Солнце садилось, покидало нас. Ветер оставил нас. Луна оставила нас. Природа уснула и Атэр спрашивает:
- Пап, почему так тихо? - прикусив палец, спрашивает сын.
- Потому что мы сейчас пойдем спать.
Я знал, что это случится. Знал, но ничего не сделал. Теперь шансов нет вернуться назад и всё исправить. Атэр такой красивый, невинный. Его светлая ангельская голова так и хочет внушить мне надежду, но моя вершина думает иначе. Мы идём сквозь тьму, туман и деревья. Мы идём на казнь, чем дальше, тем ближе к друг другу...
- Пап...
- Да, мой маленький?...
Он пытается сжать мою руку изо всех сил, чувствуя неладное, ещё не понимая, с кем он идёт. Казалось бы, бесшумно и безболезненно, но я так не могу. Никак не могу. Останавливаю наш шаг и повернувшись к нему, сев на корточки, я говорю:
- Пойми меня, пожалуйста. Это единственный выход. Он есть всегда, но то какой он... Не всегда он правильный и добросовестный, не всегда он соответствует нам и нашим ожиданиям, не всегда он оставляет нас... одних.
Его глаза глядят в мою душу. Срывают все цепи, оковы, освобождают от грусти, печали, тоски, груза... Обронив росу, Атэр словно умоляет меня, но моё твёрдое семя безысходности непреклонно.
- Мы пришли?
- Да, сынок...
Резкое движение усыпило его. Похоже, надолго, ведь он выдохся.
- Атэр... Прости меня, что не смог что-либо сделать, я трус. Надеюсь, ты поймешь меня. Поймешь...
Сонное тело принимает земля, укрыв своим покрывалом, нежно лелея его тишиной и окружая спокойствием, словно мать. Последнее движение. Всё, теперь он свободен. Осталось его убийце набраться скрытой смелости. Нет много усилий в бездействии.
Неизвестное тело обрушилось рядом с сыном, оставшись неподвижным.
Невозможно решить несуществующее, невозможно вырвать сердце и вернуть обратно. Невозможно его сосуды закрыть, невозможно умереть. Невозможно. Извне. Но внутри несуществующего, внутри сердца, внутри сосудов, внутри смерти - возможно всё.