— Тори, займи пока столик, пожалуйста. Я подышу и приду, — единственное, что мне удалось выговорить стоя на пороге ресторанчика, где мы с подругой собирались ужинать, когда меня накрыло волной удушливой дурноты.
— Дэя, ты чего? Опять с голода помираешь, глиста в обмороке? — Тори, конечно, рассердилась, но никуда не пошла. И никогда бы не ушла, натура у нее такая.
С моей Тори, она же Виктория, она же Тор, она же Ти, и как еще мне захочется и будет позволено ее называть, я познакомилась в достаточно юном возрасте, лет так …дцать назад. Потом выяснилось, что мы еще и в одной школе учимся. Именно так оно обычно и бывает: встречаешь кого-то вдалеке от своего привычного района обитания — и удивляешься сам себе: «Ну как же мир-то тесен, елки-палки!» Да ересь все это. Не тесен он на самом деле, просто все случается именно так, как должно случиться, и вы хоть убегайте на другой конец планеты — тот самый судьбоносный кирпич вас догонит все равно. Так и дружили мы с ней, как два кирпича.
А вот ту гамму чувств, что я испытывала на крыльце милейшей жральни, можно было описать так: отвратительно-привычная. В глаза свет брызжет, горло пересыхает, дышать нечем, стоишь, как слепой котенок, и тыкаешься носом во все, что рядом. Я кое-как присела (видеть не видела, вроде как на ступени) и начала ногтями впиваться в ладони, чтобы вернуть телу чувствительность. Прошло пару секунд, и свет отступил. Зрение более-менее вернулось, но та самая пресловутая чувствительность возвращаться что-то не спешила. Да и зачем ей это, куда спешить-то?
— Дэя, ты живая?
Тор держала в руках мою сумку, куртку, ну и еще немножко меня. Видимо, вот почему я все-таки присела, а не рухнула. Она начала дергать меня за плечо и даже дала мне легкую оплеуху. Я уверена, что все эти годы она только об этом и мечтала — уже за данные мной прозвища можно было мне втащить, хоть и по-дружески.
— Тор, прекрати меня теребонькать, пожалуйста. — Я даже фыркнуть смогла, свинюшка неблагодарная. — Со мной все хорошо, просто, как всегда, «оно» наступает. Почти ничем не отличается от того, что было последние годы.
— Что ж, тогда мне не о чем беспокоиться, у моей подруги всего-то галлюцинации и обмороки.
Она недовольно хмыкнула, но было видно, что успокоилась. Только этот человек мог в подобном тоне говорить о той невообразимой космической чуши, которая творилась со мной после встречи с ним… С тем самым почти не человеком, имя которого я забыла.
***