«Все авторы, и в первую очередь Гиляровский, стремились воссоздать колорит Сухаревки, описать что-нибудь пикантное. Меня не это привлекало в Сухаревке уже с детства.
Я проникся сочувствием к этим, казалось, отчаянно веселым, а на деле глубоко несчастным людям. Сухаревка дала мне много для понимания людей…»
Эти слова о знаменитом Сухаревском рынке принадлежат педагогу А. Н. Нюренбергу, прожившему свое детство (с 1923 до 1933 года) в пешей доступности от него, на углу Сухаревской площади и 4-й Мещанской.
Мы, современные москвалюбы, уже так привыкли к криминализованному описанию Сухаревки главным московским бытописателем В. Гиляровским, что забываем один важный момент.
Гиляровский был прежде всего журналистом – не только по роду деятельности, но и по призванию, и всегда искал что-нибудь «погорячее». А что делать – такая профессия!
На деле же все обстояло далеко не так однозначно.
Криминала на Сухаревском рынке было ничуть не больше, чем на каком-либо другом, бедные москвичи шли туда спокойно и с удовольствием, зная, что со своим тощим карманом они почти наверняка приобретут нужную вещь по сходной цене.
«Невозможно рассказать об этом исполинском московском торжище, раскинувшемся почти от Самотеки до Красных ворот. Там можно было купить все — от трехколесного велосипеда и иконы до сиамского петуха и от тамбовской ветчины до моченой морошки…
То было немыслимое смешение людей всех времен и состояний — от юродивого с запавшими глазами, гремящего ржавыми веригами, который ловчится проехать на трамвае без билета, до поэта с козлиной бородкой в зеленой велюровой шляпе, от толстовцев, сердито месивших красными босыми ногами сухаревскую грязь, до затянутых в корсеты дам, — что пробирались по этой же грязи, приподымая тяжелые юбки». К. Паустовский
Сухаревка была не только жестока.
Куда еще было идти москвичу, чтобы на свои скудные средства приобрести провизию, дешевую одежду, обувь, предметы нехитрого крестьянского и мещанского домашнего обихода?
Здесь была и «обжорка» - торговля пирогами, блинами, киселем, квасом, рубцом, вареной требухой, жареной колбасой, леденцами и другими копеечными яствами.
Да - зачастую с тухлинкой, да - на прогорклом масле, да - из продуктов подозрительного происхождения, но зато – по карману!
А если повезет, на Сухаревке можно было приобрести одежду, которая потом носилась много лет, и обувь отнюдь не «Сухаревской работы».
Конечно, чтобы сделать на Сухаревке удачную покупку, надо быть, как советовал в 1909 году журналист Н. М. Ежов, «осторожным покупателем» и помнить сухаревскую одиннадцатую заповедь: «не зевай».
«Богоспасаемой» назвал Сухаревку А. В. Чаянов, выдающийся, с мировой славой, экономист.
И люди здесь попадались совестливые и человечные.
«Помню одного балагура, торговца игрушками, он продавал чертиков в пробирке и весело потешал публику прибаутками.
Я был глубоко потрясен, когда он, оставшись один, разбил пробирку, бросив на мостовую, взялся за голову и негромко проговорил: «Когда же конец этим чертям и этой чертовой жизни?»
Когда Нюренбергу было лет восемь, он шел по улице, и вдруг из ворот выбежал один из босяк, сунул ему что-то в карман и нырнул в дом на другой стороне улицы.
Затем из ворот показались несколько милиционеров. Один спросил у мальчика, куда побежал босяк. Нюренберг ответил, что не видел его.
В подворотне мальчик осторожно рассмотрел сунутое ему. Это оказались кольца и часы.
Босяк объявился через неделю. Он завел мальчишку в сарай и сказал: «Молодец, ты хорошо сделал, что выбросил это». Когда же «сообщник» отдал ему сверток, босяк стал делить кольца и часы по справедливости - на две части, но мальчик отказался.
Но на этом «криминальное» знакомство не оборвалось. Сухаревец стал приносить Нюренбергу книжки с картинками - рассказы о дальних странах, мореплавателях, приключениях.
В часы, свободные от «работы», Гриша (так звали босяка) читал с будущим краеведом книги в сарае, вставлял свои замечания. Ему нравились сильные, волевые люди. Иногда мальчик – представитель обеспеченной интеллигентной семьи - приносил бедняку что-нибудь поесть.
Их дружба оборвалась неожиданно, Гриша исчез. Его схватили во время облавы на Сухаревке.
«Бывали здесь и случаи великодушного участия к продавцам обоего пола. Нередко какая-нибудь вдова, с терпением перенося упадок своих средств, не решаясь идти по миру, получала несколько рублей или копеек более, чем сама просила за свою вещь.» Астапов, букинист.
Было интересно? Пожалуйста, поставьте лайк и подпишитесь на мой канал! Спасибо за внимание!
Также на этом канале:
- «Писающий мальчик» и «тараканы в банке»: 5 смешных прозвищ у памятников Москвы
- Московский Версаль – весенняя фотопрогулка по усадьбе Кусково
- «Воздушная воронка обнажила дно Москвы-реки»: природные катаклизмы в старой Москве
