Всю первую неделю я присматривался и ждал.
Прошу простить, что я упоминаю в своем рассказе такие временные отрезки, как час или неделя, ведь время здесь штука капризная, в жесткие привычные рамки его впихнуть сложно. Оно растекается в разные стороны, движется то назад, то вперед, порой оно ползет убийственно медленно, а иногда проносится мимо так резво, что просто глаза режет.
Я делаю это, чтобы было понятнее и комфортнее воспринимать мою историю. Но с тем же успехом вместо недели я мог бы сказать миллион лет. Поверьте, иногда мое пребывание здесь так и ощущалось.
Простите, но я кажется забыл представиться. Меня зовут... Впрочем, кому это интересно? Когда я был жив (надеюсь, все уже поняли, что я - мертвец), я работал ведущим менеджером одной довольно влиятельной консалтинговой компании. Деньги сами сыпались мне под ноги. Не могу, к великому сожалению, дать вам свою визитную карточку, ведь у меня здесь даже и карманов нет. Все, что осталось - мой блестящий разум. Слава богу, он не повредился в той ужасной катастрофе, которая привела меня в это место. В так называемое чистилище.
Итак, для начала я избрал тактику наблюдения. Как говорится, информации много не бывает. Я дошел до каждой стены, определив тем самым границы нашей обители. Пространство, как и время, здесь тоже вело себя не совсем стабильно. Помещение, в котором мы находились, походило на огромную комнату ожидания в стоматологической клинике, хотя у меня возникли подозрения, что каждый здесь воспринимает все по-своему. Для одного это был просторный холодный зал, погруженный в легкую дымку, для другого - душная тюремная камера с протекающим потолком. Неизменным оставалось одно - небольшая конторка, на мутноватом стекле которой был приклеен обычный листок формата А4 с надписью "Пажалуста, не шуметь!". Именно так с ошибкой эти олухи и напечатали - пажалуста. В конторке было пусто, и за все время наблюдения в ней никто так и не появился. Но за поцарапанным стеклом в легкой дымке угадывался темный длинный коридор, очевидно ведущий к цели нашего назначения.
Долгое время ничего не происходило. Никого не вызывали и за все то время, что я здесь провел, ни один из нас не последовал коридором к ослепительному свету. Это сарказм, если кто не понял.
Чем больше я здесь находился, тем меньше мне все вокруг нравилось. Полный бардак. Никакой организации процесса. Этому призрачному месту явно не хватало информации. Хорошей, доброй, объясняющей все информации. Не помешала бы со вкусом сделанная инфографика и серия устных объявлений.
То, что они сказали каждому при попадании сюда было очевидно недостаточно.
Вы умерли и находитесь в чистилище. Ожидайте своего часа.
Это все, что они до нас донесли. Ожидать сколько? Ожидать чего?
После того, как я понял, что наблюдения не прибавят мне хоть сколько-нибудь полезных знаний об устройстве этого места и собственной дальнейшей судьбе, я, в отличие от моих братьев и сестер по несчастью, удрученно и покорно ожидающих своего неопределенного никем и ничем часа, решил воспользоваться навыками успешного менеджера и мастера переговоров. Пора устанавливать контакты с местными работниками. Их было легко опознать по серебристым хитонам и чрезвычайно занятым лицам. Они изредка проносились мимо нас с деловым видом, как шмели в весеннем поле, и их было довольно затруднительно остановить, чтобы задать пару тройку вопросов. Или, чтобы просто хорошенько встряхнуть и сбить с них спесь.
Итак, я начал охоту.
Через два дня или может быть тысячу лет, я потерял всякую надежду. Местные служащие не хотели отлавливаться и никак не реагировали на мои попытки привлечь их внимание. Я вставал у них на пути, хватал за прекрасные серебристые рукава. Куда там! С тем же успехом можно пытаться поймать солнечный луч сачком для бабочек.
- Кто у вас тут главный? - заорал я что есть мочи, - Я буду жаловаться!
Зависший рядом со мной страдалец с внешностью располневшего Гарри Поттера, открыл заспанные глаза и усмехнулся. У него не было зубов, два или три обломанных пенька и все.
- Главный... - булькая от смеха сказал он и тут-же закрыл глаза.
Тогда я взял каморку приступом. Шарахнул ногой в фанерную дверь, как в том полицейском сериале, что я смотрел незадолго до гибели, и влетел внутрь в вихре из щепок, трухи и осколков пластика.
