Роман «Мать звезды» глава 46
Баба Глаша еле сдержалась, чтобы не разругаться с Татьяной. Мысли одна тяжелее другой одолевали её и не давали успокоиться.
«Сердце зашлось с расстройства. Правильно говорят, все болезни от нервов. Вот ведь непутёвая так непутёвая — эта Танька. Ушла ненадолго. Я её ещё как путную отпустила. Думаю грешным делом: ну как её не отпустить-то, если прописаться срочно надо в комнате? А то ведь всякое нынче бывает, займёт кто-нибудь комнату-то, и не выгонишь. Такие случаи хоть и редко, но бывали. И вот где она столь время шаталась, попробуй, пойми её? Ей соврать, как мне плюнуть.
Ну, Ванька, Ванька, удружил ты мне на старости лет, внучок. Это ещё Валька — дочка-то моя не знает, какая сноха-то у неё. Приедет, так познакомится сама. Может хоть она её на место поставит. Хотя, нет! Валька у меня — интеллигенция. Не в меня пошла, не в меня. Книжки без конца и края читает. Всё как есть ими заставлено, а что толку? Лучше всех живёт что ли? Как же…
Но, зато я у врача без Таньки — всё про всё расспросила. Говорит, будто бы у Алёнки токсический шок был, а на что и почто — непонятно. То ли она её спиртом натирала, то ли поила, то ли ещё что. И главное не знают к кому претензии предъявлять. Горло красноватое — то ли от того, что вырвало, а то ли от спирта. И всё этой Таньке с рук сходит! Не взяли бы утром Алёнку в ясли, так, похоже, села бы, а так врать в глаза для неё, что божья роса. Тьфу, да и только…
Не знаю теперь, то ли писать об этом Ваньке, то ли нет? Уж пусть служит спокойно — дочь всё равно не его. Мне в ихние дела лучше не лезть. И девчонка-то, славная какая, но, что ни съест — всё у неё назад обратно тут же выходит, какой-то стенвоз* будто бы пищевода. А что за стенвоз — попробуй, пойми. Они медики — пущай сами и разбираются.
Теперь ещё ко всему — у неё будто бы и с печёнкой беда. Я уж тоже это разглядела, пока Танька-то шаталась. Глаза-то у ней желтушные, но не от желтухи. Будто бы она не заразна вовсе. Ну, так это я и так разумею! Была бы заразная, так как в себя-то пришла, её бы после-то реанимации сразу в инфекцию упекли, ан нет, лежит себе в обычной больнице. Капельницы ставят, уколы тыкают, а задницы-то у ней совсем никого — одна кожа да кости. Даже хлопнуть-то не за чё, вся выболелась и отощала.
Но видно, что девчонка так-то умная, но не наша. Не, не Ширяевская это порода!
Танька хоть и говорит, что Алёнка на меня похожа да на Ваньку, но я-то знаю, что нет! Ей чё, лишь бы грех свой прикрыть — уши развесь, она всего наговорит, только волю дай. Язык без костей — не остановишь. Глаза-то карие, как ровно у цыганки, только обличье другое, скуластое — нацменка** нацменкой.
Ох и натерпелась я сегодня! Уколы, малопуське*** такой, тыкают, а я держу, чтобы не шевелилась, а она орёт! Болькие видать уколы-то. Жалко до чё! Она даже сама ещё ладом не сидит. Видно сразу, что недоношенная.
Не дала дитю дозреть, кто-то надоумил. Торопилась в срок родить, чтобы на Ваньку записать. И ведь записала, глаза-то бесстыжие.
Мой-то рано преставился и теперь не тужит, как я. А я всё живу и живу, зачем вот только?
А с Алёнкой я бы так-то поводилась, но больше не буду. Душа моя кровью обливается, смотреть, как она ревёт. Кончала Танька дитё своё, одним словом.
Жить только начала, а здоровья-то уж нет — мамка самого ценного лишила. Ну, теперь уж чё будет, то будет. Вот и до дома дошла» — подумала баба Глаша, подходя к своей избе.
***
После ухода бабы Глаши Алёнка спала. Татьяна тихонько спросила у Любы:
— Что, правда, Георгий Михайлович ругался сильно? — Татьяна глядела на неё с надеждой, что это не правда.
— Конечно, правда. Завтра придёт на обход, сам тебе всё выскажет, если мне не веришь.
— Да верю, конечно. Как тебе не верить-то? Ты мне худого не делала. Это баба Глаша на меня злая, ей бы не поверила, если бы сказала, — с досадой в голосе посетовала Татьяна.
— Тань, да она же хорошая! Зря ты на неё бочку катишь, — сказала Люба, но подробностями знакомства с бабой Глашей делиться не стала. Люба была не из тех, кто разжигает вражду между людьми. — Она с Алёнки глаз не сводила. С такой любовью на неё смотрела. Мне аж со стороны приятно было на неё глядеть. Все бы так своих правнуков любили… — высказалась она вслух, но в душе подумала с укоризной: «Все бы так чужих детей любили. Ты на родную-то дочь смотришь, как будто кто тебе её подкинул. Не знаешь, на кого её спихнуть. Хотя: тебя тоже понять можно, хоть и трудно».
Пояснение:
стенвоз* — бабушка ошибочно произносит слово «стеноз»
нацменка** — женщина принадлежащая к малочисленным народностям
малопуська*** — малышка
© 05.06.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 47 Так оно надёжней
Предыдущая глава 45 Танька, ты, Танька!
глава 1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"