...иногда – чаще, чем хотелось бы – мне снится страшный сон: какой-то мертвый город, отголоски какой-то безумной войны всех против всех, и меня застрелили – чер-р-рт, - я знаю, что меня застрелили, потому что кровь, много крови, и смерть, много смерти, и нужно что-то делать, и уже ничего не сделаешь, потому что уже – все. Я пробую вспомнить – что здесь вообще было, что за война, кто, с кем, почему, как, - но не успеваю, сон обрывается, тускнеет, тает, - я просыпаюсь.
Просыпаюсь я по-разному: иногда я просыпаюсь в бесконечном замке со множеством комнат, и даже если выйти на залитый солнцем луг или в тенистую рощу, то окажется, что это еще одна комната, и небо на потолке, и окна, зависшие в пустоте, за которыми видны заснеженные равнины или берег реки, или еще что. Но почему-то меня не пугает то, что я не могу выбраться из замка – наоборот, я чувствую себя по-настоящему счастливым, что кроме замка здесь ничего нет.
Еще я могу проснуться в бесконечном городе, по улицам которого можно идти годы и века. Несмотря на очарование города, я хочу из него выбраться, мне почему-то нужно выбраться, уехать – но я не могу этого сделать, я не знаю, где тут вокзал, и есть ли он вообще, да, скорее всего, и нет. Этот мир немножко тревожный, но к нему можно привыкнуть, к этому бесконечному блужданию из ниоткуда в никуда.
Но самый удивительный мир, в который я просыпаюсь – это мир бесконечной пустыни, мертвой пустоши, покрытой не песком, а бескрайним зеркалом: я еду по этой пустыне на причудливом трехногом животном, а вокруг нас парят в небе огромные глаза. Эта реальность кажется удивительно безмятежной несмотря на всю свою странность.
Из каждой реальности можно заснуть в разные сны, по три на каждую явь: из реальности с замком можно уснуть в мир удивительного лабиринта подводных пещер, в мир, где все замело снегом, и я падаю со снежной горы и просыпаюсь, и в мир, где очень нужно добраться до какого-то дома в городе, и только один человек знает, где этот дом, и этого человека нужно найти. Из реальности с пустыней можно уснуть в сон, где нужно развести всех по домам до наступления ночи, в сон, где я приезжаю в какой-то знаменитый город, а его еще не построили, и в сон, где можно подняться на крышу высокой башни и лететь в чистое голубое небо. Из мира бесконечного города можно уснуть в три варианта этого города – где я все-таки попал на вокзал, но почему-то покинул его в последний момент, где я ищу в этом городе свой дом, хотя прекрасно знаю, что я в нем не живу, и еще один сон – где я понимаю, что вижу сон, а значит, можно делать, что угодно, идти, куда угодно, и не то, чтобы я там делал что-то запретное, просто здоровское такое ощущение, что можно идти куда захочешь, и делать, что хочешь.
Иногда мне кажется, что из этих снов можно проснуться еще в какие-нибудь реальности – боле того, порой у меня почти-почти получается, но в последний момент я все равно просыпаюсь куда-то не туда.
Хуже всего, что я то и дело снова засыпаю в тот сон, где мертвый город и безумная война всех против всех, и кровь, много крови, и смерть, много смерти, - я почти физически чувствую боль, как будто меня, и правда, убили. Проснуться отсюда бывает сложно, очень сложно, иногда и правда еле-еле выволакиваю себя из этого кошмара, и уже неважно, куда, - в бесконечный замок, в запутанный город, или в бескрайнюю пустыню насколько хватает глаз…