Когда Вадик уходил в армию, Макс в честь траура подстригся под панка. Основная масса аксайчан тогда и слова-то такого не знала. Дома его послали «становиться человеком», наотрез отказавшись впустить в таком виде.
Шатаясь по Аксаю, Макс познакомился с барышней по имени Елка, с которой просидел до глубокой ночи за столом у нее во дворе.
- Ела, домой, - позвала ее с балкона мать.
- А можно я буду называть ее мамой? – спросил Макс и, не дожидаясь ответа, взял Елку под руку и повел к ней домой.
- Мама, сегодня я буду жить здесь, - сказал он Елкиной матери, когда та открыла дверь.
Мама не возражала. Она даже намекнула Максу, что было бы очень здорово познакомиться им поближе, но в другой раз. Сейчас у нее дядя Вова.
Макса позвали к столу. А там самогон, закуска… Идеальное гнездышко для одинокой бездомной души.
Пришел я вскоре после этих событий к Птеру.
- Что это ты делаешь? – спросил я, глядя на то, как он гладит белую шведку с вышитым пионерским значком на кармане.
- Глажу последнюю рубашку. Остальные грязные. Мама в отпуске, а самому стирать лень, - пояснил он.
Догладив рубашку, Птер оделся, и мы пошли прогуляться. Встретили Макса с Елкой. Макс, как всегда, был пьян
- Птер. У тебя белая рубашка, и ни единого пятнышка! – обрадовался Макс и прежде, чем Птер успел что-либо сообразить, оставил у него на груди отпечаток подошвы.
Птер охренел, а Макс принялся его дразнить. Крикнет «Пи» и отбежит в сторону.
Когда я познакомил родителей с Птером, Папа выдал:
- Зачем такая сложность: Птеродактиль. Можно же намного проще: Пидорактиль.
В другой раз зашла к нам в гости соседская старушка Трофимовна, - она вроде как за мной присматривала, - извинилась и спросила:
- Ребята, а кто из вас пидораз?
- Наверно, я, - грустно ответил Птер.
- Пи! – вопил Макс.
- Пт! – отвечал ему Птер.
- Пи!
- Пт!
Птер сломал прутик и с ловкостью заправского казака сносил им головы росшим вокруг тротуара колючкам. К тому времени мы зашли в больничный двор.
- Так будет с каждым! Пт! – воодушевленно заявил он после очередного удачного удара.
- Пи, – невозмутимо ответил Макс, укрылся от удара, спрятавшись от Птера за скамейку, и началась импровизация в стиле Шекспира:
- Как смеешь ты, поганый человек,
Корявым ртом своим порочить мое имя,
Что лучезарнее сияния небес? - выдал Птер, Делая выпад прутиком, как шпагой. Увернувшись, Макс тоже ответил стихами:
- Ты брешешь, грязный пес,
И имя твое Пи,
И будешь Пи, доколе твое тело
Своим смерденьем отравляет мир!
- Ты пидор сам!
Ты грязь, душа и тело!
И рыжей блядии недостоин ты! – ответил на это Птер, делая очередной выпад.
- Что ты сказал, ты?! – обиделась Елка. Думаю, понятно, что это она была рыжей.
- Молчи, несчастная
Иначе изрублю
Тебя мечем на тысячи кусочков
И брошу их на растерзанье псам! – ответил ей Птер.
- Как смеешь ты? – встал на ее защиту Макс.
- Не беспокойся, смею!
Тебе же я советую молчать
Иначе ты устанешь проклинать
Тот день, который дал тебе рожденье!
- Несчастный Пи!
- Пт! Я все сказал.
С этими словами Птер перепрыгнул через лавочку и устремился за пустившимся наутек Максом.
Из книги «Книга пощечин»