«Скульптор Эрик Неизвестный пил в народе. В пивную на Сретенке он шел с высоко поднятой головой, поступью римского императора, летом – закатав рукава измазанной глиной рубахи, зимой – в шапке, похожей на царскую корону.
Когда император входил в провонявшую тухлыми креветками пивную, шум умолкал и народ расступался, уступаю место вне очереди.
Пил он мастерски. Не цедил, как пошлые пьянчуги, а вливал в себя граненый стакан целиком, не моргнув глазом.»
Чтоб не подслушивали, суки…
Художник Валентин Воробьев, работавший тогда с Эрнстом Неизвестным, знал, о чем говорит.
Ведь он был той самой самой птицей-воробьем, который летел в магазин за водкой по команде «императора» и видел, как работает скульптор-самородок в своей мастерской в переулках Сретенки, по адресу Большой Сергиевский, 18.
А посмотреть было на что – мастер чуть ли не намеренно делал из своей работы шоу:
«Он арендовал пустовавший хлебный магазин с выходом на тротуар, так что любой прохожий мог наблюдать за работой скульптора. Неизвестный был одержим бесом славолюбия и везде играл роль эстрадного героя перед восхищенной толпой зрителей.»
Еще один член «интеллектуальной мафии» , художник Виталий Волович вспоминает:
«Посетителей было много. Но Эрнст редко отрывался от работы. Разговаривая, он рисовал иглой на небольших, заранее приготовленных офортных досках.
Прежде чем говорить, Эрнст брал огрызок карандаша и закреплял диск телефона: “Чтоб не подслушивали, суки…” – говорил он. »
Я обслуживал их ночное сознание
Зрители зачастую были не менее знамениты, чем хозяин мастерской.
В Сергиевском перебывал, пожалуй, весь круг творцов, который сегодня принято называть «шестидесятники». Ученые с прогрессивными взглядами (Лев Ландау, Андрей Сахаров, Петр Капица), философы (Александр Пятигорский, Мераб Мамардашвили, Александр Зиновьев), иностранные господа вроде Федерико Феллини, Мориса Тореза, Сартра.
🔥 Как-то раз один из гостей попросил Неизвестного спрятать рукопись Александра Солженицына.
Скульптор завернул папку в асбест, запихнул внутрь головы рабочего из чугуна, очень понравившегося когда-то С. Коненкову, и залил все расплавленным металлом. Потом пришлось целую неделю пилить голову, чтобы достать рукопись обратно.
Были и сотрудники ЦК КПСС, благодаря одному из которых и удалось, собственно, разжиться мастерской.
«Эти цековцы меня любили, потому что я был бесшабашный, хулиганистный и, так сказать, всех выручал – и с бабами, и с женами.
Я обслуживал их ночное сознание. Я знаю много про Италию. Анекдоты про Микеланджеро и папу римского, стихи на эту тему.»
Пришлось походить по кабинетам. А что делать? «Будучи монументалистом, я не хотел всю жизнь просидеть в подвале, не хотел быть генералом без армии».
Воспоминания мастера на эту тему полны забавных деталей: когда приходишь в идеологический отдел – пахнет грязными носками, а в международный – французскими духами.
Свое отношение к чиновничьей братии скульптор особо не скрывал: «Мне главное – чтобы за власть не было стыдно: если не пукает публично – уже спасибо. Потому что пролетарии распустились».
Большая драка за Огромные гонорары
Все средства оправдывала великая цель – стать государственным скульптором-монументалистом №1.
Однако были нюансы: пьедестал уже давно и прочно заняли конкуренты – Манизер, Томский, Вучетич. Все они уже были депутатами, лауреатами, орденоносцами, «рабовладельцами», на которых работали бригады менее удачливых скульпторов.
«Неизвестный занимается монументальной скульптурой, а это освященная и самая возлюбленная область совкового искусства. Вся эта пропагандистская бодяга стоила миллионы и миллионы.
Так что Эрнст попал в самую гущу Большой драки за Огромные гонорары, прямо в центр циклона.» (А. Брусиловский)
Эрнст был готов к добыванию победы любым путем - личные знакомства, внутриведомственные склоки, подковерная борьба. «В дело шло все: дочь Шепилова, сын Микояна, жена Хрущева.»
Я с Вами свиней не пас
Правда, будучи человеком «из народа», фронтовиком, иногда мастер не выдерживал.
Получение мастерской, одного из важных кирпичиков статуса «государственного» скульптора, однажды чуть не сорвалось. Те самые «цековцы», о которых шла речь выше устроили Неизвестному встречу с помощником Алексея Косыгина.
И когда чиновник, порядком «набравшийся» во время банкета, устроенного для него Неизвестным на свои средства в ресторане «Арбат», стал ему хамить, скульптор осадил его: «Вы что мне тыкаете. Я с Вами свиней не пас…»
Слава богу, объяснение - «Я – инвалид Отечественной войны. На меня водка действует ужасно» - было благосклонно принято.
Москва - гробница замыслов
Да, к сожалению, борьбу с жизненными перипетиями Неизвестный компенсировал привычным русским способом – походами в пивную.
«Стекляшка» на Сретенке стала для многих своеобразным университетом. Завсегдатаи встречали здесь Юрия Домбровского, который «постоянно стоял в углу в черной кепке, заправлялся пивком, вливал в огромные стеклянные кружки четвертинку, ерш получался.»
Москву Неизвестный называл гробницей своих замыслов. В 1976 году скульптор эмигрировал в США, перед этим активно помогая выехать из страны евреям. Ряд известных в будущем деятелей Израиля уехали на его деньги.
А мастерская Неизвестного на отдельном острове под Нью-Йорком стала неплохой заменой Сергиевскому переулку.
При подготовке поста использована книга: А. Васькин «Повседневная жизнь советской богемы от Лили Брик до Галины Брежневой», материалы из Википедии.
Было интересно? Пожалуйста, поставьте 👍 и подпишитесь на мой канал! Спасибо за внимание!
Читайте на этом канале:
👉 Еще о переулках Сретенки: «Богоспасаемая Сухаревка»: неизвестные страницы жизни криминального рынка Москвы