Это оказалось проще, чем мне представлялось. Несколько душ за моей спиной что-то пролепетали, кто-то истерично рассмеялся, наверное мой приятель, жирный Гарри Поттер, и все стихло. Никаких сирен, топота кованых ботинок по мраморному полу и красных всполохов аварийных фонарей. Мертвая тишина. А потом к моим ногам с шорохом опустился листок с тем, что осталось от надписи - Пажалуй...
Я обернулся назад, пожал плечами и пошел по коридору.
С каждым моим шагом становилось светлее, туманная дымка пропала, я стал видеть собственные ноги. Как и в последний мой день на Земле они были обуты в темно коричневые броги от Эдварда Грина. Мои любимые. Вот почему все это время мне было так удобно! Представляю как хохотала бы моя ассистентка Лана, увидев шефа в таком виде. Классические броги и мешковатый хитон по щиколотки. Типичный яппи, съехавший с катушек.
- А что у нас там под халатиком? - спросила бы она.
Увы, это лишь моя фантазия. Уверен, все ограничилось бы недоуменным смехом.
Но вернемся к коридору. Он казался бесконечным. Сначала он был обшит панелями темного дерева, но в какой-то момент, который, как обычно здесь и случается, я не заметил, они исчезли, стены окрасились в игривый салатовый цвет и кажется даже слегка раздались в стороны. Слева и справа начали появляться двери. В их расположении не было никакой логики, обычно их устанавливают друг напротив друга через одинаковые расстояния, здесь их натыкали как попало. Некоторые двери примыкали одна к другой, как если бы комнаты в которые они вели, были шириной с саму дверь, прочие разделяли километры. Ни на одной из дверей не было ни ручки, чтобы открыть, ни замочной скважины, чтобы подсмотреть. Я прикладывал ухо, старательно слушал. Ничего. Проклятый коридор тянулся в бесконечность, и я стал терять терпение. Саданул пару раз ногой в одну из дверей, но она выстояла. Даже не шелохнулась.
Не знаю, что бы я делал дальше, но коридор внезапно закончился. Как раз в тот момент, когда я окончательно пал духом. Он будто сжалился надо мной. Раз! И сконструировал большой светлый зал с розовыми стенами и блестящими хромированными скамейками по периметру. Здесь тоже была дверь, но не такая монолитная и скучная как в коридоре. Сверху до середины она была из дымчатого непрозрачного голубоватого стекла и, о чудо, на двери имелась ручка! Но самое удивительное - дверь была приоткрыта! Изнутри на пол коридора падала густая черная тень. Я остановился и если бы я был жив, клянусь, сердце мое застучало бы как мотор швейной машинки, так я был возбужден. Я прислушался к полной тишине. Потом понюхал воздух, шевеля ноздрями, совсем как мой пес Рокки. Пахло пластиком и английской кожей моих туфлей. Я подошел ближе и заметил что-то на стекле двери. Царапнул ногтем. Два круглых засохших пятна клея, на расстоянии сантиметров в пятнадцати друг от друга.
- Здесь была табличка, - догадался я.
Это открытие меня почему-то окончательно успокоило, и я потянул дверь на себя. Она с легким скрипом отворилась, я ступил в темноту, выставив перед собой правую руку, как учил тренер по Джиу-джитсу. Ничего не произошло. Никто не напал на меня с воплем, земля не разверзлась, увлекая в хитроумную ловушку с копьями внизу. Пол подо мной был устойчивый, по легким колебаниям и амортизации похожий на деревянный. Темнота же так сильно давила на глаза, что они сами собой начали закрываться. Я пошарил по бокам и нащупал стену. Она была теплая, как печка в деревенском доме моей бабушки. Провел рукой влево и вправо. Интуиция меня и на этот раз не подвела - пальцы нащупали выключатель. Я мысленно помолился перед тем как нажать на кнопку и - щелк!
- Ух, ты!
По правде говоря, я высказал свое восхищение не так. Я сказал то, что обычно говорят, когда роняют на ногу кирпич или теряют деньги на биржевой спекуляции. Только я произнес это слово протяжно, широко открывая рот по мере вылетания звуков, дошел до последнего, да так и остался стоять с раскрытой пастью.
