Любому школьнику известны имена "Музы плача" Анны Ахматовой и неистовой Марины Цветаевой. Жители города на Неве помнят Ольгу Берггольц - "Голос блокадного Ленинграда". Знатоки поэзии Серебряного века вспомнят язвительную Зинаиду Гиппиус - жену и соратницу романиста-мистика Дмитрия Мережковского, неподражаемую юмористку Надежду Тэффи, которая писала не только прозу, но и стихи, и других поэтесс меньшего калибра. Значит ли это, что первые женщины-поэты появились в России в 20 веке?
В это можно поверить, если забыть о лирических песнях, которые складывали испокон веку русские девушки, о ведомых колдуньям и знахаркам стихотворных заговорах и задорных припевках. Но народное творчество, и мужское и женское, как правило, безымянно. Даже сказители былин (а среди них были и женщины, такие, как знаменитая Мария Кривополенова) стали известны потомкам лишь потому, что о них рассказали собиратели-фольклористы.
Наверное, первой русской поэтессой могла быть знаменитая Ярославна, героиня "Слова о полку Игореве". Помните ее песню-плач, в котором она просит Ветер, Солнце и могучий Днепр помочь ее несчастному мужу, а вместе с ним - и другим русским воинам? Увы, верная подруга князя Игоря - полулегендарный персонаж. Мы не знаем ни ее биографии (не считая имен рожденных ею детей), ни даже ее имени. Впрочем, современные историки считают, что дочь галицкого князя Ярослава звали Ефросиньей и что она была второй женой отважного и безрассудного новгород-северского князя. Знатоки древнерусской литературы сравнивают Ярославну с другими мудрыми женами и девами, владевшими искусством заговоров - такими, как муромская простолюдинка Феврония, которая стала княгиней и даже святой.
Ксения Годунова и ее плачи
Следующая претендентка на имя первой русской поэтессы - несчастная царевна Ксения Годунова, жертва безудержного честолюбия своего отца и одна из самых трагических героинь Смутного времени. После смерти отца, гибели матери и брата, с которыми расправились сторонники Самозванца, она стала наложницей Григория Отрепьева. Натешившись с ней, самозванец отправил несчастную девушку в монастырь. Так она и осталась монахиней до самой смерти.
Дочь царя Бориса была не только первой красавицей и искусной рукодельницей - она к тому же получила редкое для московских царевен образование и слагала песни о своей горькой участи. Одну из таких песен, бытовавших в народе, записал уже после Смуты английский священник и переводчик Ричард Джеймс.
Сплачетца мала птичка,
белая перепелка:
«Ох-те мне молоды горевати!
Хотят сырой дуб зажигати,
мое гнездышко разорити,
мои малыи дети побитии,
меня, перепелку, поймати».
Сплачетца на Москве царевна:
«Ох-те мне молоды горевати,
что едет к Москве изменникъ,
ино Гриша Отрепьев рострига,
что хочет меня полонити,
а полонив меня, хочет постритчи,
чернеческой чин наложити!
Ино мне постритчися не хочетъ,
чернеческого чину здержати,
отворити будет темна келья,
на добрых молодцов посмотрити".
Известен и другой плач царевны Ксении, умолявшей Бога покарать Самозванца на неисчислимые беды, причиненные всему Московскому царству:
"О горе мне, бедной покинутой сироте! Самозванец, который называл себя Димитрием, а на самом деле был только обманщиком, погубил любезного моего батюшку, мою любезную матушку и любезного единственного братца и весь наш род, теперь его самого тоже погубили, и как при жизни, так и в смерти своей он принес много горя нашей земле. Осуди его, Господи, прокляни его, Господи!»
Кстати, один из плачей Ксении известен и современной публике. Он стал саундтреком малоудачного фильма "1612", прозванного "фэнтези на тему Смутного времени". Этот трек группы Zventa Sventana запомнили многие зрители - ведь автором музыки стал прославленный мэтр Алексей Рыбников.
Веселая дочь Петра Великого
Мольбы несчастной Ксении сбылись еще при ее жизни - ужасам Смуты пришел конец. К власти пришел род Романовых, многие представительницы которого тоже проявляли любовь к стихосложению. К царевнам-стихотворцам относят и мятежную Софью, и любимую сестру царя-реформатора Наталью Алексеевну, и веселую дочь Петра красавицу Елизавету, которая не только знала толк в любовных радостях, но и любила поплясать и посмеяться с деревенскими девушками. Одна из песен Елизаветы Петровны сложена от лица такой деревенской красавицы, которая отвергает ухаживания городского щеголя.
Во селе, селе Покровском, среди улицы большой,
Разыгралась, расплясалась красна девица душа,
Красна девушка душа, Авдотьюшка хороша,
Разыгравши говорила, вы подруженьки мои,
Поиграемте со мной, поиграемте теперь.
Я со радости, с веселья поиграть с вами хочу.
Приезжал ко мне детинка из Санктпитера сюда:
Он меня красну девицу подговаривал с собой,
Серебром меня дарил, он и золота сулил.
