— Можжи!
— А?
— Зайди ко мне на минутку!
И Дуб снова исчез в норе.
— Смотри, — сказал он, когда Можжи послушался и пришёл.
— Куда?
— Вон туда же… Туда!
И тогда Можжи увидел большущего попугая, сидевшего в кресле-качалке. Оно было ему как раз, и попугай качался туда-сюда, как будто бы так и надо.
— Полундра! — поприветствовал он.
Можжи снял шляпу и поклонился.
— Кто это, друг мой? — спросил он растерянно, таращась на птицу.
— Понятия не имею, — признался Дуб. — Только он залетел сегодня утром и решил, кажется, здесь остаться…
— Ого! — восхитился Можжи.
— Полундра! — выкрикнул опять попугай.
Скробы переглянулись. Не то чтобы они не любили гостей, но всё же предпочитали быть с ними знакомы. Хотя Можжи был в этом куда попроще — всё из-за чтения книг.
Поэтому он первым прокашлялся и сказал:
— Друг мой любезный!
— Георг, — важно представился попугай, — благородных кровей.
И протянул Можжи когтистую лапу. С волнением, но Можжи её пожал.
— Друг мой Георг! — продолжил вежливо он.
— Георг, — подтвердил попугай.
— Что привело тебя к нам, дивная птица?
— Полундра!
— Может, мы чем-то тебе полезны?
— Полундра!
— Какой ужас, всё утро это твердит! — схватился за уши Дуб.
Попугай продолжил смотреть на них пристально и качаться туда-сюда.
Можжи подвинулся к Дубу и прошептал:
— Видимо, не особо он что понимает.
— Ничегошеньки не понимает, — согласился Дуб.
— Значит, нам нужно самим узнать, откуда он прилетел.
Но как это сделать, скробы не имели понятия. Они, конечно, покормили попугая печеньем, рассказали ему о себе, попытались разговорить его хорошенько, но попугай всё твердил и твердил: «Полундра!» и «Георг — благородных кровей!».
За несколько часов скробы устали, словно трудились весь этот день.
— Можжи, — не вытерпел Дуб, когда кончились все запасы печенья, — может, я поживу пока у тебя?
И так бы, наверное, и случилось, если бы на горизонте не показался корабль. Он был чуть больше яхты, деревянный, как в старину, и за рулём стоял капитан — бородатый и загорелый.
Стоило ему высадиться на берег, как скробы замахали ему с балкона:
— Эй!
— Эй!
— Это ваш попугай, милый друг?
Так всё и решилось. Вместе с креслом-качалкой скробы вытащили попугая из норки, а затем спустили прямиком к морю. Он не сопротивлялся, а получал удовольствие: блестели его глаза.
— Полундра! — вскричал он и взлетел на плечо капитана.
— А мы всё думали, откуда он взялся, — задыхаясь, объяснил капитану Дуб. — Важная птица — этот Георг!
— Какой Георг? — не понял капитан, поправляя свой кипенно-белый китель, которым он, наверное, втайне гордился.
— Этот Георг, — пояснил скромно Можжи, указывая на попугая.
Тогда капитан зычно расхохотался:
— Да какой же это Георг!
Попугай тут же вмешался:
— Георг, — повторил он, — благородных кровей…
— Это Жора — портовая курица!
Попугай сразу надулся, как шарик, встопорщил перья и отвернулся от капитана: видно, он был не согласен с ним.
— Не знаю, чего ему не так, — поделился со скробами капитан. — На корабле — любимчик, имя вполне ничего… А он заучил себе: Георг да Георг! Ещё и сбегать удумал!
Можжи и Дуб потоптались на месте, не зная, что и сказать. Им стало понятно, отчего убегал Георг (но они уже отдали его капитану).
Как бы там ни было, они распрощались. Капитан сказал скробам спасибо, они разрешили Георгу иногда прилетать, и лишь напоследок Можжи вмешался:
— Берегите его! — посоветовал он капитану. — И не называйте, пожалуйста, курицей.
— Курица — разве плохо? — удивился капитан искренне.
Можжи сделался ещё деликатнее и сказал:
— Совсем нет, если ты курица. Другое дело, если ты попугай. Попугаев лучше называть попугаями — тогда они не будут сбегать с корабля.
Капитан снова расхохотался, блеснула на солнце его борода…
* * *
Скробы не стали дожидаться, пока отплывёт корабль. Они повернули домой, пошли по тропинке в гору, немного обиженные на мир.
Им обоим казалось, что не надо было отдавать попугая.
— Может быть, он ещё прилетит, — сказал Можжи грустно.
— Какие странные люди! — заметил Дуб.
И они поднимались, по очереди неся кресло, поднимались всё выше и выше — и думали о своём.