Постскриптум о циничном юморе и легендарном фильме Романа Полански
Подписывайтесь на наш канал! Ставьте лайки! Приветствуется репост материала в соцсетях!
Если вы видели фильма «Китайский квартал» (1974), то обращали внимание, что его герои постоянно «шутят». Причем, Эвелин, по меньшей мере, дважды «втыкает шпильку» в Джейка, ставя его на место. Первый раз героиня в буквальном смысле слова «окачивает» Джейка холодным презрением в связи с тем, что он содействовал публикации компрометирующих фотографий её супруга.
Она открыто высмеивает его, преподнося как никудышного детектива, который даже не в состоянии проверить свои источники информации. Под конец сцены на её лице появляется обманчивая улыбка, Джейк ошибочно воспринимает это за хороший знак и тут же второй раз оказывается «в дураках». Он говорит: «Подождите минуточку, миссис Малрей. Это явно какое-то недоразумение. Нет смысла себя вести столь жестко».
А в ответ слышит: «Я ни с кем не веду себя жестко… Это делает мой адвокат». Гиттес явно больше не контролирует ситуацию, он растерян, неприличный анекдот «вышел ему боком». Таким образом, казавшийся незначительным курьез демонстрирует эгоистическую, самовлюбленную натуру Джейка Гиттеса, в которой кроется саморазрушительный, почти суицидальный потенциал.
Через стилистические особенности Роман Полански открывают зрителю пространство, которого не было в оригинальном сценарии. Он пытается показать противостояние внутри нуара между его визуальными аспектами и повествовательными моментами. Шутка про китайца как бы отсылает зрителя к китайскому кварталу, которого он никогда не видел. В непристойном анекдоте чувствуется подавленная ярость, адресуемая именно к этому месту. В Джейке бурлит желание отомстить. Не случайно он взрывается в парикмахерской, нападая на незнакомого человека, который в полголоса что-то произнес о «дураках». Этот человек невидим, как и китайский квартал. Стоя спиной к дверям, Джейк также не видит в своём офисе и Эвелин Малрей, которая тоже угрожает ему.
Полански пытается уделять большое внимание пространству, не привязывая его к структуре фильма; он стремится к большему, нежели просто драматический эффект. Через стилистику, присущую нуару, режиссер создает пространственный промежуток, как бы связывающий между собой видимые и незримые действия. В итоге всё кинополотно складывается из множества «отсутствий»: пустой стул, с которого ушла секретарша, очки, извлеченные из пруда с большим запозданием, страшнейшая засуха, посреди которой «тонут» несколько человек.
Или другой пример манипулирования пространством – незабываемая сцена, в которой Джейк Гиттес подвергается нападению «человека с ножом» - его в фильме сыграл сам Роман Полански. Как и во всей кинокартине у этой сцены есть как повествовательная сторона, так и визуальная сторона, строящаяся на ряде эффектов. В этой сцене сомнительные остроты взаимосвязаны с визуальными элементами, будучи призванными взывать у зрителя ощущение паники, типичного для нуара клаустрофобного страха и боли.
Невысокого роста гангстер в светлом костюме и белой шляпе с циничным юморком потешается над частным детективом, которому чуть было не отрезал нос. «Проныра, ты знаешь, что происходит с не в меру любопытными парнями? Ах, нет? Хочешь узнать? Они лишаются своих носов». На визуальном уровне сцена является типичной западней, причем Гиттес заманил в неё себя сам. На протяжении всей ленты он оказывается в «ловушках», куда попадет по собственной же вине. В сцене с ножом он втиснут в крошечное пространство между громилой Клодом Мелвихиллом, над которым он ещё недавно потешался («Мелвихилл, зачем тебе вода? Ты ведь не пьешь и не моешься? Как ты узнал, что у тебя её отключили? Для этого же надо уметь читать») и забором, ворота которого стянуты мощной цепью.
Сугубо внешняя сторона провокационной сцены усилена за счет качества мрачного юмора. Во-первых, герою Николсона чуть не отрезают нос, как бы намекая, что он сует его не в своё дело («любопытной Варваре на базаре нос оторвали»). Во-вторых, большую часть фильма он ходит с повязкой на носу, напоминая жертву пластической операции, что может быть намеком на его самовлюбленность. В-третьих, «человек с ножом» (Роман Полански) издевательским тоном задает Гиттесу массу вопросов, на которые они оба знают ответы.
В обычной ситуации Гиттес, наверняка бы, прибег к своему остроумию, однако в сложившейся ситуации его чувство юмора «трусливо» испарилось. Меняется и сама структура шутки-анекдота, которая предполагает наличие трех человек: того, кто шутит («творец шутки»), про кого шутят («объект шутки») и для кого шутят, то есть третий человек, получающий удовольствие от анекдота, поскольку именно для него эта шутка и предназначалась – должен быть кто-то, кто подтверждает эффект остроумия. «Изюминка» ситуации заключается в том, что Гиттес одновременно является «вторым» и «третьим» лицом в структуре анекдота.
В обычной ситуации шутка должна была предназначаться для Клода Мелвихилла, а Джейк должен был быть «любопытный пронырой», про которого шутят. Столь неоднозначное распределение «ролей» приводит к тому, что Гиттес, пытаясь хоть как-то исправить ситуацию, внезапно становится нетипично молчаливым.
Роман Полански в роли «человека с ножом» сыграл с Джейком Гиттесом весьма дурную шутку – дело даже не в том, что персонажу Николсона чуть было не отрезали нос. В итоге не смешно ни частному детективу, ни гангстеру – смех заменяется болью. Эта сцена – неразрешенная шутка, так как она не приводит к спасению главного героя: ни в эмоциональном, ни в физическом смысле. Весьма показательно, что персонаж «человек с ножом» не имеет ни прошлого, ни будущего.
Он появляется буквально ниоткуда, чтобы попытаться увлечь Джейка Гиттеса в «никуда». В одном из своих интервью Роман Полански заявил, что идея сыграть эпизодическую роль принадлежала сценаристу Роберту Тауну. «Мне это показалось потешным, это могло бы рассмешить всю нашу команду. Это была наша внутренняя забава». Это была отнюдь не единственная не слишком очевидная для многих острота.
Дружественный нам канал «Настольная книга старорежимной сплетницы»