Ксения Адамовна видела лучшие времена. Но что поделать, годы идут, оставляя позади лёгкость юности и томление зрелости. Всё течёт, как вода в Неве, унося вдаль несбывшиеся надежды и мечты.
Жители в её коммунальной квартире менялись, а она по-прежнему коротала жизнь среди выцветших обоев, привычно затыкая уши берушами от очередного праздника у соседей.
Кроме пенсии она уже давно ничего не ждала. Единственным её развлечением были прогулки по каменной набережной, а доступным проявлением гражданской позиции – походы на демонстрации, выборы и голосования.
Ксения Адамовна делала это каждый год, пока её жизнь не разделилась на "до" и "после". В тот миг, когда она услышала, что долгожданная пенсия отодвинулась в дальние дали, она почувствовала, что умерла как гражданка.
Поняла, что больше никогда не переступит порога избирательного участка, даже если ей посулят бесплатно маску, перчатки, ручку и пирожок с капустой.
"Меня предали. Я никогда никому не отдам свой голос", – думала она. Но в душе знала, что всем на это наплевать.
Негодование постепенно перешло в светлую печаль по несбывшемуся и в абсолютное равнодушие ко всему происходящему в мире.
Единственное её желание – уйти на пенсию в 55 лет – было растоптано. Душа пела реквием, а измученное сердце запустило обратный отсчёт.
Ксения Адамовна решила отомстить. Но как? Она долго ломала голову, что бы сделать такого, чтобы получить хоть какое-то утешение?
Решение пришло само. Простое и естественное – не работать ни дня после 55 лет. Но на что жить? Побочных доходов, кроме зарплаты библиотекаря, она не имела. Наследства по причине отсутствия родственников не ожидалось.
Если бы она работала в библиотеке Эрмитажа, можно было бы стащить что-нибудь ценное, продать на чёрном рынке и обеспечить безбедное существование.
Но, во-первых, Ксения Адамовна работала в обычной юношеской библиотеке.
А во-вторых, у бывшей гражданки имелись свои принципы. И одним из них был – не укради.
"Как же быть?" – ломала голову обиженная женщина. Ничего путного на ум не шло. Ощущение разочарования и безысходности было столь мучительно, что депрессия стала её постоянной спутницей.
За две недели до своего 55-летия Ксения Адамовна взяла кредит в государственном банке в размере утраченной пенсии за прибавленный срок и написала заявление на увольнение.
"Я больше никому не отдам свой голос и деньги, убеждала она себя. – Отныне я – сумасшедшая. И пусть докажут, что это не так".
Петербурженка Ксения вдохнула ветер свободы, взяла связку воздушных шаров, чайник, блюдо с оливками и пошла прогуляться на набережную.
Она протягивала угощение прохожим и радостно восклицала:
"Угощайтесь! У меня сегодня День рождения, 55 лет. Я – пенсионерка".
Глядя на неё, кто-то шарахался в сторону, кто-то улыбался. Оливки не брал никто. Но были те, кто протягивал деньги и торопливо спешил дальше, чтобы не видеть юродивого блеска в её глазах.
"Мне никогда не будет больше 55-ти! – кричала она им вслед. – Слышите? Никогда!"
Вечером она пересчитала деньги, которые ей дали прохожие. Сумма приятно удивила, она была в три раза больше заработка в библиотеке.
"О, жестокий, холодный Петербург! – думала Ксения. – Почему, чтобы чувствовать себя человеком, надо пасть вниз?"
Она достала листок бумаги и стала рифмовать строчки.
"За стихи будут больше подавать", – рассуждала она, подыскивая рифму к слову сфинкс. Результат её не слишком удовлетворил.
Дописав, деловито кивнула: "Сойдёт и так. Главное – читать громко и нараспев".
Ты не любишь меня Петербург. Камень сердца царапаю зря.
В своей жизни я сделала круг. Родилась, умерла, ожила.
Ты не дал мне тепла ни на грош. Равнодушный, надменный сфинкс.
Но я знаю, меня ты найдёшь, даже если низвергнусь вниз.
Ты не будешь смотреть в глаза, потому что в них мрак могил.
Но ты будешь искать меня, чтобы кто-то тебя отмолил.
Источником вдохновения для рассказа послужила картина художника Анжелы Джерих:
Читайте: Тайная жизнь Розы П.