Художник и дизайнер Александр Коротич раскрывает свои творческие секреты и погружает нас в историю отечественной рок-культуры.
Читайте ранее:
Он раздражённо взвизгнул: «Я же говорил Вадику, чтобы он никому, НИКОМУ ИХ НЕ ДАВАЛ! Вот фиг он теперь что-нибудь получит!» С этими словами он выхватил пластинки у меня из рук, сунул их в портфель и, не прощаясь, испарился.
За дверью с номером 301 в Свердловском архитектурном институте происходили странные вещи: здесь непрестанно звучала импортная музыка, происходил оживлённый обмен пластинками, записями и культурными новостями, а по ночам группа перемазанных клеем и гуашью студентов с энтузиазмом, на заранее подготовленных белоснежных планшетах готовила выпуск институтской стенгазеты «Архитектор».
Это был не просто информационный листок, это была культурная бомба, состоявшая из оригинальных литературных и изобразительных шедевров. Каждый номер имел неповторимый стиль и колорит, уникальное шрифтовое и графическое решение. Излишне говорить, что редкий выпуск стенгазеты проживал больше недели в целости и сохранности: дыры от вырезанных статей и картинок красноречиво говорили об актуальности нашей работы. «Архитектор» был отдушиной в унылой советской реальности и творческим полигоном, на котором мы оттачивали свои разнообразные таланты. Именно здесь, в недрах 301-й, зарождались все наши будущие проекты: графические, литературные и музыкальные. Здесь мы открывали себя.
Редакция «Архитектора» стала одним из штабов по подготовке события, от которого правомерно начинать отсчёт истории уральской рок-волны (несмотря на то что первые группы на Урале появились задолго до того). 6 июня 1981 года во дворце культуры «Автомобилист», который размещался в обезглавленном соборе XIX века, должен был состояться самый первый на Урале рок-фестиваль. Обдумывали мы это мероприятие в три головы: Геннадий Баранов — директор студенческого клуба, Олег Ракович — руководитель кинофотохроники, и я, представлявший стенгазету «Архитектор».
Я вызвался сделать дизайн пригласительного билета и решил, что готическая литера «R», отражённая в зеркале русской «Я», как нельзя лучше обозначит смысл этого фестиваля: «Rock и Я». Главной проблемой было тиражирование билетов. В СССР, кто не помнит, любое копирование и тиражирование было под специальным контролем, поэтому было решено печатать билеты фотоспособом. Я попробовал сразу нарисовать негатив на кальке, но сморщенная от туши калька плохо прижималась к фотобумаге, и Олегу Раковичу в конце концов пришлось печатать билеты традиционным способом — фотоувеличителем с плёнки.
До этого дня нам казалось, что мы обречены на комсомольские ВИА с беззубыми песенками, но оказалось, что рядом с нами уже созрела самобытная и яркая рок-культура. Фаворитами фестиваля для меня были несомненно виртуозный Перекрёсток Саши Костарева и Змей Горыныч Бэнд Алексея Гараня. Но, к моему немалому удивлению, фавориты уступили место тёмным лошадкам. Публику впечатлил лихой бит от пышминского Р-Клуба с харизматичным фронтменом по имени Егор, жёсткий концептуальный арт от группы Трек с загробным вокалом затянутой в черную кожу амазонки по имени Настя и, конечно же, сюрреалистическое путешествие по иным мирам от сказочного трио по имени Урфин Джюс. Мы разучивали новые имена и названия, впитывали волшебные звуки и странные слова, ещё не подозревая, что отныне и навсегда мы породнились с теми, кто стоит на сцене, что в наших жилах течёт одна музыка, что в наших сердцах стучит один барабан.
Среди слушателей присутствовал и мой школьный товарищ Димон Федотов, пришедший поддержать физтеховскую группу Затянувшееся Ожидание. На лучших местах располагались члены редакции, и среди них — Слава Бутусов, у которого в этот день окончательно укрепились собственные музыкальные амбиции. В зале, конечно же, находились и все участники фестиваля (кроме тех, кто в этот момент стоял на сцене), ревниво наблюдая за соперниками. Например, Настю Полеву впечатлила игра Змей Горыныч Бэнда. «Какие профессионалы! Как всё здорово у них получается!» — с завистью думала она.
Потом выйдет исторический спецвыпуск «Архитектора». Потом будут разборки на уровне Обкома ВЛКСМ и будет принято решение о том, что «никакого фестиваля не проводилось». Потом будет собрание музыкантов, на котором и музыка, и тексты песен будут подвергнуты жесточайшей критике со стороны комсомольско-кэгэбэшных инструкторов. Но это всё потом... А в этот день уральский рок прошёл точку невозврата. Из этой точки вверх мощно вырвался молодой жадный побег, который, окрепнув и переплетясь ветвями, вскоре даст невиданные плоды. На развалинах одних групп будут возникать другие, прокладывая путь новым поколениям...
Фестиваль завершился. Мы с Димоном Федотовым, вконец обалдевшие от увиденного и услышанного, вывалились из душного зала в зелёный июньский вечер. Вокруг нас шагали озабоченные свердловчане с авоськами и портфелями, мамаши катили перед собой коляски с детьми. Собаки привычно метили фонарные столбы. Они все ещё не знали, что в этот день мир изменился и таким как раньше уже больше не будет никогда.
Потому что в этот день закончился доисторический период. В этот день началась история рок-музыки на Урале.
Читайте далее:
Я со слезами смотрел на пляшущие по строчкам убогие готические буковки, разлетавшиеся по стране и на моих глазах становившиеся историей. Меня убивала изобразительная беспомощность моих иллюстраций к несостоявшемуся буклету.
Начало читайте здесь: "С роком 40 лет". Как появилась эта книга
Спасибо, что дочитали до конца. Не оставляйте без внимания: оцените пальцем, похвалите в комментариях, делитесь с друзьями в соцсетях - мне не жалко!