Поезжай со мной Дуняша, поезжай, - он говорил,
Подарю тебя парчою, и на шею жемчугом;
Ты в деревне здесь крестьянка, а там будешь госпожа,
И во всём етом уборе будешь вдвое хороша.
Я сказала, что поеду, да опомнилась опять,
Нет сударик не поеду, - говорила я ему;
Я крестьянкою родилась, так нельзя быть госпожой;
Я в деревне жить привыкла, а там буду привыкать.
Я советую тебе иметь равную себе,
В вашем городе обычай, я слыхала ото всех,
Вы всех любите словами, а на сердце никово,
А у нас то вить в деревне прямая простота.
Вот чему я веселюся, чему радуюсь теперь,
Что осталась жить в деревне, а в обман не отдалась!
Как отец-поэт отговаривал свою дочь писать стихи
Но для большинства русских девушек сочинение стихов не поощрялось и в просвещенном 18 веке. К примеру, знаменитый поэт елизаветинского времени Александр Сумароков, слывший человеком весьма передовых взглядов, предостерегал свою дочь Екатерину от писания стихов. опасаясь, что в них появятся неприличные для молодой девушки признания в любви. В результате ее "Элегия" была переписана от лица мужчины.
Кстати, мужем Екатерины стал собрат по перу - драматург Яков Княжнин, смелость которого вызвала возмущение самой Екатерины Великой. Его драма о вольнолюбивом князе Вадиме Новгородском оказалась настоящей крамолой - ведь во Франции только что грянула Великая французская революция. Впрочем, царица не стала мстить поэту, который не стал отдавать свою опасную драму в печать. Более того, она приказала напечатать сочинения Княжнина за казенный счет и подарить их автору.
Дремучие нравы, верно? Но похожие представления были в ходу в то время и даже в 19 веке и в других европейских странах. Именно поэтому знаменитые сестры Бронте выпустили свои первые романы под мужскими псевдонимами. Да и прославленная Джейн Остин, романы которой удостоились внимания царственных особ, печатала свои книги под скромным именем "Романа леди".
"Десятая муза", похороненная "Арзамасом"
Но намного печальней была творческая судьба еще одной русской поэтессы, современницы уже не Сумарокова с Державиным, а Пушкина, Вяземского и Жуковского. В юности Анну Петровну Бунину называли "десятой Музой" и "русской Сафо". Тридцать лет спустя она стала объектом язвительных насмешек со стороны коллег, видевших, что ее творческая манера безнадежно устарела.
Да-да, эта женщина была родственницей автора "Темных аллей" и "Жизни Арсеньева", а также еще одного талантливого русского человека - Василия Жуковского. Она начала писать стихи в тринадцать лет, а к тридцати годам стала известным автором, вызывавшим похвалы Державина, Крылова, Карамзина и других светил пишущего мира. Вдобавок ее стихи понравились молодой императрице Елизавете Алексеевне, которая пожаловала автору ежегодную пенсию. Среди ее корреспондентов был и первый романист той эпохи Вальтер Скотт, романтические поэмы которого вызвали восторг читательницы из далекой России.
"Русская Сафо" воспевала все на свете, начиная с хлебосольной державинской усадьбы Званка и заканчивая подвигами русских воинов - героев 1812 года. Вот только стихи ее выглядели все более неуклюжими и архаичными, особенно для молодых поэтов, не щадивших былые авторитеты. Среди этих насмешников были и Константин Батюшков, и саркастичный князь Петр Вяземский, и молодой Пушкин, не щадивший и других литературных "староверов" вне зависимости от их пола и возраста. Молодые поэты из знаменитого общества "Арзамас", в которое входили и юный Пушкин, и Батюшков, и уже маститый Жуковский, даже "отпели" бедную поэтессу. Впрочем, подобные литературные "поминки" они устраивали и для других нелюбимых авторов.
Так кто был прав - поэты восемнадцатого века или их молодые наследники? Судить о стихах "Русской Сафо" наш современник может и сам. Ведь совсем недавно, в 2016 году, вышел сборник ее стихов " "Неопытная муза", в который вошел, к примеру, сатирический "Разговор между мною и женщинами". Дамы призывают "сестрицу" оставить знакомые ей темы и прославить добродетели "слабого пола".
Так что же нам в тебе? На что ты нам?
На что училась ты стихам?
Тебе чтоб брать из своего все круга,
А ты пустилася хвалить мужчин!
Как будто бы похвал их стоит пол один!
Изменница! Сама размысли зрело,
Твое ли это дело!
Иль нет у них хвалителей своих?
Иль добродетелей в нас меньше, чем у них!
Что же отвечает им поэтесса?
Все правда, милые! вы их не ниже,
Но, ах!
Мужчины, а не вы присутствуют в судах,
При авторских венках,
И слава авторска у них в руках,
А всякий сам к себе невольно ближе.
Вот такая история на тему модной и сегодня женской солидарности, призывающей хвалить лишь сестер по полу, и братства по перу, которое, как только дело доходит до личных интересов, превращается в настоящий серпентарий.
Понравился рассказ? Ставьте "лайки" его автору!
