Продолжение. Начало здесь.
Люся слушала, кивала. И страшно ей было, и интересно. Мир, о существовании которого она лишь слышала от матери, постепенно проявлял себя, раскрывал свои тайны. И от этого захватывало дух.
Идти им пришлось и вправду далеко. Поначалу останавливались возле берёз, срезали ножом тёмные наросты чаги, складывали в корзину.
После вышли к болоту. Стыло здесь было и хмарно, берёзы росли низкие, уродливые. А за ними вдалеке сквозь тусклый свет сияли сиреневыми облаками заросли незнакомых цветов.
- На этих березах самая ядрёная чага развивается, самая полезная, – объясняла тётка Маруся, ловко орудуя ножом.
Люся же всё на цветы засматривалась. Чудился ей запах – вкусный такой, манящий. Захотелось ей к цветам поближе подойти, погрузить лицо в нежные соцветия, вдохнуть глубже дивный аромат. Вяло шла теперь у неё работа. Потяжелели руки, запульсировала болью голова, поплыло, закачалось всё вокруг…
Глянула тётка Маруся да давай руками Люсю оглаживать. Не касалась даже, по воздуху ими водила, словно отгоняла одурь угарную. А когда вложила в ладонь девушки гвоздь - и вовсе отступила тяжесть, посветлело в голове.
- Я же велела тебе гвоздь в руке держать! Видит она, что ты со мной, а всё равно тянется, дурман насылает.
- Там такие цветы красивые! – Выдохнула Люся.
- Да какие цветы в октябре? Блазь то! Отцвёл давно багун.
Глянула Люся – и правда. Нет никаких цветов. Стоят густые заросли кустов побурелых, пожухлые да усохшие.
Тётка отвела её чуток назад. Протянула косынку.
- На-ка, повяжи для надёжности на лицо, прикрой нос и рот. Дыши через ткань, не часто, пореже. И дальше за мной не ходи. Здесь подожди. Я сама управлюсь.
- А вы…далеко? – отчего-то испугалась Люся.
- Багун мне нужен. Кору собрать хочу со старых побегов. Обычно в сентябре за ним хожу. А в этот раз припозднилась... Ты гвоздь зажми в руке и жди меня. Поняла?
- Да, да, - закивала Люся.
Спросить ещё хотела, что за багун такой, да не успела – пошла дальше тётка Маруся. Палку осторожно впереди себя ставила, после шаг делала. Марь под ней волновалась, покачивалась легонечко.
Только бы опять не начало голову кружить, подумала Люся и прикрыла глаза. И пропустила, как остановилась тётка, вынула из сумки свёрток, развязала. Показались из него головы гусиные, неощипанные, за длинные шеи перехваченные. Размахнулась да ухнула эту связку в жижу. Круги пошли по болоту, поднялись со дна пузыри и вздохнуло оно, гулко, надсадно:
- Мало-о-о, мало-о-о!..
- По договору! – звонко крикнула тётка.
Встрепенулась Люся и увидела, как заросшая кочка, на которой тётка Маруся стояла, вдруг дёрнулась да повезла в глубь болота. Прямо к зарослям рябых кустов.
И потемнело отчего-то, почернели деревья, солнце мелькнуло меж ними тусклым багровым оком.
А возле Люси старушонка возникла. Словно из воздуха! Усохшая, сгорбленная, старая-старая да незрячая совсем. Глаза её открыты миру были, только белой плёнкой подёрнуты. Страшно Люсе в них взглянуть, чудилось, что несмотря на особенность свою, видит старуха её, пристально рассматривает.
Ни слова не сказала старушонка, но поняла Люся, что пойти должна до дома её - через болото, мимо тётки, мимо кустов рябых, в самую топь да виры. Старуха кивнула довольно, словно мысли Люсины прочитала и руку к ней тянет – мол, позволь опереться об тебя.
Люся руку подставила, да прямо острым гвоздём вверх! Не думала даже, что так получится. Само вышло. Старуха как завизжит! Как отпрыгнет! Кожа на лице вздулась, бородавками взялась да буграми. И глаза лопнули и брызнуло из них то ли тиной, то ли грязью какой. Завертелась на месте юлой и разом в трясину ухнула! Люся и испугаться не успела толком.
На том месте, где стояла только горшочек облезлый остался, листом прикрытый.
*картина Юлия Клевера
Окончание здесь