Феномен Серебряного века, давшего европейской культуре столько замечательных русских поэтов, критики и литературоведы разгадывают уже не одно десятилетие.
Летела слава России дымом
Наш рассказ о Владимире Смоленском, талантливом русском поэте, волею судьбы сделавшем себе поэтическое имя вдали от России.
Родившись в 1901 году, вырос будущий поэт на Дону, где его отец, потомственный казак, полковник, служил в жандармском полицейском управлении. Безумие комиссаров обрушится на семью Смоленских - отца в 1920 году расстреляют #большевики .
В семнадцать лет Владимир записался в Добровольческую армию, в составе которой воевал за «единую и неделимую Россию» под началом генерала Врангеля.
В 1920 году Русская #Армия на ста тридцати "транспортах" уходит из Крыма, с горечью оставляя родную землю.
Над Чёрным морем, над белым Крымом
Летела слава России дымом.
Над голубыми полями клевера
Летели горе и гибель с севера.
Летели русские пули градом,
Убили друга со мною рядом,
И Ангел плакал над мёртвым ангелом…
— Мы уходили за море с Врангелем.
Ученик Ходасевича
После недолгого пребывания в Тунисе жил во Франции, где работал на металлургическом и автомобильном заводах. Поступил в Высшую коммерческую академию; после окончания служил бухгалтером. Входил в ряд литературных объединений, имел славу талантливого чтеца-декламатора, выпустил три сборника стихов, которые доброжелательно встретила литературная критика.
Творчество Смоленского высоко ценил Владислав Ходасевич , которого Владимир Алексеевич называл первым среди своих учителей и который сказал о стихах своего ученика: «Тончайшие, исполненные подлинного чувства, умно-сдержанные #стихи В. Смоленского…»
Вообще, чужбина словно притягивала русских поэтов (да и не только поэтов) друг к другу, - так, все русские очень переживали ранний уход талантливого Бориса Поплавского, которого с собой в «лучший из миров» потянул французский приятель. Причем, даже ничего не сказав Борису. На вечеринке он вместо «веселящего» средства подсыпал себе и Поплавскому сильнодействующий #яд . Спасти обоих не удалось.
А ведь именно о Борисе Поплавском, талантливом писателе и поэте русского зарубежья, заслуженный мэтр критики Мережковский сказал, что "если бы русская эмигрантская #литература дала миру только одного Поплавского, то этого одного с лихвой бы хватило для ее оправдания на всяких будущих судах".
Русская поэтическая парижская #диаспора была просто мощнейшей. И не затеряться в ней дорого стоило. Это я уже вновь о Смоленском, о том, как он сумел сделать себе поэтическое имя. Начав писать стихи относительно поздно (в 25-26 лет), Владимир Смоленский сумел привлечь внимание русского Парижа к своему творчеству. А сделать это было ой, как непросто – настолько яркое созвездие имен русских литераторов в те годы сияло во Франции.
Божественное опьяненье далекой и любимой Россией
Собирать полные залы восторженных почитателей в условиях такой мощной конкуренции – признак большого таланта. При этом поэт успевал активно участвовать в общественной жизни русской эмиграции – его ждали в Союзе молодых писателей, Союзе русских писателей и журналистов, объединении казаков-литераторов. Казачья юность всегда жила в душе Владимира Смоленского, донские просторы, колокольный перезвон луганских соборов.
Большинство этих храмов и соборов позже взорвут большевики, которых он всем сердцем ненавидел. Жестокий расстрел отца на его глазах, многочисленные жертвы «красного» террора, надругательства над российскими святынями и традициями – этого он до конца дней своих простить и забыть не мог .
Поэтому такая боль сквозит в его строках:
И не прощенно, не раскаянно,
В гордыне, ужасе и зле,
И в страхе бродит племя Каина
По русской авельской земле.
Душевную боль, как и многие его соотечественники, тоскующие по родине, #поэт пытался заглушить проверенным русским способом:
Мне трезвый мир невыносим —
Недвижность есть в его движенье,
Пронизан мглой, пропитан тленьем.
Безвыходной тоской томим,
Он мне невыносим. Люблю
Божественное опьяненье,
Оно подобно вдохновенью...
Кто-то скажет, опьяненье, даже божественное, – не лучший способ борьбы с депрессией. Но можем ли мы судить и советовать им, прошедшим такие лишения, такие испытания в борьбе за свою Россию и вынужденным оставить родную землю? Конечно, нет. Тем более этими спорами-разговорами ничего не изменить, ведь сам поэт ставит точку в заочном и ненужном споре:
Мы будем пить, пока вино в стаканах,
Мы будем жить, пока любовь в сердцах,
Бессильны против любящих и пьяных
Земная злоба, нищета и страх….
Сил и здоровья поэту хватало на разноплановые проявления таланта – стихи, выступления, переводы и литературная #критика были по достоинству оценены современниками. Но активная творческая жизнь поэта внезапно оборвалась: у него обнаружили рак горла и после операции он лишился голоса.
И всё же, страдая от мучительной болезни, продолжал писать стихи, которые позже войдут уже в посмертный сборник лирики, изданный усилиями друзей и его вдовы — Таисии Ивановны Смоленской.
И перед самым жизненным финалом поэт думал о России, переживал свою вынужденную удаленность от родной земли, но верил, что не будет забыт в России, которая обязательно возродится:
Недаром сквозь страхи земные,
В уже безысходной тоске,
Я сильную руку России
Держу в моей слабой руке.
В ночь на 8 ноября 1961 года Смоленский умер и был похоронен в парижском «русском некрополе», на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, в достойнейшем обществе - с Иваном Буниным и Борисом Зайцевым, Зинаидой Гиппиус и Дмитрием Мережковским, Георгием Ивановым и Борисом Поплавским, Иваном Шмелевым и многими другими замечательными русскими людьми - писателями, учеными, военными, священнослужителями – всеми, кто был вынужден покинуть свою родину и любить Россию издалека.
