Зрение упало сильнее.
— Вашей девочке нужна операция.
— Что? — мама испугана. — На глазах?
— Напишите в Москву. Спросите у Федорова. Может, он вам поможет.
Вижу, как мамочка строчит письмо. Почерк у неё аккуратный. Мне нравится, как она выводит буковку за буковкой. Я вот так не умею, пишу, как курица лапой. Когда-нибудь обязательно научусь писать так же красиво.
Начались врачи, консультации, поликлиники. Все-таки общий наркоз, операция, какой-то скальпель и нитки в глазах. И мама! Мама со мной. Она меня любит, заботится. Прям как тогда с переломом! Подмывала меня, мыла голову. Мама снова любила меня. Точно так же, как любила до братика.
В перерывах между работой папа со мной занимается. Хочет, чтобы я стала сильной, здоровой.
— Качаем пресс.
— Может, позже?
— Сейчас.
И вот я на полу, мои ноги придавлены руками отца. Раз. Два. Десять. Пятнадцать.
— Устала, — хнычу.
— Отдохни.
Проходит пара минут.
— Начинаем.
— Не могу-у-у! Это же третий заход!
— Ну и что? Делаем через не могу. Слышишь, Еля? А ну, раз-два-три!
Снова скручиваюсь, пыхчу. Пять, десять, пятнадцать раз. На шестнадцатый мышцы отказывают, и я просто лежу на полу. Сил нет, живот болит, но папа неумолим.
— Теперь отжимаемся вместе.
Еще и это? Покорно выполняю задание, иначе папа злится, кричит. Он очень вспыльчивый, с ним маме трудно. А я... Я не хочу, чтобы он кричал на меня. Когда он кривит губы так, то хочется сжаться, сбежать, потому что не знаешь, куда спрятаться от ремня.
— Через не могу, Еля. Тренируем выносливость. Тебе это в жизни поможет.
Слезы, нытье на занятиях, а позже и сложнейшие подъемы в горах. Даже когда нет дыхания, а легкие того и гляди разорвутся на части, я делаю шаг. Еще шаг. Вдыхаю поглубже, кручу головой на хруст ветки. Кто там? Медведь? Говорят, они тоже захаживают. В том ельнике живут настоящие белки, а там, где березы, даже летом найдутся свежие сыроежки. Если нам повезет, то вечером пожарим грибы.
Всякое восхождение все равно, что работа, каждый пик, как награда. Не каждый взрослый может залезть на горки, где мы с папой часто бываем.
Подниматься не страшно. Вниз лететь — вот где ужас! Влажная глина, земля катится вместе с камнями, смотришь вперед — там обрыв!
— Не хочу-у-у!
Плачу. Мне хочется отдохнуть, посидеть. Солнышко пока еще греет, но скоро за горку зайдет. А воздух! Как пахнет в елях!
— Быстро вставай! — рявкает папа.
Его слово — закон! Соскакиваю с нагретого камня.
— Возьми меня за ремень!
Хватаюсь, знаю, что меня не оставят, вытащат и, конечно, спасут. Он же папа любимый! Мой папочка! Защитник! Сильный и смелый мужчина! И лечу вслед за ним, быстро-быстро перебирая ногами, крепко закрывая глаза. Спуск пугает, нет сил смотреть вниз. А иногда мы вместе скатываемся в листьях на попе. Весело и остановиться нельзя.
Нам надо успеть на последний автобус, идущий обратно в город, иначе еще с десяток километров придется тащиться пешком.