносто километров отсюда. Мне надо раскопать...
— Ни слова дальше, — остановил Гевин девушку. Она отпрянула от его объятий. — Погоди, Дарла, так мы не договаривались. Какое еще кладбище? Ты сейчас в своем уме? Я не хочу это слышать! Ты и правду спятила! Лучше бы та старушка с рыжей куклой никогда не попадалась мне на глаза.
— Гевин, но Алиса... Душа девочки, ей нужно упокоение.
Гевин со злостью выхватил фарфоровую куклу из рук Дарлы. Миг — и Гевин со всей силой бросил несчастную куклу об асфальт. Рыжеволосая девочка разлетелась на тысячу осколков.
— Готово, — сказал он.
— Что ты наделал... — Дарла пошатнулась.
— С этим покончено. Нам пора уезжать.
Он схватил Дарлу за руку и силой затолкал ее в машину. С окна шестого этажа за исчезающей машиной наблюдала руководительница детского дома.
В полном молчании Гевин и Дарла доехали до дома. Так случилось, что интерес к куклам у Дарлы внезапно начал пропадать: в комнате, отведенной под кукольную коллекцию, не осталось ни единого воспоминания о тех временах, когда Дарла была без ума от фарфоровых тел. Все куклы, статуэтки и игрушки были проданы и розданы. Комнату в скором времени вместе с Гевином они переделали под детскую. Возраст неустанно близился к тридцати и Дарла понимала, что пришло время родить первенца. Если первым ребенком будет девочка — она обязательно назовет ее Алисой.