Меня зовут Аэлита. Бейджика с именем Юлия не нашлось, и мне выдали этот. Люди привыкли, да и я не против, отзываюсь. Только моя начальница и напарница знают, что я Юля. Управляющий подошел ко мне и говорит: "Аэлита…" - "Меня зовут Юлия." – "Вот как"? – "Да, бейджика не было". - "А"! - он улыбчиво кивнул.
Управляющий у нас новенький, как и я. Здесь все новенькие: у нашей точки поменялся владелец, он заменил весь руководящий состав, включая администраторов на рецепции, одним из которых являюсь я. Управляющий – милый юноша лет 25-ти, деликатный, светленький. Впрочем, насчет его лет я не уверена – мужчины в Москве так молодо выглядят, сколько раз я ошибалась. Вроде, смотришь, парень молодой, а ему уже далеко за 30-ть. Его зовут Андрей, мы приятно побеседовали.
Я вижу, что Андрей не нравится Кристине (моя начальница). Стоя чуть в стороне, она кисло оглядывает его худенькую талию, по-солдатски перетянутую ремнем, заправленную в брюки рубашку, застегнутую до самой последней пуговички. Тридцатилетних девушек обычно не впечатляют такие пареньки. Слишком мало в них лоска и жира, накопленного жизнью в достатке и сытости, не чувствуется породы, как у дорогой собаки, шерстка не блестит; в походке нет пружинистой расслабленности, характерной для человека с высоким статусом, - одним словом, от них не идет запаха денег.
– Что тебе говорил этот чудик? – спрашивает Кристина, когда управляющий отошел.
– Ничего, мы просто познакомились.
– Просто познакомились?
– Он спросил, как мне работается, как настроение.
– И всё?
– И всё.
– Почему ты такая напряженная?
«Этот чудик» - наш общий руководитель, и каким бы нелепым он тебе ни казался, обсуждать его я считаю неуместным. Может еще, вместе похихикаем над ним? Конечно, я это только подумала, но не сказала. Одернуть свою начальницу – все равно что подписать себе заявление об увольнении. Кристина, прищурившись, следит, как управляющий ходит между зоной рецепции и кафе.
Он волнуется, и есть отчего. Сегодня с утра грянуло: к нам едет президент клуба. Мне вспомнился кадр из фильма, где крестьянка в платочке просовывает голову в дверь, кричит, что есть силы: «Едууут!» и в доме поднимается страшная суматоха. Вот так же примерно случилось и у нас.
Во-первых, с зоны видимости были убраны все урны, как будто это помещение не предусмотрено для того, чтобы здесь находились люди и проводили часть времени за едой-питьем и развлечениями. Срочно отодвинуты от стен все кресла, за ними выметен мусор и вытерты зеркала. Притащили откуда-то диван в стиле маркизы Помпадур, еле-еле протиснули его в дверь кафе, где предполагалось заседать, хотя там есть свои диваны и кресла очень симпатичные и удобные; убрали со стойки рецепции объявления, гласящие, что бассейн не работает, полотенец нет, теннисный зал закрыт и хамам на ремонте, а потом занялись нами, администраторами.
По правилам клуба я должна ходить на каблуках (12 часов), но я это правило игнорировала. Теперь же до меня добрались. Выдали босоножки, каблук 10 см – обувай и наслаждайся, и брасматик, чтобы накрасила ресницы. Мы должны быть яркими. Здесь вокруг всё пестро, броско, и на фоне этой пестроты белые кожаные диваны и кресла. Если девушки на рецепции не будут яркими, они просто потеряются в этой обстановке.
У меня есть напарница, Лилия. Она действительно лилия, родители не ошиблись, когда давали ей имя, - очень нежные краски лица, которые легко испортить косметикой. К тому же, сами ее черты не предполагают яркости, это что-то ближе к средневековым портретам типа Моны Лизы. Вы представляете Джоконду ярко накрашенной? То же самое произошло с Лилией. После того, как она навела глаза и губы, наложила на веки розовые тени, ее вообще удалили с рецепции, велели сидеть в бухгалтерии и что-то там считать.
Умное решение, ничего не скажешь. Особенно ввиду того, что был понедельник - пиковый день в спортивном клубе. Мы работали на два компьютера, а теперь я осталась одна.