В жизни я видел много продвинутых вещей, все технологические новинки были мне доступны и с удовольствием ими пользовался. Я знаю толк в хороших предметах, но такого я никогда не встречал. Передо мной сверкал зеркальным пластиком лютейший хай тек. Несколько огромных экранов висели над грациозно изогнутой панелью черти знает с чем. Мозг просто отказывался воспринимать ее метаморфозы. У панели стояло кожаное кресло на колесиках. На таких обычно ерзают тощие зады управленцев средней руки. Заурядное, к тому же изрядно изношенное кресло. Но вот панель! Ее и описать-то невозможно. Она постоянно меняла свой вид, медленно изгибаясь и как-то даже непристойно извиваясь, наполняясь то миллионом огоньков разного цвета, то щетиной тумблеров, рычажков и каких-то крутилок. На самом большом экране по центру медленно вертелась планета Земля в окружении звезд и туманностей и всего прочего, что несомненно находится в космосе, только картина эта была настолько живой и наполненной... я долго не мог подобрать эпитета, пока не вспомнил свою покойную мать и ее расстроенное лицо на инаугурации мирового правительства, и тогда слеза сама по себе скатилась по моему лицу, и слово, что я не мог подобрать сообразно моменту, всплыло в сознании, и все вокруг наполнилось этим понятием, и то конечно же была ГРУСТЬ.
Пробежавшая по лицу слезинка капнула с губы прямо в мой раскрытый рот, и это вывело меня из оцепенения. Ну и осел же я! Разнылся как баба. Я встряхнул головой, это всегда мне помогало, сработало и сейчас. Я вернулся в обычного хладнокровного и циничного себя. Осторожно подошел поближе, потрогал панель. Пластик, слегка теплый на ощупь чуть отпрянул от моей руки, словно был живой. Я рассмеялся, хотя мог бы испугаться.
Мне тут определенно нравилось. Здесь даже дышалось легче, чем в Чистилище. В воздухе плыли приятные свежие ароматы, ненавязчиво сменяя друг друга - нагретое дерево, апельсин, я даже представил его дольки на серебряном подносе, только что заваренный кофе, вот выпечка пощекотала ноздри, морской бриз пронесся запахом свежепойманной рыбы. По бокам от экрана с вращающейся Землей ровными рядами скругляли пространство мониторы размером поменьше. На одном из них я узнал знакомое зыбкое пространство с зависшими душами. Святилище, мать его! На экране рядом двигалась группа местных работников в своих чудесных серебристых хитонах, пятеро или даже шестеро, они плыли по воздуху, как танцовщицы из ансамбля Березка. С такими же непроницаемыми лицами. Камера то поднималась над ними, снимая сверху, то пролетала вперед. Чудесная операторская работа, надо отметить. На экранах мелькали калейдоскопом картинки и кусочки видео - извергающийся вулкан с лениво ползущей на дома лавой, неестественно сиреневый закат с перевернутым вверх ногами морем, три луны над бесконечной пустыней, разинутые в крике рты каких-то людей, марафонский бег по улицам мегаполиса, взрывы в горах, коала, жующая эвкалипт, футбольный мяч, влетающий в сетку ворот, пиво, льющееся в бокал, плачущий священник - у меня даже голова закружилась от переизбытка информации. А потом взгляд мой упал на белую наклейку на панели. Она оставалась на своем месте, хотя панель постоянно менялась. На наклейке было написано старомодным шрифтом с засечками "На себя надейся, а сам не плошай!"
У вас тоже бывает, когда вы узнаете какое-нибудь новое слово и оно начинает буквально прыгать на вас каждую минуту отовсюду, куда бы вы не отправились, хотя до этого вы прекрасно жили без него сорок четыре года?
Так и с этими наклейками. Они были здесь повсюду, хоть я их и не замечал сначала. Большие и маленькие. Квадратные, круглые, прямоугольные, голографические. "Все подо мной ходят". На мониторах. "Пути мои неисповедимы". На стене. "Сам терпел и вам велел". За мониторами. "Я дал, я и взял". Одна даже висела в воздухе, как поздравление на семейном празднике. "Я люблю троицу!"
Еще парочка была приклеена к потолку. "Предо мною все равны" и "Мне не угодишь, так хоть людей удивишь". Да вот же, еще одна, прямо перед моей рукой на панели, в виде круглого значка - "Вы предполагаете, я располагаю".
Я взял его и пришпилил к своему хитону. И в этот же миг сзади раздался легкий скрип, и я совершенно не удивился, когда, повернувшись, увидел перед собой тех пятерых или даже шестерых местных работников, склонивших передо мной головы.
Я прокашлялся и заорал на них: - Ну и бардак же вы тут развели, господа!
Боже, как же я по этому скучал!
Работники ниже склонили головы, казалось еще немного и они падут на колени.
- Ну ничего! - меняя тон на зловеще дружелюбный сказал я, плюхаясь в кресло, - Я все здесь исправлю.