В ранней юности жизнь давала мне каждые выходные уроки труда. С деньгами на первом курсе было немыслимо туго, и я подрабатывал грузчиком в одной продовольственной фирме.
Хозяин платил за разгрузку только целой машины. Если фура приезжала гружёная наполовину, то приходилось ждать следующую. Иногда долго. Ушёл - денег не получил. Расчёт на месте.
В ту ночь, дождавшись и разгрузив вторую фуру, голодный, измученный и грязный я плёлся к себе в общежитие в надежде, что вахтерша баба Маша меня впустит. Надо было купить в киоске что-нибудь эдакое, чтобы снова запомниться и зайти к себе после полуночи. Полки пестрели упаковками, но глаз ни за что не цеплялся.
- Мне чай, пожалуйста, в синенькой коробочке, - подошедшая к киоску девушка протягивала продавцу деньги.
- Вкусный чай? - неожиданно спросил я, - мне для бабули надо что-нибудь купить.
Девушка обернулась, осмотрев меня с ног до головы и обратно, и не ответив, стала складывать всё в пакет.
- Хороший, но бабушке лучше иван-чай, он полезней, - вдруг сказала она, уже отойдя метра полтора от меня.
Я быстро купил чай, сунул коробку в карман брюк и, сам того не замечая, догнал девушку.
- Не ходите за мной! - вдруг почти закричала она, когда я поравнялся с ней.
От неожиданности я подпрыгнул.
- Мне в общежитие, - указал я рукой в сторону светящихся окошек домов дальше по улице.
Она остановилась и стала смеяться.
- Я испугалась, подумала, что бомж какой-то напасть хочет..., - тут она как-то странно посмотрела на меня, и только сейчас я обратил внимание, что запястье у неё было перебинтовано.
- Давайте помогу, - предложил я донести сумку и пакет.
- Мне недалеко, - стала упираться она, - и-и-и бабушка дома, - добавила она, вероятно, чтобы я не стал напрашиваться.
В животе моём предательски что-то ойкнуло и протяжно завыло.
- Есть хочешь? - спросила она.
- Как зверь, фуру разгружал! - ответил я.
- Тогда пошли. У меня, правда, только недельный суп, но это щи, - позвала она и открыла дверь подъезда.
- Куда ставить сумку? - шёпотом спросил я.
- Сюда, указала она на стул. А почему шёпотом?
- Бабушка спит, наверное?
- А-а-а, бабушка на даче, - ответила она, - я Стася.
- Богдан, - ответил я и удивился, я впервые встречал такое женское имя.
Станислава достала большую кастрюлю с супом, налила в тарелку и поставила разогреваться:
- Моя бабушка считает, что в доме всегда должна быть кастрюля супа. Это как умыться или почистить зубы. Без этого дом - не дом. Но мне целую кастрюлю много, приходится неделю питаться.
Я улыбнулся. Такие порядки мне были по нраву.
- У меня дома мать готовит супы очень редко. Она работает в столовой и всегда приносит какое-то мясное блюдо домой. А уже дома готовит гарнир: картошку или макароны, реже рис. Супы я ел в той же столовой на обед, когда учился в школе, - разговорился я.
Станислава поставила передо мной тарелку и подала ложку.
- Руки отмой, - скомандовала она.
В ванной комнате подтекал кран. Я хотел спросить ключ, но понял, что это бессмысленно. Подкрутил руками, как смог.
- Кран я завтра вечером починю, принесу инструменты, - деловито и по-хозяйски ответил я.
Станислава встала со стула и открыла холодильник, на тарелку легли кружочки бутербродов. Она поставила тарелку передо мной и села напротив, подперев голову рукой.
Этот недельный суп был безумно вкусным, я работал ложкой, стаскивая кружочки бутербродов с тарелки.
- Чай будешь? - спросила она.
- Угу, - ответил я с набитым ртом.
Через пять минут меня ждала кружка свежезаваренного чая, того самого из синей коробочки.
Я старался не сопеть, втягивая горячую влагу, и посматривая на Станиславу.
Она улыбалась.
- Можешь остаться, если хочешь, я в душ.
Проснулся я утром, прикрытый пледом, от запаха блинчиков шипящих на сковороде. Вчера я так и не дождался её и уснул прямо на кухонном диванчике.
И вот уже спустя десять лет нашей совместной жизни я всё так же могу открыть холодильник, а там будет стоять кастрюля супа. Уже не недельного, потому что нашей семье из пятерых человек такой кастрюли
и на два дня порой не хватает.